Главные героини баек – женщины: зрелые, веселые и несчастные, яростные и снисходительные. Любящие и любимые. И никто не поможет и не поймет их так, как женщина-психолог, в российской действительности не только специалист, но и подруга.
Написаны байки в жанре иронической психологии. Ирония героинь – способ понимания мира женщиной, который защищал бы от чрезмерного вторжения в ее жизнь.
Ольга Маховская
Женщина может все. Байки психологинь
Приглашение к разговору
В России феноменальные по красоте, уму и сноровке женщины. Уверяю вас в этом я как психолог-исследователь, не вылезающий из международных экспедиций. Ни американцы, ни европейцы такого аттракциона не видали!
Наши люди гораздо простодушней, наивней и добрее. Там, где европеец впадает в депрессию или начинает тяжелый бракоразводный процесс, наш человек, особенно если это женщина, испечет пирогов и позовет гостей или выйдет за околицу и споет песню на всю округу. Всего и делов-то. А то пойдет и завалится спать в уверенности, что приснится что-то замечательно светлое и смешное. И ведь приснится же!
Эти байки рассказали мне подруги-психологини. Пока огламуревшие вконец мужчины представляются с телеэкранов докторами, профессорами и выдающимися психологами, их коллеги-женщины вытягивают попавших в беду граждан, в основном гражданок, не жалея времени и сил. Они первыми стали «утюжить» страну вдоль и поперек, нарабатывая опыт и делясь потом друг с другом наблюдениями и открытиями. Они анализировали факты, фиксировали интересные наблюдения и неожиданные закономерности. Эти закономерности не описываются классическими теориями западного образца. О практике российских психологов не прочитаешь ни в одном учебнике!
Женщины-клиенты приходят к женщинам-психологам как к подругам за поддержкой, а не за назидательным высокомерным советом. Такова давняя национальная традиция выживания наших женщин в беде. Мы знаем: случись что, можно положиться только на женщину – мать, сестру, подругу, соседку, – а не на отца, мужа, брата или даже президента. Скрытая женская солидарность позволяет выживать нам при любых обстоятельствах и расцветать при любых условиях.
Отношения между женщинами в нашей стране достигают такой высоты и страстности, что, с точки зрения моих западных коллег-психоаналитиков, напоминают лесбийские чувства.
На Западе не догадываются, как скромна и сдержана россиянка в сексе до определенного момента. И каких градусов может достигнуть ее любовь, когда она встретит своего мужчину! Сексуальность, какой бы она ни была, все-таки является проявлением инстинкта жизни, а не наоборот.
Любовь отменяет все законы психологии, экономики, физики и химии вместе взятых. Это величайшее искажение в истории человечества, самая мощная аномалия в биографии женщины. Любовь – это шанс на индивидуальность и прорыв.
Кстати, понимает это и верит в это безоговорочно только женщина, которая собирается рожать. Это первый закон женской психологии.
Мужчины никогда не поймут, какая благодать сходит на будущую мать. Как все останавливается и умиротворяется вокруг беременной женщины. Какое это оглушительное ощущение полноценности!
Беременность – это максимальная степень востребованности женщины. В этот момент она нужна и мужчине, и ребенку, которого она собирается родить. Если в конце жизни женщина о чем и жалеет, так это не о брошенных ею, изгнанных из женского рая мужчинах, а о не рожденных от них детях. «И так все было бы хорошо…»
Беременные женщины не приходят к психологам. Они приходят только до и после, когда жизнь для них снова становится дисгармоничной и нервной.
А вот еще одна особенность женщин в России: если они во что-то верят, то их не остановить. Они становятся практически непобедимы, игнорируя опасности, наставления и предупреждения, государственные законы и границы.
У нас в стране катастрофически не хватает мужчин. Это демографический факт, против которого не попрешь. Поэтому отношения между женщинами иногда напоминают партизанскую борьбу за своего мужчину. Россиянка выросла с осознанием, что у нее есть соперница. В отличие от мусульманки, она борется за положение единственной, достигая невероятных высот, оттачивая ум и характер.
Сегодня мы учимся снисходительности и великодушию по отношению к мужчинам, потому что яростная позиция феминизма кажется нам все-таки противоестественной. От кого рожать-то будем?
Перед вами сборник баек, рассказанных практикующими психологами-женщинами. Все истории реальны и сопровождаются моралью. В данном случае мораль – это попытка научиться на чужом опыте и ошибках. В байках она становится психологическим обобщением, выводом, наблюдением, которое может пригодиться в жизни.
Основная же мораль книги в целом следующая: нельзя быть стереотипно счастливым. Счастье, как и любовь, – это ведь тоже отклонение. Отклонение от стереотипа. Поэтому в основе представленных историй – дерзкое по смелости нарушение привычного хода вещей женщинами. Неизбежное и непреодолимое, как и их характер.
Вы никогда такого не слыхали, я и мой издатель в этом уверены. Но я бы хотела узнать и записать также ваши истории. Неужели они скучнее этих? Пишите нам:
Сердечно,
психолог Ольга Маховская
Любовь и зона,
или Мужчина в трудных обстоятельствах
Эта история – испытание вашей готовности, друзья, воспринимать любые людские проблемы серьезно и сочувственно. Кажется, иная история яйца выеденного не стоит и, если бы не слезы на глазах клиентки, можно было бы воскликнуть восторженно: «Ну, ты даешь, чудачка!» – и от души рассмеяться. Но такова уж натура человеческая, что поводом для изнуряющего страдания может быть любая невинная мелочь. Одно утешает: страдания обостряют интуицию и приводят к невероятным, прежде невозможным откровениям и прорывам в судьбах самих страдальцев. Далеко не всякое душевное волнение или потрясение неизбежно ведет к гибели или к серьезному ухудшению жизни.
I
На этот раз ко мне пришла, вернее, осторожно протиснулась в дверь, красивая женщина по имени Клава. Уже по сочному сочетанию белых крашеных волос, изрядно начесанных и залаченных в грациозно возвышающуюся копну, и голубого костюма, я могла бы догадаться, что передо мной бывшая стюардесса. Стюардессы и балерины не изменяют профессии, держат фасон и любят напомнить окружающим о своем небесном предназначении. Держалась Клава так, как будто она сама – Клаудиа Шиффер, но по мере того, как она порциями выдавала информацию, меняя тон и позы, становилось понятно, что Клава хоть натура и влюбчивая, но безобидная, из тех, кого опытный мужчина смог бы легко «закоротить».
Ей было уже 45 лет. Работа у нее по-прежнему романтическая – диктор в аэропорте. Замужем Клава состояла за страховым агентом Леней, давно и долго.
Как я ни пыталась узнать, кто такой Леня по своим существенным характеристикам, она только картинно закидывала руки, как Рената Литвинова, и тоненьким голосом пела: «Он такой хорошенький!»
Так вот, этот хорошенький муж Леня наделал делов. Какого-то рожна он проявил повышенный интерес к своей собственной жене и тут же напоролся – обнаружил у нее в ящике с бельем пачку чужих писем.
Это была давняя, кстати еще не закончившаяся переписка Клавы с одним пожизненно заключенным Мишей.
– Я просто не понимаю, почему он так разволновался, – сказала она на этот раз голосом Людмилы Гурченко из «Пяти вечеров», сипловато, низко, искренне, чуть не плача.
Клава вся состояла из цитат, и ей нельзя отказать в таланте копииста. Но лишь очень тонкая грань отделяет смешное от трагического, и не сообрази я вовремя, прими смену ладов и высоты ее голоса за прием пародиста, засмейся я ни к селу ни к городу, все было бы испорчено. Клиенты, правда, редко шутят.
Я подумала тогда: «Эта женщина воплощает в себе целую коллекцию ярчайших кинематографических красавиц. Интересно, а кто же тогда ее избранник?» Воображение рисовало аляповатую инсталляцию из Шварценеггера, Шона O’Коннери и Кларка Гейбла. Наши женщины любят все больше заграничных актеров.
– Та не-е-е, – протянула Клава голосом Лии Ахеджаковой, – он маленький такой, лысенький. Хорошенький!
Я сразу переключила внутренний тумблер и представила аппликацию из Дени де Вито, Джека Николсона и Борислава Брондукова. Прошу же клиентов приносить с собой фотографии значимых для них людей – для характерологического анализа. Так нет, думают, что я работаю ясновидящей. Надо бы таких сразу отправлять к гадалкам…
Так вот, Клава объясняет, допустим голосом Ноны Мордюковой, своему любимому мужу, что вся эта ее переписка – безобидная дамская забава, что-то вроде дневников, в которые девушки охотно вписывают всякие глупости про любовь.
– К сексу это точно не имеет никакого отношения, Ленчик! Надо же женщинам чем-то заниматься в свободное время…Ты же любишь футбол!
Леня в ответ выкладывает как козырь на первый план фотографию мужика в зэковской робе: «Вот она твоя забава! Хоть бы постеснялась!» Клава объясняет ему, уже как Галина Польских, без всякого подтекста или задней мысли, что Мила, ее подруга, попросила помочь одному ну совершенно несчастному человеку.
– Он убил троих, сидит пожизненно, очень мучится… – добавила она для убедительности голосом Любови Полищук. Ну как полная дура!
Лене от этого стало только хуже. Небольшого роста и кругозора, он был все-таки достаточно агрессивен в пределах своего радиуса действия. Леня не на шутку рассвирепел, стал топтать письма, проклинать жену, наконец, решил объявить, что уходит к… Милке. Раз уж Клава взялась жалеть головорезов, то он тоже может позволить себе пригреть одинокую и никому не нужную корову. Милка давно на него глаз положила, вот и решила увести у Клавы мужа, подсунув ей зэка и оставив, из женской зависти, в полных дурах.
– Полная дура! – причитала Клава, выпучив глаза как Надежда Румянцева в фильме «Девчата». Конечно, она не верила в Милкину подлость.
Уже упомянутая Мила – бывшая одноклассница Клавы. Большая, размером с борца сумо, всегда с закатанными по локоть рукавами, массажистка. Как и многие сильные и неловкие женщины, Мила была миссионеркой по натуре: одержима идеей помогать несчастным и одиноким.
Я попросила Клаву поделиться подробностями переписки.
– Что тут говорить? На черта он мне нужен? Мы с Ленчиком жили душа в душу. Но он такой гордый!
Клава настаивала на версии о Милкиной благотворительности.
– Но почему не пишет письма сама Милка?
– Она пишет, ей никто не отвечает! Она же некрасивая и толстая…
Мила, по старой дружбе, массирует спину Клаве бесплатно. Восхищается ее телом, кожей, сетует, что ей самой не повезло. Она пробовала сидеть на разных диетах, резко худела, но от них только слабела.
– А при такой тяжелой работе нужно хорошо кушать.
Я и говорю:
– Пусть чужую фотографию отправит, если ей хочется помогать пожизненно заключенным мужчинам.
– Но они же приглашают на свидание. Как можно обманывать…
– И вы ездили уже на свидание?!
– Нет, что вы, я же замужем!
– Так что же вы голову морочите мужику? Ему же все равно, какую женщину иметь, все лучше, чем никакой. Дородная Мила – прекрасный вариант. Разок бы съездила, сразу бы ясность наступила в голове.
А в жизни муж Клавы ушел уже два дня назад. В милицию он позвонил сам, чтобы не искали. Клава вернулась в образ Ренаты Литвиновой, видимо, наиболее актуальный в текущем сезоне:
– Это так серьезно! Что же мне делать?
– Для начала нужно навестить Милу. Посмотрите, нет ли там на самом деле вашего мужа? Верните ей письма. Это и будет обозначать ваш окончательный выход из игры. Вам нужно согласовать с Милой версии вашей переписки с заключенным. Потому что муж, может, у нее и не живет, но поговорить к ней придет, это точно. Когда мужчины ревнуют, они интересуются подробностями и деталями. Эх, уж больно далеко завели вас фантазии!
II
Но Мила опередила Клаву и пришла к ней сама. Она пришла вся заплаканная и растрепанная, ревела белугой, мыча и тыкая в письмо. Клава пыталась то в письмо заглянуть, то Милку приобнять – все как-то неловко выходило.
– Он написал!
– Кто?
– Он! Мужчина.
Наверное, трудно представить потрясение женщины, которой годами никто из мужчин слова доброго не говорил. Но вы, конечно, знаете, как мы, женщины, бываем чувствительны к словам. Милке не просто написал из зоны мужик, но он написал, что она ему очень понравилась. Таких слов ждешь иногда всю жизнь. Представить, что это написал человек из шкурных соображений или от отчаяния, Милкины мозги тоже по принципу «хоть бы кто» отказывались. Она так верила, так надеялась… Да нет, она точно знала, что когда-нибудь это произойдет! Такова уж сила желания. Дефицит людского внимания порождает монстров воображения.
Клава среагировала по-простому:
– Мила, ты меня прости, но хватит. От меня муж ушел из-за твоих идиотских писем. Я как раз хотела идти к тебе.
Милка искренне изумилась:
– Как ушел? – А потом большой и успешный, как мы видим, специалист по любви заметила себе в оправдание: – Если бы любил по-настоящему, то не ушел бы!
– Да ну тебя!
Клава достает из бельевого шкафа пачку писем и сует остывшей немного Милке:
– На! Забери! Пиши ему сама, и Ленчику скажи, что это твоя идея и твой мужик!
Милка стала соображать, что случилось неладное и это серьезно, но перейти на более спокойные обороты уже не могла:
– Бедная, теперь и ты такая же одинокая, как я!
Она суетливо перебрала Клавино богатство, достала оттуда «козырную» фотографию и посмотрела на нее с состраданием, как смотрят на фотографии покойников.
– Я помню: ты говорила, что он похож на твою первую любовь.
Поставила ее за стекло серванта, как дорогой портрет родного человека:
– Теперь и ты сможешь поехать со мной!
На этих словах в комнату ворвался Леня. Да не один! Он тащил за руку молодую симпатичную девушку, юную совсем. В итоге он и картинно вошел с ней в центр комнаты:
– Вот, – говорит, – стоило мужу отлучиться на пару часов, как тут уже и иконы выносят. Новые образа! Другие кумиры, Клара!
Девушку по иронии звали Кларой. Не могу не восхититься находчивости Лени. Найти в маленьком городе девушку с таким же редким именем, что и у жены, вот уж воистину: «Клара у Клавы украла кораллы!» – это сильно! Иной мужчина и с виду неказист, и положения особого в обществе не занимает, но умеет такое коленце выкинуть, такое произвести впечатленьице, что нечего и мечтать о другом – сдаваться нужно немедленно.
Клара, однако, молчала. Ни мимикой, ни жестами себя не выдавала.
Леня пригласил ее располагаться. Схватил из серванта фото, потряс в пространство – куда-то в красный угол, где когда-то на Руси принято было ставить иконы:
– Теперь ты видишь правду!
Наш человек, он вообще-то безбожник, но в аховой ситуации, когда крест становится не по силам, он прямиком апеллирует к высшим инстанциям, демонстрируя свою жертвенность и принадлежность к самым высоким ценностям и идеалам.
– Да что это за ребенок, Ленчик?
Не глядя на свою «падшую» жену, Леня назидательно отчеканил:
– Такие мужчины, как я, на дороге не валяются! Стоило выйти за ворота, как молодая красавица кинулась мне в объятия! И готова пойти за мною на край света…
Клара молчала в знак согласия, рассматривая втихомолку большой и старый плакат с Михаилом Боярским времен д’Артаньяна, прикрепленный кнопками на двери гостиной.
Леня же, не затягивая сцены, чтобы не испортить уже произведенного впечатления, предупредил:
– В общем, Клава, на сборы у тебя два дня, а потом мы с Кларой вселимся в квартиру и будем жить нормальной человеческой жизнью. На законных моральных основаниях!
На этой высокой ноте он схватил Клару за руку, как ходячую куклу, не иначе, и утащил ее в темноту подъезда.
Милка же сгребла письма и фото Клавиного ухажера, понимая наконец, что здесь разыгралась трагедия, и не без ее участия, и панически, задом выдавилась из комнаты, можно сказать, кое-как бежала с места преступления.
Клава осталась одна и разрыдалась при этом, вытирая каждую слезку отдельной салфеточкой.
III
…Через час она спохватилась (и так лицу нанесен плохо поправимый ущерб, хватит!), безучастно провела вечерние процедуры по уходу за лицом и телом и скорбно легла спать в супружескую постель.
Взволнованным женщинам, особенно напрасно обиженным, я рекомендую в таких случаях выпить бокал красного сухого вина или пятьдесят граммов коньяку. Клава вспомнила мою рекомендацию и тихо уснула, оставив бокал прямо на полу у кровати.
А утром ее неугомонный супруг ворвался в спальню. Пока она продирала глаза, Леня уже стоял перед ней с бокалом в руках:
– Она еще и скрытая алкоголичка!
Леня нервно заглядывал в шкафы, под кровать, за штору, как по инструкции из анекдота о внезапно вернувшемся из командировки муже, и ушел со словами:
– Я забираю свою бритву и зубную щетку! Не хочу, чтобы какой-то уголовник пользовался моими приборами. Золотые зубы можно чистить и наждаком.
Клава расплакалась, как Зинаида Кириенко в «Тихом Доне».
Вот в таких смятенных чувствах и с растерзанной душой она и пришла ко мне снова.
IV
Честно говоря, в серьезность намерений Лени я по-прежнему не верила:
– Самолюбие Лени уязвлено. Он мечется, уходить от вас серьезно не хочет, может, и сам этого не понимает. Все, что нужно теперь, так это грамотно, настойчиво попросить его остаться, подтвердив, что вы любите только его одного. Прижать, приголубить!
– А как же девушка? Они же живут вместе… Она молодая, красивая… Осталась я, старая дура, на бобах…
У Клавы вдруг прорезался свой собственный искренний голос – голос простой русской бабы, которая и хочет-то одного – мужика своего к себе прижимать по ночам да кормить его котлетами и борщом по своему собственному рецепту.
Я и сама чуть не плакала от жалости:
– Клава, дорогая, я думаю, это только маневр. Девушка – «кукла», они, может, и познакомились с Леней перед самым его приходом к вам. Вряд ли у них серьезные отношения. Ну подумайте: муж в стрессе, тут не до секса.
– Он такой хорошенький! – умилилась снова Клава, и я стала догадываться, наконец, о чем идет речь.
