Шахразада
Страсть гордой княжны
© Подольская Е., 2012
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2012
* * *
Мир зол и широк – караванная тропка узка.
Пустыня молчит. Как сурово безмолвье песка.
Голос его гремел. Лица, поднятые вверх, туда, куда были повернуты его раскрытые ладони, выражали единое желание: слиться с чем-то прекрасным и возвышенным, что в высокой прозрачной голубизне небес.
В душе его клокотали чувства, ибо никогда еще он не был столь близок к желанной цели, никогда еще его душа так легко не поднималась к вершинам. Ему даже показалось на миг, что она коснулась, о! всего лишь коснулась того жаркого и сладкого средоточия жизни, что обитает в выси и питает каждого под небесами его прекрасной родины.
О, этот миг… Никогда еще ощущения его не были столь полны: ни тогда, когда он смог одним лишь усилием разума постичь тайну, что скрывала заветная книга его древнего рода, ни тогда, когда тело его впервые познало сладость женской страсти. Сейчас, лишь сейчас и лишь на миг он стал всем под этими небесами, под землей и в водах и только сейчас смог постичь необыкновенную гармонию и совершенное устройство этого мира…
Люди, собравшиеся вокруг него, были, казалось, околдованы. Или им передалось то, что постиг сейчас он… А быть может, именно слияние их душ и помогло его душе подняться к ранее недостижимым вершинам.
«О боги! Но если все не так, если миг высокого просветления мне дарован перед смертью?.. Что, если сейчас, познав высоты, я паду в самую глубокую пропасть, откуда нет возврата ни моему бренному телу, ни моей жадной до истины душе?»
Время текло медленно, секунды растягивались в часы. Но смертная боль, которой он так опасался, все не приходила. И тогда он раскрыл глаза, поняв, что не перед смертью было даровано ему просветление. Не как последний дар, а как первый из грядущих даров, коих заслуживает Избранный, нашедший путь туда, где нет ни боли, ни радости, где властна лишь Нирвана – освобождение от страданий, прерванный круг рождений и смертей – высшая цель любого мудреца.
«Но как же они? Те, кто сейчас со мной молился и взывал к всесилию богов?»
Эта мысль отрезвила его. Он уже не стремился вновь вернуться туда, в сияющее освобождение, ибо знал, что путь найден. Теперь он трезвыми глазами смотрел на людей, окруживших его.
Лица их, поднятые вверх, омытые слезами счастья, не выражали ни боли, ни страха. Они, предводительствуемые им одним, поднялись так высоко, как только смогли, и были счастливы этим.
«Но как? Почему это удалось мне лишь сейчас? Почему не год назад? Или не в тот день, когда мой учитель передал мне посох Просветленного? Почему долгие годы, наполненные страхом и болью, молчанием ночи и презрением дня, не ощущал я ничего подобного?»
Мысли, менее всего уместные в этот миг торжества, окончательно вернули его к действительности. Он стал оглядываться по сторонам, отыскивая ответ в стенах храма за спиной и одеждах окружающих, в украшениях богачей и в лохмотьях нищих – всех тех, кто присоединился к нему сегодня, дабы объединить свои силы в воззвании к высшим силам.
Но ответа не находил: богачи были разряжены в пестрые шелка, руки их украшали и уродовали перстни с тяжкими самоцветами… Лохмотья нищих были простыми тряпками…
И тогда он обратил взор на самого себя: шафрановая рубаха, простые штаны из грубого льна, четки.
«Быть может, все дело в четках? Но я же не выпускаю их из рук уже много лет… Почему же сейчас?»