Девушки, которые еще не достигли возраста «ягодки опять» не подозревают, сколько страстей и фантазий ожидает их в будущем. Женщина в сорок пять переживает очередной переходный возраст, но если в юности – все как впервые, то в зрелости – все как в последний раз. Статистика показывает, что и на этом для большинства наших женщин любовные истории не заканчиваются. Среди моих клиенток есть и семидесятилетние кокотки, которые запросто арканят пятидесятилетних «мальчиков», жалуясь на их инфантилизм и зажатость. Но в сорок пять лет женщины пока ничего такого не знают, во всяком случае, никто им гарантий на счастье не дает, и они проживают этот период в запредельном гормональном и экзистенциальном напряжении.
Я посоветовала Клаве вести себя так, как обычно, до инцидента – никуда не собираться. Леня должен сдаться, и они обязательно помирятся.
– Правда? – с надеждой спросила Клава.
– Сто пудов.
Успокоенная Клава на радостях решила пойти и помириться с Милкой. Ну не виновата же она, в самом деле. Сидит там страдает почем зря…
V
И что вы думаете? Клава звонит в дверь, Милка открывается, и к ней выходит… мужик с фотографии! В тельняшке, руки в наколках, в зубах фикса. Хватает Клаву за плечи и вносит в квартиру, обнимает, целует, урчит от счастья.
Клава в полуобмороке, обмякла, смотрит на него не мигая.
Входит Мила, как ни в чем не бывало, радостно восклицает, что рада тому, что они так быстро поладили. Видя, что Клаве не по себе, она подсказывает ей:
– Это же Мишка, одноклассник, твоя первая любовь!
Мишка урчит, лапает онемевшую Клаву как заветную добычу, признается, что и не мечтал о такой красавице.
– Я ж не знал, что ты меня любишь, да так сильно!
Он оставляет на минуту Клаву, достает откуда-то из шкафа все ту же кипу писем, предъявляет ей в качестве доказательства:
– Вот же, здесь все написано.
Клава, едва совладав с собой, спрашивает:
– Миша, вы, что, сбежали?
– Да нет, меня выпустили по закону. Свобода, Клава, теперь мы можем пожениться!
Клаве плохо. Милка ругает Мишку за то, что тот набросился на бедную Клаву: «Вишь, сама не своя от счастья!» Мишка выходит.
Клава спрашивает Милку:
– А как же три убийства и все такое?
– Так это для романтики я от себя прибавила, иначе было тебя не уговорить! Ты на простого мужика не реагируешь. Тебе героя подавай! А Мишка кто? Вор-домушник?
Снова вваливается Мишка. Волосы влажные, прилизанные. Голову, что ли, помыл по такому случаю? И двигается к Клаве.
Клава наотрез отказывается признавать факт любви со своей стороны, мотает головой, отбивается, кричит на Милку, что она ей заморочила голову с этими письмами, и объявляет:
– Мне некогда, нужно срочно в магазин.
Мишка кричит, что он ее ни за что не отпустит, пытается схватить в объятия. Затевается возня.
VI
И в это время в комнату врывается Леня, таща за собой Клару, как молодую телку на аркане. Конечно, Леня уверен, что наконец застукал любовников.
Сообразительная Клава бросается к ним со словами:
– Леня, бежим!
И поддавшийся детскому страху Леня рванул наутек вместе с Клавой, едва не раздавив молчаливую Клару в дверях. Из чувства солидарности забрали и ее. Милку брать не стали. Сама виновата.
Но в общем-то положение Клавы усугубилось до предела. Внезапно свалившийся на голову мужик, да еще сгребающий ее в охапку на вражеской территории подруги – это уже не фотография неизвестного, это натуральный самец, большой такой бугай, с вполне определенными намерениями и давней мечтой получить в награду за свою суровую жизнь именно такую женщину, как Клава.
Положение Лени по тем же причинам тоже не стало легче. Потому что по законам мужской чести, зэку все-таки нужно было напоследок набить морду, а это было физически невозможно. Чувство переживаемого Ленчиком унижения не подлежит никакому описанию. Лучше, чтобы женщины и не знали об этой стороне драматической жизни мужчины. Спасти ситуацию могло только чудо! Неужели и вправду Леня останется с юной Кларой, а Клава достанется бывшему зэку Мишке?
Вот об этом мы и говорили с Клавой, когда она пришла ко мне в очередной раз.
Клава рассказала, что, конечно, когда они вбежали втроем в квартиру и немного остыли, она попыталась объяснить Лене, что произошло на самом деле.
Леня бы рад всему этому поверить, но присутствие Клары заставило его все-таки поставить вопрос ребром. Измена налицо: Мишка оказался натуральным (можно пощупать) мужиком, а не другом по переписке. Ясно, что они встречались у Милки, он, собственно, только хотел это засвидетельствовать. В итоге Леня сказал, что видит выход только в том, чтобы Клава убралась к своему ухажеру, а они с Кларой будут жить в квартире, честно заработанной горбом и потом.
VII
Мне ничего не оставалось, как повторить, что Клава по-прежнему преувеличивает серьезность отношений Лени с Кларой. Но, к сожалению, недооценивает реальность и опасность возникшего внезапно Мишки. Чтобы действовать наверняка, ей нужна дополнительная информация. Странно, что она до сих пор не поинтересовалась, кто такая Клара? Откуда она взялась, и что у нее за интересы? Для влюбленной в Леонида Клара ведет себя слишком пассивно. Если она только статистка и ей пообещали какое-то вознаграждение, то ее легко перекупить. Когда они снова встретятся с Леней, а это неизбежно, нужно узнать побольше и о Кларе – чтобы иметь возможность ее нейтрализовать. Мишка же, если он рецидивист, скоро сядет снова. Плохо, если он решит отомстить Клаве за «безответную» любовь. Нужно поговорить с Милой и все узнать.
Клава погрузилась в размышления:
– К Милке я не пойду. Он у нее околачивается. Я ее по телефону вызову.
– С Милкой особая будет разборка: вам фактически приходится расплачиваться за ее фантазии. Если она такая сердобольная, то и занималась бы благотворительностью сама. Иначе вы будете не последней ее жертвой…
VIII
Милка, конечно, прилетела к Клаве, заинтригованная быстро развивающимися событиями. Она даже была готова покаяться в содеянном, но:
– Я была уверена, что любовь не проходит с годами, Клава!
Клава метнула в нее взглядом молнии. Мила как будто упрекала Клаву в непостоянстве, но оправдывалась:
– Да это Мишка меня уломал тебя с ним списать. Ему же кто-то из наших одноклассников сказал, что я пишу в колонии «мужчинам в трудных обстоятельствах».
Милка где-то вычитала это политкорректное выраженьице и с радостью и нажимом его продекламировала еще раз:
– Мужчина в трудных об-стоя-тель-ствах! Ты же женщина его мечты! Потом он узнал, что симпатия была взаимной, и совсем с ума сошел! Он же стал там передовиком производства, чтобы быстрее к тебе приехать! Он же вышел с намерением начать новую хорошую жизнь…
Клава опять была виновата, а ей это уже совсем не нравилось:
– Если тебе так жалко Мишку, то и выходи замуж за него! Своим массажем ты вымесишь из него человека!
Клава взяла Милку в оборот и велела признаться Мишке, что письма ему писались под Милкину диктовку, и таким образом замкнуть Мишку на себя.
Милка серьезно задумалась над тем, хочет ли она связать свою жизнь с Мишкой, если тот и в самом деле бросит красавицу Клаву и переметнется к ней? А главное, сможет ли? Ведь у нее теперь свой жених на зоне. Но Клава не дала ей застрять:
– Иди и делай, как я велела!
Состоявшееся уже через полчаса объяснение Милки с Мишей вначале привело к печальному результату. Он решил ее элементарно побить, но бравая массажистка не осталась в долгу – накостыляла ему по полной программе и сдала в милицию на 15 суток.
Потом она стала осмыслять происходящее, и ей стало не на шутку жалко «мужчину в трудных обстоятельствах»… И пока он сидел, каждый день ходила к нему с передачей, обещая, правда, через забор участка, который подметал Мишка, что, когда он выйдет, она его будет «массажировать» три раза в день, до и после еды, да так, что мало ему не покажется. Перспектива тесной телесной близости с Милкой Мишу никак не вдохновляла, и он поклялся уехать из города, как только выйдет на свободу. Убеждение заправского, со стажем, заключенного в том, что на свободе люди еще хуже, чем на зоне, похоже, нашло свое подтверждение. Одно мешало Мишке вернуться к своим: ему элементарно хотелось женщину, настоящую, свою, незапятнанную. Всякому черту хочется ангела, как известно.
Клава, видя, как развиваются события, и не задумываясь, где Леня ошивается со своей Кларой, решила приволочь ко мне Милку на промывку мозгов.
IX
– Массаж, – начала я издалека, – один из старых и, к сожалению, забытых способов психотерапии. Он успокаивает, тонизирует, формирует тело, а через него и душу. Вы помогаете людям прожить более интенсивную и счастливую жизнь.
Сентиментальная Милка заплакала.
– Но вам не нужно плести вокруг него еще и любовные истории! – я воткнула запретительный знак.
Пришлось деликатно объяснить Милке, что отсутствие личной жизни и привело к тому, что она втянула Клаву в любовную авантюру. А теперь вот и сама не знает, что делать.
Милка заверила меня, что уже поняла, что любовь и зона – это трудное сочетание, а главное, большая физическая нагрузка даже для массажистки. Она больше не свяжется с криминальными типами, а поищет «какого-нибудь больного ревматизмом старичка лет пятидесяти пяти, которого можно поднять на ноги хорошим массажем».
Честно говоря, ни я, ни Клава особо не поверили ее внезапному прозрению. Миссионерки, к которым принадлежала Мила, редко отступают от своего великого предназначения и предпочитают сгорать до конца.
Кроме того, ни Милка, ни Клара, ни я еще не знали, что Мишка твердо решил вернуться именно к ней. К концу короткой отсидки он понял, что единственный и настоящий романтик в этой истории – сама Милка, большая, теплая, искренняя и отзывчивая. Такой бабец, главное!
X
Клава же пошла ва-банк. Когда Леня наконец явился к ней в сопровождении молчащей, как рыба, Клары, она выложила на стол ключи от квартиры и объявила, что собирается уйти в дальний предел, но не в места «не столь отдаленные», как, наверное, подумал Леня, а в женский монастырь.
– Я не вижу другого выхода в сложившейся обстановке. Ты мне не веришь, а без тебя мне не жить. Я желаю тебе и Кларе счастья. В конце концов, Клара – это почти Клава…
Леня был в растерянности. Он готов был разрыдаться. Конечно, Леня любил только свою жену и не хотел, чтобы она вот так просто его бросила.
– Кстати, – спросила жена в целях разведки. – А она не глухонемая? Клара?
Тут Клара наконец раскрыла свой рот и сказала нечеловеческим голосом кроткого агнца:
– Тетя Клава, дядя Леня, пожалейте меня, не прогоняйте! Дядя Леня сказал, что вы не только красивая, но и очень добрая. Я вам буду дочкой или племянницей. И все по дому буду делать. Вы очень хорошие люди!
Такого проникновенного текста Клара еще не произносила за всю свою молодую и пока ничем не примечательную, но и не запятнанную жизнь.
У Лени и Клавы не было детей, и они синхронно умилились предложению, а Клава даже всплакнула, прижав «бедную детку» к себе. Зла она не держала, в глубине души не веря в подлость этой безмолвной девочки, которая ей действительно годилась в дочки.
Леня же, проведя с Кларой немало времени, угощая ее то мороженным, то шампанским (то ли девочка, то ли невеста?), и вовсе привык к ней. А за то, что Клара согласилась ему помогать, весь проникся к ней благодарностью.
Вы не поверите, но так они и зажили втроем, как прежде – радостно, тепло, уютно, без особых хитростей.
Квартиру их потом, правда, очистили, но там ничего ценного и не было украдено, кроме пары Клавиных трусиков и заморской пудреницы, которую она потом увидела у Милки.
Истории из этого делать не стали, подумаешь, делов-то. Из-за такой чепухи расстраивать женщину. Любовь и спокойствие дороже.
Мораль
Любовная авантюра, друзья, – двигатель наших судеб. Ввязываясь в необычные истории, помните, что ставку нужно делать на свою сообразительность, маневренность и готовность к новому. А новое может быть тревожным и угрожающим, как зэк Мишка, а может быть тихим и покорным, как девушка Клара. У каждого свое счастье.
Но дело не в этом.
Любовь – это солнце, которое светит нам всю жизнь. Пока она теплится, а то и ярко пылает, у нас есть повод двигаться, удивляться, веселиться и переживать. Если любимый человек пока не встретился, вся мощь фантазии может направиться на то, чтобы создать если не храм, то хотя бы маленькую молельню внутри, место, где поют и машут крылами ангелы. Всю жизнь человек пытается вырастить и расслышать в себе эти звуки. Рвется на природу, ходит по морскому берегу до упаду, просыпается по ночам и прислушивается к ветру, украдкой заглядывает в глаза прохожих, ждет нечаянного, рокового звонка, робко прислушивается, закрыв глаза.
Как же нам помочь?
Письмо Татьяны
Женщины склонны преувеличивать значение и силу эпистолярного жанра, ставя иногда мужчин в затруднительное положение. Взять хотя бы пушкинскую Татьяну, которая предпочла оформить свои чувства в письме Евгению Онегину и тем самым на долгие годы, в ожидании симметричного ответа, напрочь закрыла тему их взаимоотношений. Урок, который извлекают девушки из поэмы Пушкина: любовное письмо – вершина проявления чувств! Урок, который извлекают мужчины, кажется, состоит в обратном: нужно держаться подальше от склонных к письменным свидетельствам девушек; кроме письма, здесь может ничего и не обломиться. Обе стороны, повинуясь силе русской литературной традиции, мучат до сих пор друг друга пылкими женскими письменными признаниями и встречными паническими и категорическими мужскими отказами.
I
Итак, она звалась Татьяной.
Тане было уже за сорок. Более того, она была учительницей русского языка и литературы, конечно, носила очки и старалась жить скромно и не попадать в истории. Своего суженого она ждала уже так долго, что, если бы существовала хоть какая-то зависимость между временем ожидания и женским счастьем, Татьяна уже давно и непременно захлебнулась бы от восторга и просветления. Последним и единственным напоминанием о заветной мечте, о нем оставались любовные письма, которые Татьяна иногда писала воображаемому жениху и супругу, рассказывая ему о погоде, встречах с интересными людьми и о прочитанных книжках.
У Татьяны была младшая сестра Ольга. Тоже не замужем, между прочим, но совершенно по противоположным причинам. Ольга была веселой, ураганной девушкой, рано ушла из дома, уже успела побывать два раза замужем, оба раза счастливо, как говорила она сама, но чрезвычайное любопытство к жизни не давало ей остановиться в полете, и горящий глаз уже зрелой и опытной женщины в соку нашел очередной объект для неземной, доселе конечно, неслыханной страсти. Его звали Евгением.
На этом все пересечения с известным пушкинским сюжетом заканчиваются, хотя их и так, кажется, достаточно. Когда я впервые услышала эту историю от самой Татьяны, у меня случился приступ «дежа вю», и вместо того, чтобы выслушивать клиентку, я стала напряженно вспоминать, где я все это уже слышала, пока не дошла до девятого класса школьной программы. Мама Татьяны и Ольги была, должно быть, восторженной дамочкой, чтобы наградить дочек такими именами и обречь их на уже известные женские судьбы.
Обе сестры всю жизнь служили друг другу примером, как не следует жить и вести себя приличной девушке. У Ольги, правда, был комплекс вины перед Татьяной за то, что она так безусловно и так легко счастлива и на работе, возглавляя небольшую фирму по производству стеклопакетов, и в личной жизни. Она старалась незаметно помогать Татьяне материально, понимая, что та на свою учительскую зарплату лишнего купить не сможет. Она решила, что в родительской квартире останется жить именно Татьяна (ей квартиру в жизни не купить) и поэтому вот уже который год выплачивала огромный кредит за свою маленькую, но очень уютную квартирку с видом на реку. Единственная вещь, которой она искренне завидовала, так это способность Татьяны как-то очень подробно чувствовать и переживать. Ольга, как и Татьяна, верила в единственную любовь до гроба, но предпочитала не ждать ее, как манны небесной, а активно искать и строить.
Евгений, которого я уже упомянула, был очередным возлюбленным Ольги. Ей было тридцать пять, ему тридцать восемь, и обоим пора было подумать, в очередной, правда, раз, о создании семьи. Евгений поступил работать на фирму к Ольге год назад, и их отношения сразу стали жаркими. Ольга не хотела банального служебного романа с беспорядочными совокуплениями где ни попадя. Она была готова к большой, настоящей истории, а не просто к сексу. Поэтому она и обратилась к Татьяне.
II
Попросила у сестры самое сокровенное – письма! Она хотела, чтобы Татьяна помогала писать ей любовные письма Евгению.
Технология была простая: Ольга приходила к Татьяне, рассказывала, как у них развиваются отношения и что ее беспокоит, а потом под диктовку сестры воплощала чувства в строки. На следующее утро письмо забивалось в компьютер и отправлялось Евгению как свидетельство высоких душевных качеств женщины, которую он еще пару часов назад обнимал, целовал и тискал. Евгений просто зверел после этих писем, как утверждала Ольга. Она видела теперь, как дико могут любить девушку с мощной духовной составляющей!..
И вот вчера она прилетела к сестре окрыленная. Евгений сделал ей предложение! Пока это только предложение пожить вместе – помолвка по-западному… Но все-таки какой прогресс в отношениях!
– Спасибо, спасибо, Танечка, если бы не твои письма, этого никогда не произошло бы!
На Татьяну новость произвела неожиданно удручающее впечатление. Эти письма, ее чувства и талант, по основному сценарию ее собственной биографии, должны были принадлежать другому и сделать счастливой именно ее! Она чувствовала себя навеки обкраденной. Это она должна была прыгать козочкой от счастья, получив заветное предложение от единственного, вымоленного у судьбы возлюбленного.
В минуту она поняла, что жизнь кончена.
Сухо поздравив сестру и пообещав прийти на вечеринку по случаю помолвки, Татьяна поспешала отправить Ольгу домой, а сама стала рыдать.
Ночь была страшной.
III
А утром она пришла ко мне.
– Меня мучает зависть. Мне страшно от того, как я ненавижу свою собственную сестру.
– Вы влюблены в Евгения?
– Ну, нет, он младше меня!
– На три года-то? Он хороший человек?
– Он очень неплохой парень… Но… у него вульгарный вкус.
– Потому что он выбрал вашу сестру? А если бы он выбрал вас?
Татьяна театрально поджала губы.
– Вы попались в ловушку собственных грез. Срослись с ними как с родными. Мечты кажутся вам реальней, чем ваша земная жизнь. Ваш мужчина – тот, кто, прочитав письма, останется навеки сраженным вашим умом и тонкостью. Но что будет потом? Будет ли нормальный мужчина довольствоваться письмами? Сегодня миллионы людей сидят в Интернете, стучат с утра до вечера письма любви и счастья, но это только часть игры. Пора бы осваивать и другие правила «лямурных» интриг.
Слово «интриги» я сказала, конечно, зря. Для неиспорченного сознания сорокалетней девушки оно могло обозначать только гадость и мерзость.
– Я хочу сказать ему, что письма писала я, – заявила Татьяна.
– Зачем?
– Чтобы он знал правду.
– Какую правду? То, что вы в него немного влюблены? Ровно настолько, насколько влюблены в саму себя и в свои фантазии, между прочим? Или то, что Ольга прибегала к дополнительной помощи? Но я же тоже помогаю девушкам, и всегда анонимно! И что же, я должна теперь разрушать пары, которым помогла воссоединиться? Вы страдаете не от того, что много помогали Ольге, а от того, что делали это редко и мало, да и то помогали в уверенности, что ничего не сработает.
– Неправда, я хотела ей помочь.
– Отчего же нет радости?!
Когда все так запущено и так болезненно, ничего не остается, как лечить шоком. Куда еще откладывать и когда еще Татьяна соберется к психологу?
Я стала рассуждать, что теперь могла сделать Татьяна, чтобы разобраться в себе, избавиться от зависти к сестре, но по ее стеклянным глазам было видно, как мало она готова к свежим решениям.
– Вы уже убедились на примере Ольги, что некоторая предприимчивость, смелость и дерзость могут принести свои плоды. Евгений не ваш тип мужчины, его не интересует творчество, как вас, и скорее всего он, как и Ольга, стремится просто зарабатывать деньги. Успех их союза определен не вашими письмами, хотя они и могли придать ему особый оттенок.
Татьяна отказывалась принимать эти рассуждения. Смотрела на меня с ужасом и отрицательно мотала головой. Я уже и сама начинала верить в волшебную силу писем, столкнувшись с Татьяниной верой в слово. Мне уже и самой хотелось прочитать хотя бы пару любовных посланий, написанных Татьяной. Похоже, они были сильнее предсказаний Нострадамуса.
– Послушайте, если у вас такой литературный талант, используйте его себе во благо.
– Все дело во внешности! Ольга красивая, а это все, что нужно.
– Хорошо, давайте проверим обе гипотезы. Внешностью заняться всегда неплохо. Если уж идти по радикальному пути, то нужно снимать очки и отрезать косу. Ну а если дело в письмах? Тогда можно написать анонимное письмо неизвестному в газету, в рубрику «Знакомств», и посмотреть, кто откликнется. Если дело в письмах, вы его найдете! Во всяком случае, увеличите вероятность встречи с возлюбленным на порядок!
Страдания достигли высшей концентрации на лице Татьяны. Я предлагала ей выставить напоказ, пусть и анонимно, то, что было для нее свято и дорого.
– А как еще он узнает о вас?
Потрясенная Татьяна ушла домой. Не думаю, что ей было хорошо и радостно и потом. Но кто сказал, что смена глубинного сюжета в биографии женщины такое легкое дело?
IV
Дождавшись выходных, Татьяна пошла в парикмахерскую и сменила прическу, разрешив молодому дипломированному цирюльнику сделать с собой все, что он захочет. Больше от равнодушия и готовности к полному погружению во тьму, чем от женского кокетства. Выглядела она парадоксально – молодо и печально. Очки были сняты – все равно смотреть было не на что.
Так она и пошла на вечеринку по случаю помолвки Ольги. Долго мучилась, стоит ли идти, но сочла неприличным отказываться.
Между тем, предприимчивая и благодарная Ольга уже успела пригласить и затащить к себе на вечеринку нового работника фирмы, программиста Сергея, как раз для Татьяны. Вдруг понравятся друг другу? Вдруг поженятся? Она тоже готова постараться для сестры…
Сергей совершенно не задел Татьянино сердце. Большой, с наметившимся пивным животиком, в вытянутой и линялой майке, он занимал полкомнаты и выглядел косолапым топтыгой рядом с элегантным и подвижным Евгением.
К тому же он заикался. Татьяна не спускала глаз с Евгения! Сергей пялился на нее украдкой, ошарашенно, усиливая у Татьяны ощущение нелепости от собственного вида и присутствия.
Евгений не выдержал нарастающего и неуместного на вечеринке смура и пригласил Татьяну танцевать.
Девушка поплыла как гадальная свечка. В голове что-то замкнуло, и она сообщила ему, не знаю уж в какой связи и под каким предлогом, что все это время письма ему писала именно она.
Что тут началось!
Евгений отстранил Татьяну, глянул оценивающе, как на новую вещь в магазине, и, отпустив без сожаления, стал громко и истерически смеяться:
– Это правда? Оля, это правда?.. Оля, это правда, что письма писала Татьяна?
Он не схватывал трагичности момента и думал, что письма и признания были только цепью женских приколов. Все в маленькой комнате стали свидетелями объяснения.
– Танька, это очень хорошо, что ты мне все сказала! Если бы не твои письма, я бы уже давно женился на Ольке. Думаю, такая живая девушка и такую муть пишет… – Он обратился за пониманием и поддержкой к Сергею: – Как, думаю, дать понять ей, что это лишнее? А потом, думаю, пусть, если ей так нравится кропать…
Сергей напряженно молчал.
Татьяна обиженно попросила Евгения вернуть ей письма, на что Евгений недоуменно заметил:
– Но я же их не хранил… А потом, это мои письма.
Татьяна истерически и неловко ретировалась, как сбитая на лету косуля.
V
Ко мне Татьяна пришла с уже довольно помятым лицом и чувствами всмятку. Она надрывно доказывала мне, что не верит в то, что кто-то когда-нибудь в жизни поймет и примет ее идеалы. Ее бессмертную душу! Она не знала, как пережить потерю возлюбленного.
– Произошла вполне предсказуемая ошибка, не нужно было с самого начала переоценивать свою роль в чужой любовной истории. Нужно развивать свои личные сюжеты.
– Вы, как Сергей!
– А что Сергей?
– Позвонил и стал утешать. Мол, ему никогда не нравился Женька, он не очень любит компанию людей на фирме. Женька вообще понтится только и уж точно не стоит того внимания, которое ему уделяют женщины.
– О, да это заявка на то, чтобы стать вашим ухажером…
– Конечно. Вы бы видели его! Толстый тюфяк.
– Но рассуждает здраво. И я могу вас поздравить с успешным началом. Очевидно, что из двух мужчин – Евгения и Сергея – одному письма нравятся. А это, между прочим, 50% выборки! Каждый второй мужчина – ваш! Нужно непременно опубликовать «письмо к возлюбленному» в рубрике знакомств, чтобы изучить популяцию своих поклонников.
– Мне хватило опыта с Евгением.
– Нельзя после единственной неудачи ставить крест на всех! По меньшей мере, у вас появятся друзья со сходными вкусами и фантазиями. Кто знает, может, в вашем городе живет такой же, как вы, скромный, стеснительный, но очень умный и порядочный малый, которому с каждым днем все труднее, в силу возраста, выйти в центр круга и пригласить женщину на танец! Кстати, Сергей пригласил вас на танец на вечеринке?!
– Нет. При чем тут Сергей?
– Я уверена, он хотел быть на месте Евгения. И если бы он решился, вам не пришлось бы пережить такую боль. Я думаю, он это понимает.
Татьяна наотрез отказалась даже говорить о письмах. Ее раздражал мой интерес к Сергею. Действительно, что я к ней пристала?
VI
Прошел месяц, а то и два. И я уже думала, как и сама Татьяна, что история с письмами прекратилась, растаяла, как утренняя дымка.
Но о письмах напомнил Сергей. Однажды он позвонил Татьяне с убедительной просьбой о встрече и, более того, о помощи! На претензии назойливого ухажера это не было похоже никак. Он был в беде, крайне взволнован, сильнее прежнего заикался и настаивал на немедленной встрече.
А через час приехал, размахивая газетой перед Татьяной. Что он говорил и чего хотел, было как-то не очень понятно. Татьяна взяла прочитать обведенное кружком объявление, подписанное инициалом «Т».
– Это ты? – спросил Сергей.
А в это время Татьяна читала: «Прекрасная незнакомка ищет дельного парня, который разбирался бы в компьютерах, умел сварить щи, выстроить маршрут романтического путешествия и не испугался, если бы ему признались в любви. Т.»
Татьяна побагровела от ярости. Бог его знает, что в голове у этого Сергея;
– Нет, это не мое объявление.
Сергей лукаво улыбнулся, мол «ага, так я тебе и поверил», и объявил:
– Таня, мне очень нравится это объявление. Это моя женщина. Это мне написано.
– Поздравляю. Желаю счастливой и долгой жизни.
– Но я не могу ее потерять. Ты мне должна помочь!
– И как же? Я же говорю, что это не я!
– Допустим. Но ты же можешь написать ей письмо? Ты лучше всех в мире пишешь письма!
– Зачем?
– А что, я вот так приду и скажу: здравствуйте, я тот, кого вы искали. Давайте я сварю щи, отремонтирую компьютер, и мы прямо завтра отправимся в романтическое путешествие?
– Отлично. А как еще?
– Ну, ты можешь представить, чтобы вот так сразу прыгать в постель, да еще с незнакомой девушкой? Нам же надо привыкнуть друг другу, пообщаться хотя бы месяц!
– Ты очень старомодный. Современный мужчина мечтает заняться сексом немедленно. И обходится без щей и компьютера. Щи с компьютером – это извращение. Какие-то сапоги всмятку.
– Ты так хорошо говоришь. Давай попробуем ей это и написать? Посмотрим, по крайней мере, как это сработает.
– А как будем подписываться?
– Как и она – буквой «С». Ее точно зовут Татьяной!
Так или иначе, Сергей уговорил Татьяну написать первое письмо, а потом второе, а потом и третье. Потому что «Т» довольно быстро отреагировала на первые послания, и отступать было некуда.
Татьяну мучило то, что с ее легкой руки уже вторая пара, у нее под носом, можно сказать, занималась любовью, но она сама никак не решалась использовать свое оружие себе же на пользу. Об этом она собиралась поговорить со мной, но пока она шла, события развивались, и редакцию газеты буквально завалили письмами поклонники и поклонницы.
Любовь – такая заразительная штука. Пока двое не начнут на глазах у всего народа откровенно интриговать друг друга, народу, кажется, и дела нет до какой-то там любви, но стоит расцвести цветку свежих и искренних чувств, как тут же все бросают самые неотложные дела, начинают принюхиваться, приглядываться, искать поводы поучаствовать и скоро создают ажиотаж, который, между прочим, может нарушить любовную ауру. Сколько раз я видела, как, разрушив хрустальный купол любви над двумя, толпа разочарованно расходится: подумаешь, какая-то там любовь. Ненастоящей оказалась, липовой.
VII
Писали Татьяне в основном пенсионеры и юноши до 27 лет. Пенсионеры делали ставку на щи и хозяйственность, юноши демонстрировали высокую компьютерную грамотность. Но ни те, ни другие не скрывали своих расчетов на большее. Мужчина пенсионного возраста, после 55 (чем не женихи для Татьяны?), переживает свой последний переходный возраст. Он не хочет упустить свой последний шанс отыграть самые смелые фантазии в компании с еще свежей, но опытной и понимающей женщиной лет сорока – сорока пяти. Юношей также привлекал опыт и предполагаемое отсутствие притязаний. Ну не будет же она тащить его замуж – постесняется, небось, при такой-то разнице в возрасте.
На Сергея же набросилось все женское население города. Женщины кокетливо не называли свой возраст, если он был выше сорока, но по стилю было понятно, что девушка уже не первой свежести бутон и переживает, главное, не столько за то, чтобы Сергей выбрал ее, сколько, чтобы он не обращал внимание на остальных – алчных, склочных, аморальных и необеспеченных дам.
Через неделю, чтобы хоть как-то спасти редакцию от почты, рубрику сделали платной.
Но и это не помогло.
Каждый вечер Сергей спешил к Татьяне с очередным пакетом писем, и они вместе разбирали их, пытаясь найти что-то интересное. Каждый для себя.
Не переставала писать и «Т». Сергей волновался, что ее кто-то перехватит и очень хвалил Татьяну за то, что они до сих пор удерживают первенство в городе. Татьяна же со своей стороны прессовала Сергея. Она хотела, чтобы они уже повидались с «Т» и не мучили ее хоть и занятной, но мало относящейся к ней перепиской.
– Ты очень симпатичный, остроумный. Ты действительно разбираешься в компьютерах. Я уверена, что она, не задумываясь, пойдет за тебя замуж. Хватит уже прятаться за моей спиной.
– Нет, я еще не дозрел. У меня еще есть вопросы к ней. Как ты думаешь, она любит розы или ромашки? А если розы, то какие? Давай как-нибудь ее спросим?
На удивление, большинство ответов «Т» совпадало с предпочтениями и мнениями самой Татьяны. Это навело ее на мысль, что под литерой «Т» скрывается… Ольга. Она могла захотеть отомстить за то, что Татьяна раскрыла ее секрет с письмами. Сергей орал и топал ногами в ответ на такие предположения:
– Ольга – отличная девчонка! Если бы она и писала эти письма вместо тебя, то только затем, чтобы найти тебе жениха наконец. Она никак не поймет, почему ее любимая сестра сидит в девках.
А скоро заглянула к Татьяне и сама Ольга. Она молча сунула ей объявление. И они обе, не сговариваясь, спросили друг друга хором:
– Это ты?!
VIII
Еще через месяц Татьяна пришла ко мне в расстроенных чувствах.
– Все повторяется. Я вижу, как Сергей влюблен. Я начинаю ревновать. Я снова не хочу, чтобы у них получилось. Я не буду больше писать. Я много раз ему говорила, что мне это тяжело и неприятно.
– Вы точно ходите кругами. Вы надеетесь на то, что вас похвалят и возблагодарят за отличную работу. Но люди заняты в основном своими чувствами. Они уверены, что вам доставляет радость помогать им.
– Я ужасная.
– Нет, вы просто больше, чем каждый из них – Ольга, Евгений, Сергей и его «Т» – нуждаетесь в помощи и поддержке. Это они должны бы вам помочь. А этого не происходит.
– Что же делать?
– То, чего вы до сих пор не сделали. Предупредите Сергея о том, что переписка будет приостановлена. Каждый должен развивать свою историю. А вы вправе наконец встретиться с кем-нибудь из тех, кто написал «Т» или Сергею. Там есть кто-нибудь интересный?
– Никого! Да и как я могу теперь пользоваться перепиской? Она же не моя. Это же переписка Сергея!
– Пусть Сергей встречается с «Т», а все остальные кандидаты – ваши!
– Я лучше напишу свое письмо. Подпишусь как-нибудь «Т.Т.Т.» – для усиления.
– Прямо как пистолет. Угрожающе. Давайте! Только не врите ничего. Настоящая история у женщины начинается тогда, когда она рассказывает о себе искренне и открыто, не скрываясь за чужими масками. Нужно, как минимум, немедленно прекратить обслуживать чужие чувства и истории.
IX
В тот же день к Татьяне заглянул Сергей с букетом. Он принес ей цветы в знак огромного уважения и признательности. Он поблагодарил Татьяну за то, что она была все время рядом.
Кажется, ему пора встречаться с подружкой. Он обещал позвать Татьяну на свадьбу. Та взмолилась:
– Но только не свидетельницей! – Татьяна в итоге дала волю чувствам и наорала на Сергея: – Как же ты мне надоел!
Сергей же горячо заверял Татьяну, что она никогда в жизни не пожалеет о том, что связалась с ним. Если у него только получится, он организует ей встречу с самым лучшим женихом города. Большего он пообещать не может, но все-таки…
Он ушел, точнее она его вытолкнула за дверь, а потом разрыдалась.
А под утро Татьяна решила написать большое, развернутое письмо в газету.
В письме она рассказала о себе, о том, что ей уже сорок, а никого нет и, наверное, не будет. Она жаловалась в никуда, как это больно, когда у тебя под носом развиваются романы, люди любят друг друга, спят друг с другом, смотрят друг другу в глаза, прижимаются и стонут от счастья, а ты все одна и одна… Все, что осталось ей, так это писать любовные письма вместо своих подруг и друзей, подживаться на чужих историях. «Мои друзья и подруги! Как вам не стыдно было пользоваться моими чувствами и соблазнять своих любимых моими словами?» Письмо было подписано полным именем и фамилией Татьяны.
Город затих в шоке.
Вечером, когда газеты были разобраны из почтовых ящиков, кто-то стал звонить и звонить по телефону. Татьяна ушла гулять, понимая, что не выдержит ни молчания по телефону, ни разговоров и объяснений. Звонила, конечно, Ольга – со своими утешениями и извинениями. Наверное, звонил Сергей, если он не забыл прочитать сегодняшний номер.
Татьяна про себя решила, что нужно продержаться до утра. Свое последнее письмо в газету она сравнивала с предсмертным посланием. И сейчас ее как будто не было вовсе. На душе было легко, как никогда. «Наверное, когда становишься таким невесомым, и прилетают ангелы».
X
Утром Татьяна проснулась от грохота – ломали дверь.
Она стала кричать, сердиться. Открыла дверь. Там стояли слесарь и Сергей. Увидев сонную и неприбранную Татьяну, он набросился на нее то ли с кулаками, то ли с объятиями. И сунул сегодняшнюю газету.
– Читай, пожалуйста!
И Татьяна прочитала: «Дорогая Таня, ты мне очень нравишься. Я никогда не смог бы сказать это вслух. Вся эта история с письмами моей подруге была придумана для того, чтобы познакомиться с тобою. У меня никого, кроме тебя, нет. Твой Сергей».
Татьяна тупо и вопросительно смотрит на Сергея.
– Это ты? Мы писали тебе? Твоя женщина, эта «Т», – это ты?
– Но я же не жалуюсь на то, – стал оправдывающее заикаться Сергей, – что ее мужчина – это ты?
Догадайтесь, что было потом?
Стоит ли говорить, что Сергей действительно пригласил Татьяну на свою свадьбу, правда, не свидетельницей, а невестой! Любовь, мои друзья, – это встреча двух половинок, каждую из которых нужно сначала вырастить и сберечь в самом себе.
Мораль
Счастливой банальным образом быть нельзя. Если вы интуитивно чувствуете, в чем ваше счастье, в чем ваша сильная сторона, пробуйте, не сидите сложа руки. Вы обязательно встретите любовь там, где ее никто другой не ищет и не ждет. Это будет ваша судьба, ваш талант и ваша заслуга. Никто не посмеет вас ни осудить, ни насмехаться. А главное – никто не посягнет на ваше счастье.
Меня часто спрашивают, а можно ли познакомиться анонимно, не стыдно ли открывать свои чувства и намерения? Если опираться на старую традиционную мораль, то – стыдно и неловко. Нужно ждать, пока тебя родные выпихнут замуж, за кого уж придется, и придумать себе красивое оправдание в виде исключительного «морального облика». Тот, кто не пробует, тот и не ошибается. Риск и эксперимент – это единственный способ что-то изменить в своей жизни, если она вам не нравится. Лучше выглядеть немного неумелой и неловкой, чем безнадежно несчастной и никому ненужной. В конце концов, письма, свидания вслепую, анонимные звонки – только начало историй, а как она будет развиваться – посмотрим. Но нужно быть последовательной в выбранной вами интриге, чтобы оценить ее достоинства и недостатки. Знаете, что вы обнаружите очень быстро? То, что все мужчины, может, и сволочи, но разные, как бы мы их ни обобщали для простоты. В отличие от нас, мужчины точно знают, что женщины не похожи друг на друга, а то почему бы они проявляли к нам такой широкий интерес и впадали в охотничий азарт? Так чем мы хуже этих пройдох и экспериментаторов?
Поохотимся?
Капитан дальнего плавания
Сейчас я расскажу мужскую историю про любовь и женщин. Более того, ее главный герой – настоящий капитан дальнего плавания в отставке: молодой, на мой вкус – 51 год, красивый, суровый, мужественный, жесткий. Крепкого телосложения, «квадратный», прическа – ершистый ежик с проседью, серые лучистые глаза, как два тумана, – внешне вот такой мужик! Напряженность, с которой он держался, говорила о том, что, к сожалению, передо мной стоял хоть и абсолютно положительный, но бескомпромиссный, ревнивый экземпляр, из тех, про кого говорят: «Не курит, не пьет и жить не дает».
Звали его Константином. «И Константин берет гитару, и тихим голосом поет: „Я вам не скажу за всю Одессу“…» Собственно, события и происходили в Одессе. Но Костя, в отличие от своего кинематографического прототипа, не пел. Он чеканил. Как скала холодный, агрессивный, нулевая маневренность, из-за чего и нулевая видимость за бортом…
Что привело морского волка искать утешения у психолога? Нас же, психологов, обычно не любят военные и моряки. Они, сильные и волевые, считают, что мы только поощряем человеческие слабости и балуем бездельников, вместо того чтобы их тренировать и закалять.
I
Повод для прихода Константина был совершенно анекдотический: он считал, что пока он плавал (больше тридцати лет), жена ему могла изменить, и, соответственно, его родная дочь Саша – вовсе ему и не дочь, а так нахлебница и нахалка.
Критической точкой кипения стала утренняя ссора между Константином и дочкой. Саша, девушка 17 лет, заканчивает школу. Красивая, дебелая девица, которая больше интересуется своей внешностью, чем учебой, если верить отцу.
Сегодня он вернулся домой в полдень после каких-то дел в городе (Константин только что вышел на пенсию и пока не работал) и застал дочь Сашу еще спящей в кровати.
– Одну? – уточнила я.
– А с кем же еще?
– Это мог быть молодой человек, например…
– Вы с ума сошли! Я б его убил!
– Ну, это не ко мне, это к киллеру, а потом к милиционеру.
Капитан закипел, как самовар, и мне стало понятно, что долго мы не продержимся. Драить палубу меня он не отправит, конечно, но покомандовать попробует, а я этого не люблю с детства: папа был морским офицером, ходил на торговых судах под флагом того же Одесского мореходства.
Насколько я поняла, Константин разбудил мирно спящую Сашу, наверное с каким-то плюшевым мишкой в обнимку, и стал кричать и ругать за то, что та снова не пошла в школу. Саша, естественно, возмутилась тому, что он зашел в ее спальню без спроса и стука, уперлась и в знак протеста стала кричать, что это не его дело, с кем и как она проводит время.
С отцом так разговаривать было нельзя! Девочка дала маху. У него сто человек по линейке ходили – команда работала, как часы…
Ссора быстро достигла апогея. Константин обозвал ее бездельницей и тунеядкой, а Саша, давно заплывшая за буек и здорово рискующая здоровьем, заорала:
– Лучше бы ты вовсе не возвращался из плавания! Мы нормально без тебя жили.
Константин не выдержал, ударил дочку по лицу, швырнул ее на пол и вышел из спальни весь на нервах.
Видно, что ему не очень-то по себе от того, что пришлось поднять руку на дочь.
Мне бы выпить с капитаном – уж больно он напряжен.
– Хотите коньяку?
– Нет, – отрезал капитан и вдруг по-детски беспомощно начал рыдать.
Сильные люди, про которых говорят «из кремня», очень сентиментальны. Они выдерживают штормы и бури, но стоит к ним обратиться тихо, по-матерински, что-то внутри у них обрывается, и все сдерживаемые так долго эмоции, все невысказанные слова прорываются лавиной. Его трясло от обиды: за что? Он понимал, что воспитанием дочери толком не занимался и теперь боялся наломать дров. Вместе с тем у него сейчас было такое впечатление, что он живет в чужой семье. Раньше его ждали, ценили, встречали-провожали, а теперь он вроде как мешал и жене, и дочери.
– Кто ваша жена?
– Валя?
По интонации было понятно, что Валя – это все, что у него сейчас есть.
Валя была по образованию бухгалтером, но из тихих, конторских работниц, которых больше всего интересуют дом и семья. Она-то и работала в ЖЭКе, которому принадлежал их дом.
– Аккуратная женщина, слегка за сорок, – отрекомендовал ее капитан.
– Как может такая милая и любящая женщина изменять? Все, что вы рассказали, как раз говорит о том, что она – одна из самых преданных и спокойных жен, которые терпеливо ждут и любят, несмотря ни на что. Идеальная жена.
– Видите ли, по молодости я сильно гулял. Дурной был, девчонки на шею вешались, – сами понимаете, форма! Скрыть это было невозможно: дома не ночевал. Но потом как отрезало. Стали ходить во Вьетнам и на Кубу, под бомбежками американцев. Жалеть ее стал. Я-то знаю, что со мной и как, а она ночи не спит, переживает. Ждет. Я бы не смог. Ну, она и могла сходить на сторону, из чувства мести. Неродная мне Сашка дочь, чувствую я. Крупная такая, глазищи серые, жесткая…
– Пока все совпадает. Крупные глаза из-за акселерации. Откормленные, как бройлеры. Агрессивная же девочка из-за того, что пристаете. Она думала: вы придете, побалуете ее немного… А вы ее, как юнгу, стали воспитывать, дрессировать. С девочками так нельзя. Их больше, чем мальчиков, любить надо и ласкать. Да и жену тоже. Вы ее вроде любите, а ведете себя очень жестко. А главное, приписываете свои же грехи. В психологии это называется проекцией.
Вообще подозрение мужчин в том, что жены им изменяют, – это беда моряков и дальнобойщиков. Сами, немало попользовавшись удаленностью своих маршрутов от дома, они начинают думать, что их супруги тоже не сидели, сложа руки и потупив взор, более того, некоторые из них считают это даже нормальным. Только чтоб никто не знал! У нас гуляет не тот, кто систематически ходит на сторону, а тот, о ком слухи ходят, а так – ничего, можно… Конечно, родить от чужого, по мнению капитана, – это уж было слишком…
– Да с чего вы взяли, что она родила от другого?!!
В качестве аргумента против родства Константин привел недавний случай позднего возвращения Сашки с вечеринки. Он ждал ее с ремнем: час ночи, на улице шпана, а она явилась веселая, а увидев отца с таким предметом, расхохоталась в лицо:
– Папка! Поздно уже ремнем воспитывать…
Он сорвал с нее бусы, попытался растоптать ногами. В итоге Константин поскользнулся на бусине, нелепо завалился перед смеющейся девушкой. Было уже не до ремня. Но насмешка задела героя дальних странствий.
А я и здесь увидела только типичные проблемы отцов и детей.
Поскольку Константина постоянно не было дома, нормальной психологической связи между членами семьи пока не сложилось.
– Ваши подозрения могут травмировать жену и дочку, привести к полному отчуждению в семье. Вы уж решите для себя, хотите вы в семье ада или рая?
Константин, между прочим, вспомнил и трогательные моменты его семейной жизни во время нашей с ним беседы:
– Звонок в дверь. Валентина открыла. На пороге я в капитанской форме. Валя позвала Сашу. Та выскочила и бросилась меня обнимать. Тогда она была еще маленькой.
Типичная сцена идеальных отношений: он – герой, его ждут и любят.
– Дети не могут быть все время маленькими и каждый раз бросаться на шею с криками: «Папка!» Вы переживаете «синдром символического присутствия»: все в доме привыкли к тому, что вас нет дома, а вы, как призрак, ходите по квартире, живой и невредимый, символ, а не человек. Нужно набраться терпения и выстроить отношения заново.
Я даже предложила Константину поучаствовать в их разговоре с женой, помочь гармонизировать отношения. Но капитан ждал другого. Он был уверен в том, что психологи госпитализируют непослушных граждан, и надеялся усмирить таким образом дочь, а если я и этого не делаю, то не понятно, зачем психологи вообще нужны… И тогда он пошел прокладывать себе другой курс.
Беседу он скомкал, потому что жанр доверительного разговора с чужой теткой его, как бы это точней сформулировать, унижал, что ли. Да и я, признаюсь, не испытывала особого энтузиазма гасить чужие бредни.
Девчонку было жалко, наверняка скоро сбежит из дома, с папиным-то характером.
II
Однако мой капитан ненадолго скрылся за горизонтом.
Домой он, конечно, пришел растревоженный, но неудовлетворенный.
Бубнил себе что-то под нос, как будто продолжая дискутировать с психологом, выпил крепкого бренди (напрасно отказался от коньяку), стал смотреть футбол. В это время Валя вернулась домой с работы с сумкой продуктов. Почувствовала, что муж в дурном настроении, сразу прошла на кухню, готовить ужин. Он последовал за ней, понес туда, можно сказать, недовольное лицо на показ, дал понять, что будет разговор, вернулся, но уже о футболе не думал, а стал быстро и угрожающе закипать.
Вообще я хочу предупредить всех, что если решились задавать вопросы вроде: «Ты мне изменяла?», то нужно заранее настроиться на поражение. Если женщина скажет вам: «Нет!», вы ей все равно не поверите, почувствуете, что она по-прежнему что-то скрывает. Если признается, то, конечно, вы оказываетесь на секунду в победителях и провидцах, но каково же открытие?! И еще одно наблюдение: у женщин, мужья которых достают своими подозрениями, иногда просто не выдерживают нервы, и они сознаются даже в том, чего не было. Но делают они это, когда твердо решили уйти, чтобы больше всего этого не слышать.
Теперь вы видите, как рисковал наш капитан, когда в нетерпении залетел на кухню и выпустил самонаводящуюся торпеду:
– Валя, Саша – не моя дочь?!
Валя что-то просчитала в голове, пытаясь оценить риски, и, представьте, выпалила как женщина, собирающаяся на выход:
– Да, Сашу я усыновила. Но она моя дочь. А ты, Костюшка, как хочешь…
Он схватил жену за руки, усадил на диван и, не отпуская, как конвоир, глядя почти не мигающими глазами, попытался расспросить. Валя плакала, осознавая, что семейная жизнь ее на этом, скорее всего, закончилась, и в итоге рассказала, устало и нехотя, что в молодости не могла забеременеть и взяла на воспитание девочку. Она просила Константина, без особой на то надежды, не говорить обо всем Саше. Валентина призналась, что с девочкой очень трудно, у нее очень специфический характер, но резонно заметила, что основной груз по воспитанию девчонки она взяла все-таки на себя.
– Сашка – очень хороший человек. Нужно, Костенька, чтобы ты отнесся к ней хотя бы с жалостью. Она выросла без отца.
Константин был в бешенстве. Он уже не слышал увещеваний жены. Как могли его обманывать столько лет? И этого подкидыша он теперь должен еще и жалеть? Он отшвырнул жену и ушел из дома.
Иногда кажется, что нашим людям нужно знать правду только для того, чтобы получить подтверждение, что весь мир – это такое дерьмо…
Самое интересное, что деваться Константину было практически некуда.
III
Стратегический ум капитана дал маху, и он оказался в банальной пивной под названием «Бар». Поражений капитан не боялся, на то он и морской офицер, но что делать дальше – тоже не знал. Надо было обмозговать событие. Ну не к психологу же идти!
Константин сидел за столиком и напивался. К нему подсел неизвестный «товарищ» со своей початой бутылкой – мужичок на вид 50—60 лет, спивающийся интеллигент, в мятой шляпе и пиджаке от когда-то хорошего костюма. Из тех, кто фасонится и не считает себя алкоголиком: пьет в компании приличных людей; любит порассуждать, но все чаще просто пьет.
Константин рассказал ему, как обманывают моряков, пока они плавают, рискуя жизнью. Неизвестный поддакивал, утешал и, наконец, предложил познакомить Константина с одной «кралей»:
– Она ломаться не будет.
Константин согласился: ночевать негде, жены теперь нет. Неизвестный кому-то позвонил. И через некоторое время в кафе вошла девушка лет сорока, в яркой юбке и майке, с такой же яркой помадой на губах, ахнула, вскрикнула: «Костя!» – и быстро присела за стол, уставившись нашему герою прямо в корму своими мутно-зелеными глазами.
– Откуда меня знаешь?
– Я Лена. Ты смотри: мы с ним гуляли по молодости, он тогда бросил меня, как ни в чем не бывало, и сейчас нос воротит. А ведь мы с тобой долго гуляли, Костя! Я ведь первой красавицей в порту была, – уверяла она.
Елена оказалась давней пассией Кости, которую он по праву забыл. Всех же не упомнишь. Она успокоила его:
– Кто старое помянет, тому глаз вон! Не ожидала тебя встретить в таком непрезентабельном месте!
Делать нечего, может, оно и к лучшему, что не придется долго наводить мосты, объясняться. Да и ночевать, опять-таки, негде. Бабы, если честно, Косте тогда не хотелось.
IV
Так Константин у Елены и застрял. Жила она убогонько, все какое-то яркое и поношенное, как и она сама. Надуманно веселая, говорливая, может, по случаю – еще бы такого мужика отхватила! Но через три дня ей стало понятно, что Костик у нее зажился, а, будет ли жениться он, неясно.
И вот лежали они среди помятых простыней, курили, а она взяла и спросила аккуратно:
– Опять не пойдешь домой ночевать? Там все-таки дочка…
– Дочка неродная, приблудная, волчонок. Ладно бы нагуляла, а то вообще из приюта взяла. Некому и морду набить…
Впервые услышав настоящую причину ухода Константина от жены, Елена затихла.
– Надо бы дочку выгнать, – в итоге решил Костя.
– Это все равно, что выписать ей путевку в портовые шлюхи; заработков нет, молодые девчонки перебиваются, балуясь с моряками. Ты посмотри на мою жизнь. Неужели хочешь для нее такой же?
– А мне все равно! Чем ты хуже Вальки?
Елена улыбнулась: тщеславие падшей женщины. Уж сколько намыкалась, теперь и она может пожить за мужиком – не хуже этих скучных морячек.
V
А через пару дней неудовлетворенный и уже нагулявшийся Константин вернулся, но не к жене, а ко мне. Друзей на берегу у него не завелось.
Костя рассказал, что живет у своей давней пассии, с которой он встречался в молодости. Она по-прежнему сексуально активна, но говорить с ней не о чем. Стало только хуже.
– Это не жизнь!
– Чего же вы от меня хотите? Я же предупреждала вас, просила не делать резких шагов. Наломал дров, капитан.
– Что вообще бывает с мужчинами, которые обнаруживают обман в семье? Что советует мировая психология? И как теперь обрести покой?
– Вы, что, думаете: будете творить, что вам в голову взбредется, и каждый раз мировая психология будет приходить к вам на помощь? У нас даже медицина, уж на что давняя наука, и то не всегда помочь может.
– Так что ж мне теперь, спиваться?
– А как хотите! Это горе не утопить ни в вине, ни в активном сексе. Вы семью потеряли из-за своей дури. Это им нужно помогать, а не вам. Это ваша жена двадцать лет вас ждала-ждала, все глаза проглядела, а вы по шлюхам опять пошли. Вас-то понятно, за что Бог наказал, а ее-то и девочку за что? Вас задело то, что ваш авторитет в семье перестал быть абсолютным. Пока вы плавали, служили, рисковали жизнью и зарабатывали на жизнь, вы мало бывали в семье и считали, что «главное, чтобы в море не штормило, а дома перебьются». Вы мало интересовались, как живут ваши жена и дочь, а выйдя на пенсию, стали задумываться и понимать, что многого не знали и ко многому надо теперь заново привыкать. Вы затеяли семейные разборки, психологический смысл которых – напомнить о своей ценности и авторитете в семье. Вам показалось, что авторитету что-то угрожает! Потому что там были море, чайки, стихия! А здесь быт: кухня – магазин – кухня! Но и жене, и дочке тоже нужно простое человеческое тепло и внимание. Они соскучились, истосковались не меньше, чем вы сами.
– Она меня обманула!
– Она и тут про вас думала. А как с вами было обсуждать и договариваться? Разве вы готовы были к такому положению дел? Если вы гуляли, то сообщение о бесплодии Вали совсем развязало бы вам руки. А она вас любила и жизни без вас, похоже, не чаяла.
Связь на стороне ничего не меняет. Семью такая связь не заменит. А для женщины дети не те родные, которых она родила, а те, которых она вырастила. Так, капитан, дело не пойдет. Изведетесь вы без своей Валентины. Чудо она, а не человек, а дочка подрастет, пообтешется. Любят они вас обе, и не думайте.
Капитан мой чуть ли не плакал, так расчувствовался.
И решил он с Еленой потихоньку-полегоньку порвать.
VI
Принес он, как и полагается, бутылку красного сухого вина и конфет ей в утешение. Елена играла себе на гитаре и пела: «Шаланды полные кефали в Одессу Костя привозил…» Каждый раз так – надоело, просил же не действовать на нервы, ну да в последний раз.
Константин сообщил, что хочет попрощаться. Больше он к ней ходить не будет. Как говорится, спасибо за хлеб, за соль.
А Елена как взметнулась дикой кошкой, как заорала:
– А куда ты от меня денешься? Мы теперь с тобой законная семья. Это в молодости ты меня бросил, молодую и красивую, а теперь просто обязан жениться!..
Константин напомнил ей, что он женат, и заявил, что сожалеет о том, что «потревожил».
Тут разъяренная Елена и сообщила ему такое, от чего и не такие дубы, как Константин, падали.
– Саша – моя родная дочь! Это Валентина выпросила ее у меня, потому что сама родить не могла…
Она орала и попутно сообщала, что, пока Константин плавал, его жена искала, кого бы усыновить, потому что «очень уж боялась, что Костя ее бросит». Она якобы уговорила Елену родить хоть от кого-нибудь, потому что «считала, что девочка будет красивой, как я», а когда вырастет, очень понравится Константину.
Тут Елена особо противно рисоваться стала, потому что от былой красоты и молодости не так уж много и осталось. А с годами женщине к лицу больше достоинство и гордость – молчаливые и спокойные состояния.
– Все ты врешь, Ленка! Меня, конечно, обманывают, но не до такой степени! Сашка совсем на тебя не похожа…
– А на тебя она, думаешь, похожа?
– Курва ты, Ленка.
Константин в бессилии ретировался к двери. Елена ему вслед бросила:
– Сам не ангел!
На что надеялась женщина, непонятно.
VII
Константин домой вернулся молча, ничего не объясняя, и все-таки запил, прямо на глазах жены и дочки. И с каждым днем наливался бешенством. А на третий день опять сцепился не нам шутку с Сашкой. Рассказал ей всю правду о ее происхождении, без всякой педагогики, и завершил от себя мыслью, которая тяготила его все эти дни:
– Теперь я понимаю, откуда такое отродье: мать была шлюхой, дрянью, вот и результат.
Дочь характером покруче отца вышла и тоже ушла из дома в неизвестном направлении.
Когда вернулась Валентина, Константин пил горькую. Он заявил, что теперь все знает, и главное: она дважды солгала – про бесплодие и про Ленку.
– Догадалась взять ребенка у портовой шлюхи! А она теперь прилипла ко мне с претензиями…
Когда жена поинтересовалась, а как они повстречались-то, Константин соврал, что стал собирать сведения о своей дочке и не успокоится, пока не узнает все.
– Дочку ты уже, кажется, потерял, теперь осталось уйти и мне. А что касается Елены, то с нею вопрос всегда решался просто: нужно ткнуть денег, она и отстанет.
Продержалась Валентина до утра. Стояла у окна и плакала, не зная, как быть. Константин совсем потерялся перед ней и спросил в истерике:
– Ну, зачем, зачем ты так поступила, Валюша? Разве мы не могли жить вдвоем, без детей?
– Значит, не могли! Мы же не могли жить без тебя. Мы думали, что и ты не сможешь жить без нас.
А утром Валентина молча, сурово и непреклонно собрала вещи и ушла. Гордо так.
Тут Константину уж и совсем невмоготу стало дома сидеть. Что ни день, то все хуже и хуже жизнь оборачивалась. В море все понятно, а тут попытался с двумя женщинами разобраться, а теперь уже четыре вокруг (я тоже, напомню, женщина), и только запутался.
Пошел он в кафе хоть поесть чего-нибудь.
Не успел Константин поковыряться в салате, как мужик в шляпе тут как тут – ищет, с кем бы разделить радость текущего дня.
Костя еще проворчал:
– Ты мне жизнь испортил со своей Ленкой. Скажи ей, чтобы и не совалась, дрянь такая. Мало того, что сама гуляла, так еще и девчонку свою продала на воспитание.
– Жить-то как-то надо. Ничего плохого она не сделала: кто-то может родить, кто-то может растить.
– Да если бы Сашка мне была родной дочкой, разве были бы у меня с нею такие проблемы? Я же чувствую, неродная кровь. А ты не знаешь, случайно, кто отец? Ты про эту историю, наверное, знаешь что-то?
– Да, – говорит неизвестный, – знаю… Отец этот – я.
– Хорошая семейка: алкаш и шлюха. А я, значит, должен кормить и вашу дочку, и вас?!
Константин схватил неизвестного за грудки, тут бы ему и конец, несмотря на фарсовую шляпу, но вмешался бармен: мужика спас, а Константина выпроводил от греха подальше.
VIII
Следующим пунктом в развитии судьбы Кости была, конечно, я.
Пришел он обсудить возможный маневр по возвращению жены в дом – маневр, неожиданный для участников весьма запутанных событий.
– Один не могу. Повешусь!
– Дело, конечно, капитанское, но жена без дочки не вернется. Уж не знаю, на каких руках вам придется носить своих женщин, сколько на коленях стоять, чтобы они не только вернулись, но и простили вас. Они обе нуждались в вашей поддержке и заботе. За все эти годы они заслужили внимания, а вы, чтобы придать себе значимости и просто от нечего делать, стали доставать скелет из шкафа. Вы готовы просить у них прощения?
– За что? Я же не виноват, что от меня все что-то скрывают?!!
– Если бы могли спокойно отнестись к правде, у жены не было бы необходимости скрывать. Вы думаете, жизнь – это морские походы? Жизнь – это американские горки: чуть загляделся – слетел с рельсов. А вы, как ребенок, были прикрыты от этой жизни вашей женой. Только в этом и вижу ее вину – берегла вас очень. И сейчас бережет. Другая бы уже давно выгнала из дома и развелась!
– Может, вы все-таки встретитесь с ними? Поговорите?
– Сомневаюсь, что вам их удастся собрать. Может, и не увидите больше…
– Я вот что думаю: пусть эти два алкаша, Елена и ее муж, заберут свою дочку обратно. А мы с Валей заживем, как раньше.
– Вы как дитя малое. Сашке самой принимать решение, с кем она будет жить: ей уже 17 лет! А вот вас из-за вашей невменяемости ждет одинокая старость. Она уже началась!
Мне очень хотелось, чтобы Константин помучился, не все же его женщинам страдать…
IX
А Константин, упрямый мужик, поплелся разыскивать неизвестного в шляпе, но не для того, чтобы его окончательно прибить, а чтобы договориться полюбовно: сколько они хотят денег за то, чтобы дочку назад забрать? Спросил он у бармена, кто его тогда выкинул из бара, куда делась его жертва, и поклялся, что пальцем неизвестного не тронет, а напротив, даже хочет извиниться и денег дать.
– Брата Елены, с которой ты шашни крутишь? – спросил тогда бармен.
– Как брата?
Тот подтвердил, что «неизвестный в шляпе» и есть брат Елены. Константин был в шоке: вот, мол, и эти врут. Он доверительно сообщил бармену:
– Они на самом деле не брат с сестрой, а бывшие муж с женой! И у них есть дочка! Дочка эта у меня, и я хочу вернуть им, потому что они мне ее фактически подбросили!..
В этот момент бармен его весело прервал:
– Мужик, у тебя белая горячка!
Устал капитан налаживать контакты с придурками…
X
Константин прорвался в квартиру Елены, схватил ее за грудки и заорал:
– Изолгалась, гадюка! Сейчас я тебя на чистую воду-то и выведу. Ты сама все расскажешь Сашке. Пусть она видит, с кем ей пришлось бы жить.
Елена странная какая-то, без своего клоунского грима:
– Да вон они у меня сидят. Тебя пришли искать!
Константин бросился в комнату: там за столом сидели Валентина и Саша. Елена поторопилась за ним. Обиженная, она не унималась и повторяла свой подвиг трехдневной давности:
– Просила не говорить твоя благоверная, денег столько заплатила, но я скажу: Сашка – твоя дочь!
Пауза. В голове у капитана колокола: противник со всех сторон, а свистать наверх некого.
– Ты ее со мной нагулял, да и ушел в плаванье. А я еще молодая была, мне погулять хотелось, вот мы с Валентиной и сговорились.
Валентина схватилась за голову. А Сашка мать за плечи приобняла – прикрыла на всякий случай.
– Она тебя, дурака, от позора спасала.
Константин попробовал наброситься на Елену, как на источник ядерного поражения, но его остановила Саша. Жестко схватила за руку и сказала почти по-мужски:
– Пошли домой, отец!
У молодых как-то мозги поясней устроены. Они и соображают быстрей и действуют прямолинейней и точнее.
А потом они и ко мне пришли все вместе, потому что переварить все новости самостоятельно семейству просто не хватило сил.
Отличная семья, между прочим.
XI
Закончилось все у них хорошо, по-людски.
Еще долго Константин норовил обнять Валентину к месту и не к месту, до того она его проняла:
– И ты все это знала и скрывала?
– Да, Костя.
– Но почему?
– Потому что я тебя люблю и потому что ты, по сути, человек хороший. – И добавила: – Такой же шебутной, как наша Сашка. Вся в тебя.
Константин, конечно, рыдал и прижимал ее к себе еще крепче. Иной раз в комнату заглядывала Сашка:
– Опять страсти?! Это потому что вам в молодости некогда было гулять и любить. Не буду и я терять времени. На дискотеку!
Мать в шутку цыкает на нее: опять дразнишь отца!
После таких пожаров хотелось только миловаться да ворковать. Все, слава Богу, живы и все любимы.
Мораль
Ревность, друзья, разрушает семьи. Биологической основой ревности мужчин является тот факт, что они не вынашивают своих детей сами, – неважно, плавают они или работают где-то поблизости. Но у мужчин есть выбор: они могут или беречь своих жен, или презирать и подозревать их в изменах. Противопоставить ревности мужчин можно только любовь женщины – чувство бескорыстное и всепрощающее, материнское чувство.
А если кто где и согрешил, то грех этот любовью искупится. И нечего, как колобок, бегать от одной женщины к другой: от своей судьбы и грехов не убежишь – где-нибудь да попадешься.
Между прочим, для прочности и долголетия семьи очень важна дистанция между супругами и детьми. Самая простая для мужей и тяжелая для жен ситуация – это когда он работает далеко, плавает, воюет, постоянно занят на работе, то есть вроде есть символически, а физически постоянно отсутствует. Наши мужчины – это в основном «капитаны дальнего плавания», даже если они стоят не на капитанском мостике, а лежат безвылазно, как в окопе во время войны, на диване, прикрывшись газетой. Лежит он так день, два, год, второй, а потом что-нибудь ему как долбанет, и начинает он спрашивать, как контуженный, что, мол, и как, жена, где была, с кем общалась? Как будто это не она перед ним на цыпочках все это время с кастрюлями, авоськами, утюгами и мусорными ведрами носилась. А женщина, может, к этому времени и дар речи потеряла, уж забыла и как ее звали в молодости. Вот такое резкое сокращение дистанции, друзья мои, ни к чему хорошему не приводит. Все в растерянности, в панике, такие непонятки начинаются… А с чего и как начинать с ним разговаривать? Вроде как у жены за это время столько наболело, накопилось, что ста лет не хватит рассказать; а с другой стороны, уже и привыкла: подругам поплачется – и домой, опять свою лямку тащить.
Так что передайте своим мужьям, дорогие женщины, что если уж у них какой вопрос в голове завертится, пусть не рвутся в бой – без предупреждения можно и нарваться. Пусть вначале сходят в душ, наодеколонятся, купят мороженое или цветы, в кино сводят, а там, может, и ничего, пронесет.
Гениальное зачатие
Все в жизни имеют шанс стать счастливыми. Я вообще считаю, что такой шанс дается нам почти ежедневно, но рассчитать его математически пока не удалось. Женская интуиция по-прежнему опережает математические расчеты, отделяя главное от второстепенного. Из тысяч шансов женский организм, повинуясь высшим интегральным исчислениям, а может, и просто силе женского желания, выбирает один-единственный и именно из него стремится вырастить гениальную по набору своих качеств судьбу. Я уверена, что психологическое преимущество женской натуры кроется в ее способности отобрать и вырастить лучшее из того, что нам предоставляют обстоятельства и мужчины.
На это уходит жизнь женщины.
I
Кира потратила уже немало сил на поиски и ожидания заветной встречи. Она чувствовала, что к 35 годам замужество перестало быть столь актуальным, но на повестке дня очень остро стоял вопрос рождения ребенка. Она хотела мальчика и, оглядываясь назад, с печалью понимала, что за это время уже можно было вырастить хорошего парня и сейчас готовиться с ним к поступлению в какой-нибудь приличный университет.
Кира работала консультантом в зале научной литературы в большой городской библиотеке. Трудно даже представить, что у девушки с книгой в руке получится глупый и ограниченный ребенок. Среди читателей ее зала, тем не менее, большинство составляли ученые дамы без признаков интенсивной личной жизни. Все они либо четко откладывали создание семьи на потом, после защиты диссертации, либо – кому это действительно удавалось – отказывались от рождения ребенка.
Но Кира – это другое дело: она была женщиной, а не синим чулком, и она точно знала, что будет полноценно счастлива только в семье, которая ей представлялась как непрерывная забота о сыне.
Как часто это бывает, в ту самую минуту, когда женщина чувствует в себе готовность к многообещающей и продуктивной близости, и появился посланец, гонец, чтобы помочь осуществить божественное предначертание и оправдать женское предчувствие. Жить можно с кем угодно и как угодно, но рожать нужно только от ангелов, святого духа или заезжего молодца – на пике восторга!
Его звали Павлом. Это был он, Кира поняла с первой минуты. Он вызывал восторг, от которого нельзя было избавиться. Он приходил, садился в центре зала и читал. А она смотрела на него с восхищением! Он читал, а она пьянела от красоты зрелища.
Через неделю переглядываний и ответных улыбок Павел не выдержал и пригласил ее прогуляться после работы. Чудо не было бы чудом, если бы не оказалось, что он холост и в свои сорок пять совершенно доступен для брака. Понятно, что он был галантен, умен, внимателен, остроумен.
Они погуляли с неделю, он называл ее не иначе как «милая Кира», «моя хорошая», «нежная моя», и скоро последовало предложение поехать вместе в Питер. Почему в Питер – не знаю. По моим наблюдениям, все влюбленные едут в Питер. Может, потому что там в среднем ночи длиннее, чем в других регионах страны? Павел взял все расходы и организацию поездки на себя, докладывал каждый час, как продвигаются дела, советовал, что лучше взять в дорогу. Но в последний момент, когда вопросы с отгулами в библиотеке были решены, а чемоданы собраны, он позвонил весь на нервах, взволнованный и подавленный: поездка срывается, билеты сдаются, он очень извиняется, но ничего не поделаешь. В качестве оправданий и объяснений называлась «смена приоритетов» в связи с «обстоятельствами на работе», еще что-то… В конце списка значилась даже роковая встреча с женщиной. Так и сказал: «У меня состоялась неожиданная, роковая встреча с одной девушкой…» Кира понимала, что такого удара ей не вынести.
II
И поскольку освободилась целая неделя, а одной оставаться дома было невозможно, она и пришла ко мне.
Если женщина чего-то хочет, она приобретает феноменальную способность не замечать важных, но неприятных деталей, противоречащих ее фантазиям, лепя образ будущего из того хорошего, что есть. Я думаю, это и есть женская любовь.
Мне с большим трудом удалось заставить вспомнить Киру хоть какие-то подробности биографии или семейного положения Павла. Кажется, он был женат, давно, но жена умерла, или погибла, или бросила его – не важно. Потом он попытался жениться снова, но в браке продержался две недели, решил, что это не для него, потом, кажется, еще раз, но там, наоборот, до брака не дотянули три недели – пришлось отменять торжество. Мама очень опекала сына, считая его гениальным (но это и понятно, он действительно гений), и как-то влияла на его личную жизнь. Наверное, это было давно. Но теперь он уже взрослый и самостоятельный мужчина, никто ему не указ…
– Но почему он так поступил? Что это было?! – допытывалась у меня Кира.
– А вы не хотите его спросить сами?
– Он сказал, что все в тот день указывало на то, что нам не быть вместе. Дурные знаки, проблемы с билетами, проблемы на работе…
– Дурные знаки? Такое суеверие у научного работника? Мужчины? Скорее, он хотел вас убедить всеми возможными, важными для женщин способами отказаться от этой поездки.
– Он встретил женщину, о которой мечтал?
– Такое впечатление, что как раз наоборот: он меньше всего о ней мечтал, но она очень значима. Возможно, это и есть та самая влиятельная мама с ее суевериями и верой в дурные предзнаменования.
– Он боится ответственности, как все мужчины…
– Стоп! Все мужчины нас с вами не интересуют. Мужчины, как и женщины, много чего боятся. Например, самолетов или даже поездов. Признаться в этих страхах трудно, если стаж знакомств – только неделя. Кстати, вы были близки?
– Нет, конечно, у нас все по-настоящему.
По-настоящему, на языке нашей интеллигенции, – это если книжки вместе читать по ночам…
– Но как же вы собирались в романтическое путешествие, как же вы собирались идти на откровенное сближение, не попробовав, подойдет ли это вам?
Я видела, что вопрос показался ей оскорбительным. Как я могла не верить в то, что они созданы друг для друга и, конечно, им было бы хорошо? Иначе к чему эта поездка?
Образование, увы, не всегда развивает личность и обогащает мировоззрение.
– Если вы не были близки, то, помимо вмешавшейся мамы, боязни ответственности, страхов перелета, я могу предположительно назвать и страх перед сближением или систематическим сексом. Если у него слабая потенция, то тогда понятно, почему ему пришлось ретироваться через две недели счастливой супружеской жизни в первый раз. Не выдержал марафона. Вторая свадьба расстроилась из-за того, что уже появился страх близости, которой в любовных отношениях не избежать. Но на этот раз наш орел не дотянул не то что до свадьбы, но и до Питера…
– Да?! – жалостливо скрестила руки Кира.
Кире стало жалко не себя, а Павла. Бедный, ему было так страшно…
– Можно еще и версию садомазо привести: любит только тех, кого мучит. Мы слишком мало знаем его, Кира. Именно поэтому Павлу можно дать еще один шанс, но при этом, чтобы сохранить женскую самооценку, надо выдержать паузу дня в три, не меньше. Первый раз можно принять за чистую монету все его объяснения, но, чтобы защитить свое самолюбие, нужно выдержать три дня паузу. Просто обрубить все контакты. На работе вас нет, телефон заблокируйте, звоните только на выход. Посмотрим, как он будет себя вести потом, после такой символической потери.
Кира пообещала продержаться, но видно было, как она будет ждать его! И вряд ли выдержит паузу…
Через день она уже вся извелась и стала звонить на работу, чтобы договориться об отмене отгулов. Еще через день она с волнением вышла на работу в ожидании встречи с Павлом.
III
Но лучше бы она этого не делала!
В обед к ней подошли двое молодых людей, девушка лет 20—27, а может, и старше (трудно было определить точнее из-за обилия макияжа), и молодой человек, явно за 30, тоже весь такой непростой: выбритый, причесанный с гелем, но в ярко-розовой, в талию, рубашке, которые носили стиляги семидесятых. Тембр их голосов одинаково удивлял: у девушки Каролины он был низковатым и прокуренным, у юноши Степана, напротив, высоким, почти женским.
– Кира, я жена Павла!
Немая пауза.
– Не бывшая, а настоящая. Вот паспорт! – Она открыла документ и ткнула пальцем в фотографию и фамилию. – Что будем делать?
Степан пожал плечами, как будто его кто-то спрашивал.
– А делать мы будем вот что! Замуж он взять вас не может. Место занято. Я его бросать не собираюсь. Да, Степа?
– Да, Каролина, мы его бросать не собираемся. Я брат Павла. Дело семейное.
Кира молчала.
– Видите ли, у моего Паши есть один бзик. Он хочет наследника, мальчика. Бог ему мальчика не дал, наверное, в наказание. Вы не подумайте: я могу родить, у меня все в порядке. Но в том-то и состоит бзик, что он хочет гениального мальчика. Девочки всегда глупы и вырастают в непроходимых дур и замызганных куриц. – Она, конечно, хотела сделать больно Кире своими нажимами и намеками. – А вот мальчики, если разница в возрасте между супругами лет десять, у вас ведь такая разница? Если разница десять лет, то уж непременно родится гениальный мальчик. Наукой многократно доказано.
– Вы не смущайтесь, – перехватил инициативу Степан. – Мы же не в претензии. Мы вовсе не против мальчиков. Я лично очень люблю мальчиков.
Кира отметила, что он все-таки голубой.
– Семья с радостью примет наследника в свои объятия. Вас, Кира, никто не обидит. 10 тысяч за мальчика! Но и за девочку, я думаю, такую же сумму? Я за равенство. 10 тысяч за девочку, но девочка остается с вами. Нам девочки не нужны. Может, это и к лучшему, родить девочку? Да вы ведь и денег, поди ж ты, не возьмете?
Издевались они или говорили серьезно, Кира не понимала. Она была раздавлена. Он женат, обманывал, придумал какую-то дикую теорию о гениальном сыне. Одновременно прошлись и по ее женскому, и по материнскому самолюбию.
– Мы хотим, чтобы все было честно. Павел лукавит с вами. Он считает, что зачинать детей нужно в полном улете: женщина должна быть максимально раскрыта, на пике эмоций. Но вы же и так на пике эмоций.
– Вам не следует говорить, что мы были, – погрозил пальчиком с маникюром Степан. – Иначе денежек не видать!
Это было уже слишком.
– Спасибо за разъяснения. Придется вам самой рожать гениальных мальчиков, – только и смогла сказать Кира.
Что было потом, она уже не помнила – шок.
IV
Кира снова попросила у заведующей отгулы до выходных.
Хотелось немедленно скрыться от людских глаз. Было непереносимо стыдно. Стыдно за свою страсть к малознакомому человеку, за свои надежды и готовность ехать с ним на край света. Горше всего вспоминалось утробное желание родить ему ребенка, причем именно мальчика, который, как она была в том уверена, конечно, будет красивым и талантливым, как и его отец.
Такую фигу преподнесла судьба.
Но шли часы раздумий, и Кира понимала, что это ее особый шанс. Она чувствовала, что с горем пополам переживет разрыв с Павлом, но отказаться от мысли и возможности преодолеть свое тотальное одиночество и выйти в космос материнства она, конечно, не могла. Это ее ребенок, и она никому его не отдаст. Это ли не зов истинного материнского инстинкта?
И Кира решила… родить. Забеременеть и уехать из города, не сказав никому, куда и почему. А что они ей сделают? Кто возьмется доказывать, что мальчик – сын Павла? Это же публичный скандал и обнаружение обмана.
Она стала ждать его звонка.
V
Но Павел, наткнувшись на молчание телефона в первые дни, затих и появился в библиотеке только через неделю, после выходных.
– Мне сказали, что ты выйдешь на работу только сегодня.
Кира так соскучилась, что никакие оправдания и объяснения ее уже не интересовали. Она совершенно искренне тянула его домой, давая понять, что не может больше ждать. Бесстыже лезла под рубашку, развязывала галстук, вся уже светилась.
– Прости, девочка, сегодня я не могу.
Кира отступила в недоумении.
– Я и так доставил тебе столько неприятностей. Я просто хочу еще немного с тобою побыть. С тобой очень хорошо.
Ничего себе. Она посчитала себя вправе сказать откровенно:
– Я хочу родить от тебя ребенка. Не волнуйся, я справлюсь.
Он весь отпрянул, замер, похолодел.
– Ты не хочешь?!
– Я в принципе не возражаю, но, Кира, не сейчас. Как-нибудь потом.
И с этими словами он попятился и исчез, как тогда казалось, опять навсегда.
VI
Тогда Кира снова пришла ко мне.
– Может, у него действительно проблемы с потенцией? А может, он боится ответственности, как все мужики? Сколько раз я слышала, как они бегают от детей! Но тогда это противоречит его же собственной теории гениальности.
А может, он голубой? У него и брат похож на голубого… Наверное, они голубых кровей во всех смыслах.
– Я не слышала, чтобы в семье было два голубых парня. Как правило, это кто-то из младших братьев, забитый старшими. Голубой не будет стремиться жениться несколько раз.
– Но наследников же они хотят иметь?
– Да, иногда голубые пары заводят суррогатную мать, чтобы появился ребенок.
– А может, Степан – это друг Павла?
– И ходит с его женой под ручку? А что, интересная версия. Я бы тоже не принимала на веру родственные отношения, заявленные этой парой. А может быть, они голубки, она одна из жен или сестра! Сестра способствует процессу, потому что самой родить тоже не удается. Или этот Степан – бисексуал…
– Но, скорее, все-таки жена. А если это жена Степана? Тогда они оба не хотят, чтобы у Павла была семья, и всячески ему мешают. Я думаю, что легенда про гениального ребенка придумана только затем, чтобы вас раздавить, оскорбить, разрушить наметившуюся связь. Им это удалось, не так ли?
– Теперь, когда я его совсем потеряла, мне не кажется существенным то, что они говорили. Всегда есть завистники. А я никогда не встречу такого мужчину! – и после паузы добавила, сменив тон. – Как вы думаете, он придет?
– В том-то и дело, что придет.
– Правда?! – обрадовалась Кира.
– И если это произойдет, вам ничего другого не останется, как рассказать ему эту историю с гениальным зачатием и спросить, чего же он все-таки хочет?
VII
Но прошла пара недель, а Павел так и не появился. Кира все еще ждала, хотя каждый день надежда становилась меньше и меньше. Цепляться было уже практически не за что.
У Киры от напряжения начались даже галлюцинации. Гуляя, она ясно видела на противоположной стороне улицы Павла, идущего в обнимку с какой-то красивой девушкой. Наверное, присмотрел себе другую. А потом на рынке она будто бы наткнулась на целующихся Каролину и Степана. Те ее даже не узнали. Конечно, они были любовниками. Но были ли они вообще? Или это были видения, спровоцированные стрессом. Боюсь, мы никогда этого не узнаем. Через месяц Кире стало совсем плохо, и она набралась смелости и позвонила Павлу сама.
VIII
В конце концов, она имеет право узнать, в чем дело? Павел согласился поговорить. А на что еще она могла рассчитывать?
Он пришел весь наутюженный-надушенный и веселый в кафе, где они договорились встретиться. Они заказали какого-то вина, шашлыков, поговорили о погоде, кино, о всякой интеллигентской чепухе. И она решилась.
– Я хочу тебе рассказать. Тогда, когда мы никуда не поехали, ко мне приходили двое…
– Не надо. Я знаю.
– Как? Так это ты их прислал?
– Нет, но они рассказали о встрече с тобой.
– И они рассказали о 10 тысячах долларов? – Кира думала, что она подавится.
– Да и об этом. Ты же понимаешь, что я не мог тебе это предложить?
– Но ты хотел?
– Нет, не хотел.
– Они, что, тебя заставляли?
– Нет.
– Тогда зачем это все было?
– Чтобы разбить очередную историю, мою очередную связь с женщиной.
– И много у тебя таких похождений на стороне?
– Сейчас никого, кроме тебя, нет.
– У тебя молодая, энергичная (отдадим ей должное) жена, а ты под предлогом рождения ребенка ходишь на сторону. Зачем ты ее мучишь?
– Кого?
– Каролину.
– Она так назвалась?
– А как ее зовут?
– Маша. Очень просто. А его зовут Мишкой. Маша и Миша. Моя дочь и ее муж.
– Как дочь?!
Кира быстро стала прикидывать. Если ей слегка за двадцать, она вполне могла быть первенцем Павла. Пока она дышала книжной пылью, у других выросли дети, которые вполне годятся по возрасту им же в супруги.
– Но зачем ты ей нужен?
– Чтобы кормить. Чтобы никого больше не было. У Машки дурная наследственность. Ее мама была гениальной, как я считаю, актрисой. И, как водится, отличалась эмоциональной неустойчивостью, ни с кем не ладила. Маша ее почти не знала. Когда ее мать ушла из жизни – сожгла себя у парадного подъезда театра – Маше уже было шесть лет. Машка считает, что это я не уберег. Она все время что-то придумывает. У нее чудовищные мозги.
– Про гениального мальчика тоже?
– Про какого мальчика?
Кира рассказала Павлу теорию зачатия гениального ребенка. Павел возмутился:
– Но это она мне читала всю эту галиматью из какой-то желтой газеты! Обещала родить гениального внука. У них с Мишкой разница как раз подходящая.
– У нас тоже, – не удержалась Кира.
Павла чрезвычайно тронуло это замечание.
– Кирочка, я не могу тебя подвергать этому шантажу. Это мой крест. Я уже и так испортил жизнь двум симпатичным женщинам, не сумев оградить их от Машки.
– А я замуж за тебя и не пойду. Пусть расслабится. А ребенка рожу. Я, между прочим, уверена – родится гениальный мальчик.
И что бы вы подумали? Действительно, родился одаренный мальчик. Его имя сегодня можно прочитать на афишах лучших концертных залов больших российских городов. Только по причине анонимности, я не могу назвать его фамилию. У меня внутри холодеет от мысли, что этот малыш мог не появиться на свет.
Мораль
За это время в психологии одаренности были произведены дополнительные исследования. Разница в возрасте родителей должна быть приличной, но как раз возраст матери должен быть в районе 27—29 лет, а отца 36—38. Уверена, что и это не последние данные, потому что ни одаренность, ни тем более гениальность просчитать нельзя. Пока специалисты только сходятся в том, что гении были исключительно обожаемы или своими мамами, или своими бабушками, или своими нянями. Избыток любви порождает дополнительную возможность свободы, высокую креативность и дерзость желаний. Любовь дает ребенку свободу полета и смелость смотреть на мир без стереотипов и банальностей.
Кстати, есть десятки причин, по которым мужчина не спешит идти на близость, даже если ему очень нравится женщина. Сексуально одержимые женщины среднего возраста склонны связывать их вялость напрямую с сексуальными проблемами. Последней приходит мысль об элементарной мужской бережности и моральных препятствиях. Сама до сих пор поверить не могу. Да и психоанализ обязывает подозревать неладное. Думаю, а может, он все-таки был хотя бы бисексуалом? Благородство так редко стало встречаться, что уже перестало рассматриваться как нормальный мотив поведения даже психологами. Но вы же видите, оно встречается и даже возблагодаряется.
Золушка
Это всегда большая работа – превратить Золушку в Принцессу. Большинство девушек так и остаются Золушками, потому что к ним на помощь не приходит добрая, мудрая, умная фея, иными словами – опытная, реализовавшаяся женщина, которая быстро и умело разберется в обстоятельствах и поможет неуверенной и затюканной девушке-подростку принять череду правильных решений. Поэтому каждый раз, когда на прием приходит девушка на перепутье, создание, у которого за спиной не было ни дня счастья, но которое надеется, все еще надеется, что взрослая жизнь принесет хорошие перемены или хотя бы облегчение, ты понимаешь, что нужно включаться по максимуму. Потому что помочь ей некому, а если кто и любит ее, нежно и преданно, то, скорее всего, и оно – существо слабое и само нуждается в помощи и наставлении.
I
Девушку звали Дашей. Ей только-только исполнилось 18 лет, возраст сильных предчувствий и больших перемен, но в институт она не поступила, не хватило уверенности, а значит, осталась в родительской семье. Даша была из тех пышнотелых девиц, которые напрасно стесняются своих развитых форм. Они еще не знают, каким богатством обладают; вряд ли это понимают и их сверстники. Но взрослый мужчина безошибочно узнает в контурах тела такой девушки мощную, еще не прорвавшуюся на свет сексуальность и редкую женскую интуитивную природу, способную незаметно, но верно стимулировать и мужские мозги, и мужскую потенцию.
Косметикой Даша не пользовалась. Это придавало ее круглому курносому лицу с приоткрытыми по-детски губами прелесть особой беззащитности. Волосы у нее были нарочито гладко зачесаны, как будто в наказание за их своеволие и распущенность. Одета Даша была в какие-то неяркие, просторные, довольно поношенные и недорогие одежды.
Даша осторожно пожаловалась на мать, потом косвенно упрекнула отца и, наконец, рассказала о произошедшей вчера в семье ссоре, которая закончилась вызовом «скорой помощи» – для отца, сердечника со стажем. Веселая и разгоряченная Даша пришла из магазина с полными сумками продуктов. Ее мама Тамара была в это время дома, готовилась к какому-то вечернему выходу – то ли в клуб, то ли к подруге, то ли на день рождения. Женщине слегка за пятьдесят, никогда нигде не работала, но – чудо! – никто ее не назвал бы и домохозяйкой. Полно знакомств, и в связи с этим и дел вне дома.
Кажется, Тамара знала родственников всех жителей города до третьего колена, но своей семьей интересовалась мало. Дочку и мужа Тамара на свои вечерние выходы старалась с собой не брать: они были не под стать ей. Муж молчаливый, не компанейский, а дочь, рядом с отполированной и одетой по последнему писку моды мамой, и вовсе заморыш. «Какая-то ты у меня неудачная получилась!» – часто сетовала Тамара.
Вчера она встретила Дашу с маской из акульих клыков на лице, в дорогом халате и с еще не высохшим маникюром.
Причиной для ссоры стала очередная пара колготок, которые Даша вынула из сумки с продуктами.
– Ну, слушай, девочка, на твоих колготках разоришься! Надо как-то поаккуратней ходить… Старенькие подштопывать…
Дашу чрезвычайно обижали такие замечания. Брюки она носить не решалась из-за полноты, а колготки и так штопались и клеились, сколько можно было, но всему же есть предел…
– Папа дал мне денег на колготки.
– Папа себе на таблетки скоро не сможет заработать, а ты хочешь, чтобы он экономил и на них, откладывая на колготки для любимой дочки?
Конечно, если разговаривающие выбирают самые больные места для уколов, добром такая беседа не закончится.
Даша плакала от обиды, Тамара кипела от возмущения. А пришедший с работы и вынужденный присоединиться к ним Игорь стал оседать и корчиться уже из-за полного бессилия что-то изменить. «Скорой» было не избежать.
Даша уверяла меня, что ссоры могут свести отца в могилу, но не знала, как поступать и куда двигаться. Она чувствовала себя виноватой в том, что не может мирно жить одновременно с отцом и матерью, понимала, что отец странным образом, но все же привязан к своей жене. Но Даша боялась уйти из дома именно потому, что тогда отец уж точно останется один, и в нужную минуту ему просто никто не поможет.
– Мама никогда меня не любила. Она думала, что родится красивая умная девочка. А получилась я.
– А ты ее любишь?
– Иногда мне ее жалко. Но чаще я думаю, что у нее плохой от природы характер и она не может с ним справиться. Так родные матери не поступают.
Даша была поздним ребенком. Игорю сейчас было уже под шестьдесят. Он дорабатывал в «Стройпроекте» до пенсии. Авторитетный специалист, пользовался большим уважением на работе, а дома он был человеком мягким, уступчивым, неконфликтным, словом «подкаблучником». Это он придумывал и развивал теорию о сложном характере своей супруги, которая поразила его в свое время, да и до сих пор поражала неуемной энергией, бесконечными оригинальными желаниями и волей к победе. Уж если Тамара захочет чего, пиши пропало, уходи с дороги – все равно добьется своего.
К дочке Игорь тоже был сильно привязан и сочувственно относился ко всем ее проблемам. В конфликтах своих женщин он старался занимать примиряющую, справедливую, с его точки зрения, позицию и таким образом никогда не мог защитить дочь от Тамариного гнева. Даша пыталась противостоять матери, но у нее не всегда хватало сил, и после ссор она подолгу плакала.
Кстати, папа и дочь были очень похожи: по сравнению с мамой крупные, круглолицые, «рыжие». «Клоуны!» – ядовито шутила Тамара. Это я узнала потом.
Но тогда я сказала:
– Вам, Даша, нужно день и ночь думать о самостоятельной жизни. Искать работу, думать, как отделиться от родителей.
– Конечно, когда я вырасту, я буду жить отдельно, но теперь я боюсь за папу. После каждого скандала ему вызывают врача!
– Папа меньше будет подвергаться агрессии, если вы станете жить отдельно.
Глядя на Дашину задавленность, трудно было себе представить, что она наберется решимости на самостоятельную жизнь. Если честно, то я и сама не знала, что делать. И я попросила ее прийти в следующий раз с отцом.
II
Последний год крутился вокруг их семьи еще один «юноша» – мужичок средних лет. Звали его Антоном, и, конечно, поговаривали, что у них с Тамарой романчик, но, кажется, зря. Почти двадцать лет разницы плюс Тамарина спесь – серьезные препятствия для адюльтера. Антон любил выпить и погулять, но входил в ту пору, когда хотелось уже дома и спокойствия, создавать которые не было у него таланта. Он и пасся постоянно в доме Игоря и Тамары в свободное от работы таксистом время. У Тамары было к нему что-то вроде нереализованного материнского инстинкта: она называла его бедным, любила покормить и подарить что-то мелкое, вроде рубашки или портсигара. А он ее всегда был готов подвезти на своей машине куда угодно.
По отношению к Даше Антон пытался играть роль старшего брата-визитера. Он чувствовал свое явное превосходство, которое, впрочем, целиком держалось на Тамариной к нему симпатии. Вот была бы Даша хоть сколько-нибудь полезным юношей, как бы хорошо они жили.
На этот раз, как нельзя кстати, Антон привез Даше газету с объявлением о работе. Ангажировали в официантки в Грецию на летний период, за 400—500 долларов зарплаты. Даша очень обрадовалась и даже подумала, что напрасно она недолюбливала Антона, все-таки он к ней неплохо относится. Когда сердце девушки жаждет любви, оно готово найти ее везде, где ни попадя. Только там ее, как правило, нет.
А Тамара великодушно предложила ей выпить вместе с ними «за успех предприятия»! Глаза Даши сияли от счастья. Ей уже было стыдно за то, что час назад она сидела у меня и жаловалась на жизнь и на мать.
И на следующий день она пришла ко мне рассказать, как все переменилось к лучшему после того, как она посидела у меня и успокоилась. Закомплексованные девочки во всех проявлениях зла видят свою вину, и все стараются-стараются-стараются быть достаточно хорошими, чтобы стать хоть немного более счастливыми.
Я прочитала объявление, которое она мне принесла показать, похвастаться, и пришла в полный ужас. Не хотелось разочаровывать бедную девочку, которая пребывала в приятном расположении духа. Но что было поделать? То были первые приманки-объявления о найме молодых и красивых девчонок на работу в южные страны. Девушки выезжали на юга и за границу, как правило, впервые и верили всяким россказням о высоких заработках и красивой работе. Но уже появились и первые публикации в прессе, и репортажи по телевидению о том, как у наивной молодежи отбирают паспорта и заставляют работать в публичных домах. Только этого нам еще и не хватало. Я воззвала к Дашиному рассудку. Я хорошо понимала, как хотелось ей сбежать из дома, заработать кучу денег и вызволить из плена своего отца… Вот с отцом-то я и хотела повидаться. Не понятно, куда он смотрит?!
Даша сникла после моих увещеваний и поплелась домой.
III
Дел у Тамары было, как всегда много, а на этот раз Антон обещал вывезти всю семью на дачу подышать воздухом. Игорь хотел заняться деревьями, обрезать ветки, а Даша собиралась посадить цветы и прибрать дом после долгого зимнего отсутствия. Подышать воздухом собиралась только Тамара, которая огород не любила и представить себе не могла, что станет когда-нибудь копать землю или выгребать мусор. И нужно сказать, что как-то так у нее ловко и естественно получалось наслаждаться жизнью и отдыхать даже тогда, когда все возились на маленьком участке, лишь бы мать семейства не расстраивалась и не заводилась по пустякам! Все было бы, может, и ничего, но Игорю показалось, что сейчас самое время поговорить о наследстве. О чем он думал день и ночь, понимая неизбежность операции на сердце. Улучив момент, когда Даша ушла с ведрами за водой, стал Игорь уговаривать Тамару сходить вместе с ним к нотариусу. Тамара препиралась и стояла на своем:
– Ты прекрасно понимаешь, что это было бы несправедливо. Если она такая неудачная, что же теперь до бесконечности повторять ошибки. Не распустился цветок на нашей почве. Пусть себе идет на все четыре стороны. Она уже взрослая, сильная, на ней, извини, пахать можно, а ты надрываешься… Из нее ничего не получилось, ты хочешь все наши усилия пустить по ветру? Она должна знать свое место!
Даша подошла к дому, когда разговор перешел на высокие обертона. Она поняла, что мать снова недовольна ею, и поспешила прошмыгнуть в дом, чтобы не подливать масла в огонь. Даша решила, что причина для недовольства – ее категорический отказ лететь в Грецию на заработки. И вечером, после чая, она улучила момент, чтобы поговорить с отцом, помечтать с ним о будущей жизни вдвоем и уговорить сходить к психологу:
– Она знает, как стать счастливой!
IV
Отец не мог отказать дочери в минуту ее восторга, и мы с ним увиделись.
– Мне предстоит операция на сердце, – признался он мне. – Я человек немолодой, и если что-то случится, хочу, чтобы девочка не осталась на улице. Мы с Тамарой не можем договориться о наследстве.
– Девочку больше волнует ваше здоровье, а не наследство. Куда оно от нее денется? Даша считает, что ваши взаимоотношения с женой сокращают вам жизнь.
И Игорь решился раскрыть мне семейную тайну, попросив Дашу выйти из кабинета:
– Даша – наша приемная дочка. Она не знает пока об этом. Хотя мне кажется, что это слишком очевидно. У нас не было детей, мы решили взять ребенка из роддома.
– Этого хотели вы?
– Да нет! Тамара пятнадцать лет меня изводила идеей усыновления. Мы хорошо жили. Тамара хотела мальчика. Я хотел девочку. Мы перепробовали все способы – искусственное оплодотворение, лечили ее все время. Она даже научилась ездить на лошади после того, как прочитала, что это массирует внутренности и помогает забеременеть. А после того как взяли Дашу, она пережила страшное разочарование. Что-то вроде послеродовой депрессии. Она сколько старалась! Пятнадцать лет не вынашивает детей ни одна тварь!
– Но, как я понимаю, все эти пятнадцать лет Тамара жила в особых, тепличных условиях?
– Она и сейчас не работает. Но все-таки ей пришлось и до Дашки заниматься не совсем тем, чем ей хотелось бы, а после удочерения и вовсе поменять образ жизни.
– И что теперь? Даша все равно юридически обладает всеми правами родной дочки.
– Тамара грозит сказать дочке, кто она на самом деле, чтобы исключить всякие претензии на наследство с Дашиной стороны. Даша психологически не выдержит и уйдет из дома. Уйдет, как пришла.
– Чего вы больше боитесь – того, что ее травмирует новость, или того, что она может остаться без средств к существованию?
– Травмировать. Это будет началом конца.
– Видите ли, я не вижу другого выхода. Самое правильное решение – опередить жену и самому рассказать Даше правду. И я уверена, это приведет только к дальнейшему сближению с дочкой, придаст ей уверенности.
Его глаза наполнились ужасом. И я поспешила заверить:
– Я никогда не сделаю этого без вашего согласия. Я только прошу вас подумать…
– Вы считаете, она скажет Даше правду?
– В любой момент. Но она хотела бы, кажется, чтобы вместе с Дашей ушли и вы. Вы ведь без нее не сможете жить?
V
По дороге домой Игорь решил по привычке все-таки посоветоваться с Тамарой, она ведь тоже хотела сказать Даше правду.
И события стали развиваться как в дешевой мелодраме.
Чтобы создать благоприятный фон для важного разговора, Игорь приготовил ужин, поставил на стол роскошные розы. Когда пришла Тамара, Игорь сказал ей, что долго размышлял и пришел к выводу, что она права – надо рассказать Даше, что она неродная дочь. И протянул жене текст завещания, которое он все-таки написал.
Тамара закурила, прочитала текст и, поджав губы, разорвала завещание.
– Я мать! И я сама знаю, когда сказать Даше, что она нам неродная дочь!
На этой фразе в комнату входит побледневшая Даша:
– Папа, это правда?
Тамара пришла в бешенство:
– Ах, ты, дрянь! Подслушивала!
Даша кинулась к отцу:
– Папочка, родной, это правда?!
Игорь схватился за сердце, Даша бросилась к нему со словами:
– Ты только не волнуйся!..
Этот скандал закончился для Игоря очередной больницей и операцией. Такова была цена так долго скрываемой равды о происхождении Даши.
VI
Даша не ушла из дома, но тихо переселилась в палату к отцу. А когда после операции он стал поправляться, она повеселела и снова засобиралась ко мне. Игорь и сам попросил ее наведаться ко мне, думаю, больше, чтобы девочка не чувствовала себя одинокой и чтобы я поговорила с нею о новой ситуации, в которой они все оказались.
В отличном настроении Даша и отправилась ко мне, но прежде она решила заглянуть домой, чтобы помыться и переодеться.
И что же? Дверь не открывалась ее ключом…
Даша позвонила в дверь, застучала кулаком… Что такое? Наконец раздались шаги, и дверь открыл Антон – в отцовском халате и тапочках. Когда ты чужой в доме, то непременно будешь попадать в неудобные ситуации, потому что никто тебя не собирается учитывать.
А Тамара с Антоном, раскрепостившись, как раз лежали в кровати, курили и обсуждали создавшуюся ситуацию.
Так могло все удачно сложиться: Даша уедет в Грецию, а это уже билет на выход, если не из страны, то из дома; Игорю же не так уж много осталось – еще пару скандалов, и все.
Антон показывал Тамаре футляр с обручальными кольцами, поддразнивая ее. А в это время, по невыясненным пока законам психологии, и позвонила и застучала Даша.
Когда она зашла и увидела мать в халате с футляром в руке, ситуация была налицо. Даша пулей вылетела из квартиры ко мне, рыдая по дороге. Бедная девочка! Ей и так несладко приходилось, а теперь и подавно.
VII
Я не знала, как ее утешить. А Даша не придумала ничего лучше, как уйти из дома.
– Как уйти?! Отец любит тебя, и ты единственный человек, который реально заботится о нем. Ты его спасла!
Даша вздохнула и скромно возразила:
– Спас папу Сережа.
Я лукаво поинтересовалась:
– Какой Сережа? Ну-ка…
– Да так, ерунда…
Но я заставила Дашу рассказать эпизод, который, видимо, придавал ей сил все это время.
Вечерний обход. Реанимационное отделение. Игорь лежал с капельницей, Даша заснула на стуле около его кровати. Врач-реаниматолог Сережа подошел к Игорю, с любопытством посмотрел на Дашу и увидел, что с ее ноги упала туфелька. Он улыбнулся, поднял туфельку и надел Даше на ногу. Она проснулась, смутилась и покраснела. Сережа приобнял ее и сказал, что ей надо отдохнуть.
– Это так важно! – вскрикнула я. – Это важнее всего, что ты видела и слышала за последнее время. Ты же видишь, что ты не одна: я рядом с тобой, теперь и Сережа – все получится!
– Но что я могу сделать?
– Ты можешь устроиться санитаркой в эту больницу. На время, думаю, на месяц-второй, не больше. Пока отец выздоравливает.
– А потом?
– Давай доверимся судьбе и посмотрим! Сейчас все в твоих руках, девочка!
VIII
А через месяц, не буду мучить вас подробностями, Игоря забирали из больницы два влюбленных и родных человека – Сергей и Дарья.
Тамара навсегда исчезла из жизни Игоря и Даши. Но и Антон Тамару подло бросил. Она осталась одна и доживает свою жизнь теперь в окружении подружек, бесконечно жалуясь на несправедливость судьбы и неблагодарность родных. А подружки с большим интересом выслушивают рассказы Тамары о ее любовных похождениях и авантюрах. За неимением своей личной жизни приходится довольствоваться чужими крохами…
Мораль
Сейчас скажу очень важную вещь, девчонки: самая страшная категория женщин – это не алкоголички и не шизофренички, которых у нас лишают родительских прав в первую очередь. Это красивые и энергичные психопатки, жаждущие одного – повышенного внимания к себе. К ним трудно предъявить претензии, потому что внешне у них не только все хорошо, но и просто восхитительно! Но невидимым способом они съедают энергию своих близких, всех, кто попадается на пути. Девочки, дочки – настоящие Золушки при родных матерях, им-то достается больше всего. Будь они писаными красавицами от роду, все равно мать уморила бы такую девочку, лишила бы ее всякого желания жить и радоваться.
В этой истории дело было вовсе не в факте удочерения, а в том, что сама природа в данном случае распорядилась грамотно, лишив Тамару возможности родить. Обычно это так и бывает, потому что женщина, занятая собой и не готовая к родам, страдает или бесплодием, или частыми выкидышами.
Но отношения таких женщин, стерв, как иногда их называют, с мужчинами, напротив, очень успешны. Они забивают мужьям голову дикими фантазиями, прессуют болячками и просьбами, со временем лишая их уже и всякой воли, и собственного взгляда на мир.
А вот родней и ближе тот, кто любит. Жизнь питается только любовью. Кровные связи здесь ни при чем. Я знакома с десятками женщин, которые растили неродных детей – кому-то родственник подбрасывал, у кого-то были дети от предыдущих браков, – но все они со временем становились настоящими друзьями своим приемным детям и втихомолку гордились и ими, и немного собой: «Вот как повезло с детьми!» Это сейчас я наблюдаю с грустью, как для многих родителей их родные дети воспринимаются как обуза. Что они себе думают, выращивая Золушек? Уж лучше бы не рожали, что ли.
Национальное достояние
Это даже не история, это вам биография. Потому что события в жизни этой женщины развивались с оглушительной скоростью, а мне пришлось быть свидетелем и консультантом только в нескольких переломных точках ее бешеной траектории. Бывают же женщины такого масштаба и неистовства!
I
Ее звали Алена, по-украински, да она и была украинкой, как и я сама. Олэнка – точно так, как называется мой любимый шоколад, кстати, очень популярный на Украине. Есть такая особая порода девушек в центральной части Украины – высокие, ногастые, грудастые и большеглазые. Писаные красавицы. А еще если волосы распустят, как русалки, и посмотрят на вас ясными голубыми очами, – ну, тогда вы точно пропали, и вам все равно будет, умна такая девушка или не очень, скромна она или бесстыжа. Я заметила, что мужчины могут потерять голову на всю жизнь, повстречав такую красотку. К чему только эти споры о преимуществе мужского интеллекта над женским, если мужчины его так легко могут потерять, ну прямо в считанные доли секунды? Вы увидите, что ни воспитание, ни национальные и расовые особенности не приводят мужчин к серьезным достижениям в вопросах восприятия и понимания женской красоты. Все одинаково равны перед красивой женщиной. Одинаково обречены. Красивая женщина – это всегда национальное достояние. Она, правда, пока не решила, какой нации принадлежать…
Первым пал к ногам Алены ее муж Савва. Едва только Аленке исполнилось 17 лет, как ее уже пришлось выдавать замуж. А родилась она в селе, то есть в самой что ни на есть глухой провинции, откуда не выбраться, только если пешком идти до перекрестка километров десять, не меньше, или какая попутная подберет. Уход от строгого отца под кров к молодому и несдержанному в страстях супругу был, наверное, первым шагом на пути к женской эмансипации Алены.
Прожили они с мужем три года, и Алена заскучала. Что ж ей теперь, при такой красоте, куковать в селе пожизненно? И она стала трясти и будоражить своего супруга:
– Надо же что-то менять! Что ж это дети в селе будут расти? Зачем мне такое счастье?!
Он ее, правда что, пару раз побил, но получил сдачи и вынужден был согласиться. Действительно, двоих сынов родили, нужно их в люди выводить, а что им делать в селе? Перестройка в разгаре, все куда-то на заработки едут.
А тут как раз полсела собралось в Америку. Американцы по знаменитому закону Джексона-Веника стали принимать пачками религиозных беженцев, в которые автоматически попадали наши образованные евреи-безбожники и малограмотные, но трудолюбивые украинские баптисты, адвентисты седьмого дня и пятидесятники. Причем приглашали семьями, а в селе – все родня!
II
Решили ехать прямо в Америку.
И поехали, оказавшись аж на самом западном побережье США – в Портланде. Тихо, красиво, рядом океан, пособие такое, что на него в Украине год можно жить и не париться. Алена расцвела пуще прежнего, дети порозовели, Савва научился водить автомобиль и стал работать, как в городе, таксистом. А по выходным все собирались в молельном доме песни украинские попеть. Вырядятся женщины в блестящие платья из люрекса, ходят павами, смеются, целуются друг с другом. Не заскучаешь. Рай на земле!
И все было бы хорошо, если бы на этом западном побережье не было бы ни Силиконовой Долины, ни «Майкрософта», а вот только украинские переселенцы и социальные службы, распределяющие фудстемпы (карточки продуктовые).
Программисты и компьютеры – это вотчина дьявола, правильно говорил пастор в воскресных проповедях. Детям не разрешали подходить к этим машинам, а если кто-то из американской школы наведывался, чтобы пригласить детей в школы с компьютерными классами, или если, упаси Господь, решали наградить какую-нибудь одаренную девочку компьютером, на детей накладывали самые строгие запреты, вплоть до того, что три дня из дома не выходить – молиться.
Но в том-то и дело, что тут же, на слабо пока заселенном западе Америки, сосредоточилось огромное количество умных, успешных и, представьте, одиноких мужчин-программистов. Денег много, а приличной женщины нет – вот судьба трудового мигранта. Понаехало их со всего света – китайцы, индусы, англичане, русские, немцы…
III
И влюбился в Алену один француз.
Алена, надо сказать, была девушка со вкусом, как и многие девушки, выросшие в благодати и на лоне природы. Все, что она умела делать, так это лепить фигурные свечки для церковных праздников, но уж больно красивые, настоящие скульптуры. Вот их-то она и продавала падким на экзотику местным жителям во время воскресных распродаж. Как показал опыт, красивой женщине, может, ничего в жизни и не надо, как только свечку вовремя и со вкусом слепить. Там ее и присмотрел красавец и умница Морис, сбежавший из Парижа от своих знаменитых родителей и сумасшедшей подружки, чтобы разобраться с собой и денег немного подзаработать. Я заметила, что когда молодой человек хочет выдать протестную реакцию, то уж непременно американцы бегут в Париж, во Францию, чтобы насолить своим соотечественникам, а французы – в Америку. Это побочные следствия давней неприязни и противостояния между Новым и Старым Cветом. Потому американцы называют французов сосисками, за их мягкотелость, а французы – американцев, как и мы, тупыми ковбоями.
А как бы вы себя почувствовали, если бы жили-жили в селе, а тут сам Париж в гости к вам?
Молодые люди потянусь друг к другу не на шутку. Свечки в исполнении Алены стали все больше напоминать свадебные – все в амурах, цветах и сердечках. Говорили они между собой по-английски, каждый со своим акцентом, но разве влюбленным нужен язык? В общем, без слов стало понятно, что Савве сейчас будет не до бизнеса.
IV
В это время мы и повидались с Аленой в первый раз. Я как раз проводила исследования по психологии новых, пост-советских эмигрантов и была практически единственным действующим психологом на всем западном побережье. Конечно, мы быстро нашли общий язык с украинской девушкой. И первый ее вопрос был:
– Скажите, нужно ли мне разводиться с Саввой?
Обозначал он на самом деле другое: как именно нужно развестись с Саввой, проще говоря, отделаться от него, чтобы не было лишнего шума и неприятностей?
Готовность вырваться из брака с давно надоевшим мужем, предел мечтания которого – водить разбитое такси в Портланде, расширяла ее зрачки до предела.
– А дети?
– А что дети? Разве Морис нас не прокормит? Еще лучше, чем Савва. Нам много не надо.
– А Морис видел детей?
– Конечно, видел, я же их с собой все время вожу, куда их девать?
Дети, которых я повстречала потом на одном из эмигрантских праздников, были совершенными ангелочками. Два блондинчика-погодки, Саня и Ваня, с большими голубыми, как у мамы, глазами, простодушные и открытые. Как их было не полюбить? И не увезти во Францию?
Я вручила Алене список телефонов женских правозащитных организаций, в которые она могла обратиться в случае каких-либо осложнений, заверив, что они не дадут Савве руки распускать и позволят укрыться вместе с детьми на пару недель. Но я не могла не предупредить ее о том, что схватка будет жестокой. Американский суд вполне, при определенной сноровке адвоката, может отнять детей у матери. Любой криминальный выпад с ее стороны будет ослаблять позиции.
Все, что Алена поняла тогда, было вот что: все женщины мира на ее стороне. Угрозу суда она, по наивности, не приняла в расчет, потому что ее советский опыт показывал, что дети никому, кроме матери, не нужны.
V
Началась борьба. К несчастью, за время совместного проживания в Америке супруги скопили немалый, по советским меркам, капитал: Савва уже собирался покупать машину, а Алена хотела получить хотя бы справедливую половину, чтобы не чувствовать себя обузой и бесприданницей. Беда только в том, что деньги скапливались на счету Саввы, и он, первым делом, категорически поставил вопрос о своем авто:
– А как же машина? Я пропаду без нее.
Если бы он сказал что-то вроде: «Алена, останься, я не смогу жить без детей и тебя!» – Она и сама могла бы расчувствоваться и отдать ему его машинку, ей-богу, как дитя малое. Но он, как хохол, уперся. И она завелась:
– Как, тебе только твои цацки и нужны?! Ты никогда не думал про детей! Ты до сих пор не выучил трех слов по-английски. И ты еще хочешь пустить нас с детьми по свету?!
Они дрались страшно, сковородками, вазочками, били друг друга бейсбольными битами, но в полицию не звонили. Позвонить в полицию означало сжечь мосты и навсегда лишить себя возможности нормального общения с бывшим супругом. Драться дерись, но сор из избы у нас выносить не принято.
Алена позвонила в полицию, когда дело зашло уже далеко, и Савва не просто клялся, что удушит ее и детей, но демонстрировал реальную готовность осуществить свои угрозы.
Полиция приехала, арестовала Савву, а женские организации помогли начать бракоразводный процесс.
VI
Француз Морис не мог продолжать галантно отсиживаться. У него не выдержали нервы, и он, обнаружив Алену, изрядно вымотанную и побитую в результате последних попыток договориться с мужем по-хорошему, приехал в полицию, чтобы объявить, что он берет на себя все проблемы этой женщины, что он во всем виноват и это ему должны были набить морду.
Вообще я иногда диву даюсь, куда смотрят родители и знаменитые французские психоаналитики: у мужчины такие комплексы вины и склонность к мазохизму. Нашел способ подлечиться.
Алена тоже очень его ругала:
– Ну, как можно было не понимать, что теперь я не просто жертва насилия, а самая натуральная блядь, да еще с французскими штучками? Где он взялся на мою голову? Хотела немного денег отобрать – деткам пригодилось бы.
Мужчины всего мира, прежде чем бросаться на помощь и защиту гордой славянке, поинтересуйтесь, хочет ли она этой помощи! И простит ли она вам ваш энтузиазм?
Но это – между прочим. А Алене пришлось переехать с детьми в квартиру к Морису, и вопрос об очередном замужестве был, кажется, решен.
Но не та страна Америка, чтобы в ней французу хорошо жилось, да вы еще не знаете наших мужчин, которые жизнь положат на то, чтобы вернуть себе то, что им когда-то приглянулось.
VII
Савва, выйдя из карцера под клятвенное обещание больше не трогать свою жену даже пальцем, стал ломать свою не очень дремучую голову над сценариями мести. Сам ли он догадался или кто-то ему подсказал, но уже через две недели он объявил, что хочет развестись немедленно, потому и сам решил жениться.
Его избранницей стала старая феминистка Клэр, американка преклонных годов, у которой к ее сорока пяти годам не было ни детей, ни мужа, а только членство в международных женских организациях. Американское гражданство, разница в возрасте с женой – все оказалось на стороне Саввы. А это означало, что любой адвокат был бы просто счастлив начать процесс:
а) по выдворению непутевой иммигрантки с территории демократического государства;
б) по возвращению детей полноценной американской паре, у которой достаточно материальных ресурсов и степени родства.
И уж можно было не сомневаться, что общественность, присяжные и те же женские организации оказались бы на стороне Саввы. Он вообще выступал в данном контексте как рьяный американский гражданин и отец своих детей, желающий изолировать своих крошек от невменяемой матери-иммигрантки, чтобы поместить в среду нормальных семейных отношений, которые ему только что удалось создать вместе с феминисткой Клэр.
Алена действительно стала невменяемой от такого поворота событий. В голове нашей женщины, которая за всю свою жизнь не совершила ни одного рационального поступка, категорически не укладывалось, как это она должна отдать детей или хотя бы отдавать их на выходные родному отцу, как предписывали ей социальные службы?! Больше всего ее, конечно, бесило, что и после развода нужно было слушаться или, по крайней мере, прислушиваться к мнению этого невменяемого придурка Саввы. То, что на ее место пришла пожилая американская женщина, ее как-то не очень тревожило, а кому еще такой придурок нужен? Но выяснилось, что и Клэр, приглядевшись к Сане и Ване, захотела стать матерью и стала по этому поводу бить копытом во все известные ей органы и организации.
VIII
Короче, наметился серьезный межэтнический конфликт с погонями и перестрелками. Мелодрама переросла в вестерн, а вестерн тяготел к триллеру. Француз решил не сдаваться и перевез новую семью еще до завершения бракоразводного процесса в другой штат, поменяв, между прочим, работу. Деньги на адвокатов шли немереные. Алена не могла удерживаться от того, чтобы не проявлять свое очевидное женское превосходство, и обзывала то респектабельную судью, то правозащитницу Клэр старыми девами и перечницами. А это само по себе стоило немалых денег. Ситуация утяжелялась. И через полгода судебных тяжб Алене было уже предписано не пересекать границы как минимум двух штатов, Орегона и Вашингтона, иначе – арест и немедленное выдворение из страны с отнятием детей, а также наказание в виде выплаты штрафов за оскорбление и неповиновение.
В какой-то момент Морис оказался совсем без работы: как раз стали сворачивать электронный бизнес и первыми пострадали иностранцы, особенно такие перекати-поле, как Морис. И пара оказалась перед выбором – в какую страну им теперь податься?
Впереди – Париж, отступать больше некуда.
С этих пор горячая парочка с двумя ангелочками на время скрылась с моего горизонта, и три года я не слышала о них.
Казалось бы, выезд во Францию разрешил все проблемы. Дети в безопасности, вскоре выучат язык, пойдут в приличный французский колледж. Савва тоже не на бобах остался. В крайнем случае, привезет себе дивчину с Украины – симпатичную, работящую, покорную, родит с нею пару американских детей, а то и не пару. Аборты среди баптистов запрещены, потому можно и 17 родить, как это многие делают, – Америка всех прокормит.
IX
Но не тут-то было!
Паблисити, внимание общественности и средств массовой информации – страшная вещь. Разгоряченная и уже добившаяся кое-каких успехов новая американская парочка не могла остановиться. Они решили, что Америка, конечно, переплюнет Францию по части прав и свобод, и этот случай по спасению детей от вырождающейся Европы сделает их героями нации.
Просто жить счастливо, рожать и работать – это удел простого гражданина. А разве Клэр была простой? Или, может, Савву можно было назвать обыкновенным парнем?
Но французы тоже в гробу видели этих зазнавшихся ковбоев. Им тоже нужны были свежие белокожие иммигранты, и они тоже не могли оставить на произвол судьбы французского парня высокого, как оказалось, аристократического происхождения. Молчала только незалежная Украина, привыкшая к тому, что ее сыны и дочки уезжают во все концы света в поисках пропитания и счастливой доли. До оранжевой революции было еще пять лет, да и оранжевая революция, как показал опыт, равнодушна к судьбам своих детей. В Америку выехал миллион, а теперь моя родная Украина хочет в НАТО пристроиться.
За это время Алена прошла головокружительный духовный путь. Приехав в Париж, она не нашла ни одного украинского баптистского дома и быстро пристала к одному из вечно враждующих русских православных приходов. Во Франции давно знали и с уважением относились к русским, а украинцев все равно причисляли или к полякам, или все к тем же русским. Словом, в целях укрепления международного авторитета и дети, и мать были срочно крещены в православном храме, а с диким баптизмом порвали навсегда.
Но тут активизировались старые аристократы, родители Мориса, которые обрадовались только одному – тому, что Алена не алжирка, с одной стороны, и не американка, с другой. У каждого свои заморочки. Авторитетная французская мама резонно заметила:
– Если уж менять религию, то нужно переходить в католицизм.
– Мама, это ее выбор.
– Морис, как ты себе представляешь обряд венчания и семейные обеды?
Они поругались.
Когда Алена узнала, в чем причина грустного настроения Мориса, она не могла поверить, что из-за этого. Конечно, нужно принять католицизм. В голове у девушки была схема, согласно которой накопление религиозных принадлежностей оценивалось как накопление трудового стажа – чем больше, тем лучше.
Саню и Ваню успели отдать в воскресную церковно-приходскую школу при Соборе Трех Святых.
X
Я как раз в это время вела прием именно в этой школе и просто не могла поверить, что мы снова встретились.
Я упросила тогдашнюю директрису школы взять интервью у новых русских эмигрантов, на что она неохотно согласилась. Неохотно, потому что с детства питала ненависть к Совдепии и была заражена шпиономанией, которой болела вся первая волна белой эмиграции. Спасло меня то, что, видимо, и сама директриса получала средства на содержание школы исключительно от Московского патриархата. Она недоумевала:
– Зачем тратить время на русских женщин и детей? Они сами во всем разберутся!
– А куда во Франции обращается женщина в разводе и без средств к существованию?
– Она никуда не обращается. Она просто еще раз выходит замуж.
Мориса очень испугала легкость Аленкиного перехода из одной религии в другую. Алену же обескуражило то, что Морис готов делать проблему на пустом месте. Она резонно заметила, что заниматься духовными поисками можно только тогда, когда есть что пожрать. Ну, прямо по теории психолога-гуманиста Маслоу: пока человек не удовлетворит потребности более низкого порядка, ему нечего и думать о высоком.
Влюбленные на время поссорились, и Алена снова начала лепить свои свечки для продаж на «пюссе», парижском блошином рынке.
Потом Алена все-таки приняла католичество, и венчание состоялось.
XI
Но однажды на «пюссе» она повстречала Пьера. Он был учителем русского языка и литературы. Кстати, арабом и мусульманином. В судьбе молодой женщины наметился новый поворот. Она бросила теперь уже французского мужа, оставив ему, на время конечно, детей, которые ему так полюбились, и переехала в Лондон со своим мусульманским учителем русского языка и литературы, где они и занимались сексом как угорелые целый месяц, не выходя из дешевой гостиницы.
На этот раз Морис приволок мне двух несчастных крошек:
– Что мне теперь делать?
– Растить детей. Вряд ли мамаша оставила их надолго. Как только наметится какой-то пристойный вариант, она заберет их к себе на воспитание.
– Ну и как это вам нравится? И что я теперь должен говорить их американскому папе? Теперь мы с ним должны заключить пакт гражданской солидарности и воспитывать детей вместе?
Морис язвил. Пакт гражданской солидарности – это, должно быть, малознакомый вам, друзья, документ, закрепляющий права наследования у геев. Что-то вроде суррогата брачных отношений для голубых. Морис указывал на близость его позиций с Саввой и готовность вступать в сепаратные (интимные) отношения.
Дети же к этому моменту говорили на странной смеси всех известных им языков: родные родители еще до развода разговаривали с ними по-украински, отчим – по-французски, мама с отчимом – на плохом английском.
– Ду ю кажете франсэ? – вежливо спросил меня как-то старший Саня. Я оторопела от такого эсперанто.
А между тем французский папа остался один на один с международными судами и детьми. К моменту очередной атаки Савва и Клэр добились того, чтобы вывоз детей во Францию без ведома отца был квалифицирован как киднеппинг (похищение). Следовательно, дети должны быть депортированы в США, а мать там же арестована.
Французские же судьи считали, что это отца, если он поведет себя агрессивно на территории свободной Франции, нужно будет арестовать и депортировать, ибо, где бы ни родились дети и как бы ни вели себя родители, им должны быть предоставлены идеальные условия. А где, как не в детоцентристкой Франции, мальчикам будет хорошо?
Кроме того, раз биологическая мать сбежала в Англию, все претензии по этому вопросу просим направлять в Англию или в Украину, где она тоже может быть. А может, сказала занудливая французская судья, они уже в Африке, откуда нынешний жених Алены. А с Африкой Франция никогда не будет портить отношения: Африке и так уже досталось от французских колонизаторов.
Атаки американцев временно были приостановлены.
Француз же бросился разыскивать нашу Аленку.
XII
Но Алена и сама обнаружилась.
Каким-то, до сих пор невыясненным образом она оказалась в невестах у одного из российских олигархов, проживающих в деловом Лондоне. Не могу назвать его фамилию – убьет и глазом не моргнет. Россия не будет осложнять отношения с Англией, ей и так достается от наших эмигрантов.
Ну а против олигарха нет приема. Детей забрали, отдали в закрытый английский пансион, всем судьям выплатили откаты, неустойки, или как это называется? Мориса устроили на работу, на всякий случай: не ясно, как судьба устроится, может, еще пригодится. Савве купили неплохую «бибику», чтобы не плакал.
Короче, пока психологи и юристы разных стран увлеченно обсуждали все сложности данного дела, миром правила любовь. И делала она это, как могла, по-женски. Для любви нет границ!
Но границы, девушки, пока есть у государств. Неплохо было бы их, конечно, учитывать, впутываясь в любовные авантюры.
Мораль
Можно объехать весь мир, но так и не перестать быть простой сельской красавицей, которой-то и нужен только здоровый муж и сытый стол. Простота – хуже воровства. Тем хуже, что она является неотъемлемым элементом баптистской психологии, которая, на мой взгляд, в полной мере проявилась в биографии Алены. Но немало здесь и женского желания пристроить себя и детей получше, такой понятной женщинам перестройки. Пока молода и красива, нужно искать мужа. А станешь старой и поношенной, можно записываться в женские организации, чтобы уже коллективно отстаивать то, что молодой красотке достается легко – внимание, достояние, всеобщая благосклонность.
Тяжелей всего в таких транзитных международных супружеских отношениях детям. Аленкиным еще повезло. А то бывает, что супруги так насолят друг другу, что детей потом накачивают наркотиками или снотворными и перевозят через границу в чемоданах, а потом ищи-свищи. Что с ними будет, я пока даже не берусь сказать. Вот подрастут эти дети транснациональных браков – посмотрим, получится ли из них что-то путное.
Расстраивает только одно, что и сейчас Аленка нигде не работает и не учится. Сидит дома, ходит по магазинам, общается с соотечественниками. А если она надоест мужу и окажется одна на улице, без средств? Впрочем, выйдет еще пару раз замуж. А детей воспитает Англия. Не понятно только, как они будут общаться с малограмотной мамой?
Колдунья
Женщины осмелели настолько, что запросто признаются в любви, предлагают руку и сердце и посылают к черту тех, кто ответил им «нет». Мужчины же, между нами, изменились мало. У них ведь не было такого активного движения как феминизм. Никто не вдалбливал им в голову миф об их исключительных правах и божественных достоинствах. Исторически и уже так давно, что и бессознательно, мужчины полагаются на физическую силу. Любое зримое движение оценивается ими в единицах своих собственных возможностей. Видят соперника: могу я ему дать отпор? Видят даму прекрасную во всех отношениях: надо жениться, иначе не удержать! Видят ребенка: а интересно, куда он денется, малява! А вот красавица мимо простучала на каблучках и быстро удаляется: надо догнать!
Но! Если женщина не просто движется в поле зрения мужчины, а разворачивается и активно ломится навстречу, тут мужчине не до смеху. Ему не нравится, что траектория его ответного движения навязывается ему, что инициатива перехвачена, что за спиной – глухая стена, отступать некуда. Что бы ни говорила женщина в такой ситуации, жарко дыша ему в лицо, мужчина, скорее всего, скажет свое резкое «нет!», чтобы остановить поток волюнтаристских действий со стороны своей подруги. Вообще-то мужчины – пока! – на поверку лучшие стратеги, чем женщины, они умеют угадать, к чему она клонит. Однако по части тактик у них полный караул. Чуть отклонишься от нормы или стереотипа – он уже в тупике. Или мощно так бросится бежать! И следа не оставит. Свинтился…
Не знаю, может, это неверное обобщение, но следующий случай абсолютно точно вписывается в данную теорию.
I
Девушка Лиза 42 лет работает в женском журнале то ли «Elle», то ли «Belle», то ли «Сель», то ли «Мель»… Вся в женских наваждениях, ими живет, ими же и зарабатывает. Ну и влюбилась она в молодого красивого ресторатора, уже матерого, 39 лет, из новых, но в душе – такого же советского человека. Звали его Сеня, Семен, Cэм по-современному. Нормальная история. Оба свободны, открыты романтическим ветрам и любовным веяниям.
Лиза хотела замуж, что на языке современной гламурной женщины обозначает: я готова бороться за любовь! Я его сделаю! Ну и стала она морочить ему голову с этой любовью – говорила только о любви:
– Все, кто меня знает с детства, уверены, что я выйду замуж только по любви. Любовь вообще самое главное в жизни человека. Как все-таки мало людей умеют любить и верить…
И прочее. В целом, напустила туману, что, наверное, очень помогало мужчине чувствовать себя спокойно, делать свое дело с чистой совестью: раз дама не может жить без любви – он не может ее бросить, отказать в главном.
Лиза всячески поощряла и провоцировала любовные утехи, про себя же думая, что приучала к ним. Девушка старалась, чтобы сексуальная жизнь была целиком и полностью в соответствии с основной линией современного журнала – экзотической, разнообразной и немного опасной. Но рассчитывала она совсем на другое. По сценарию того же журнала, мужчина должен был уже давно признаться в любви и сделать предложение. А он – ни гу, ни ну! Даже неприлично как-то. Она ему говорит: «Я тебя люблю!», – а он отворачивается. Воспитанный человек ответил бы: «Я тоже, дорогая!» Но Семен женских журналов не читал и придерживался народной мудрости: «Женщину нужно держать в узде!»
Однажды, уже через два месяца после знакомства (хотя всякий психолог вам скажет, что два месяца – это еще и не отношения), после нежных соитий в условиях загородного отдыха Лиза призналась Сене в любви в очередной раз, а когда тот отвернулся, пытаясь уйти от темы, схватила его лицо ладошками и закричала как безумная:
– А ты меня любишь?!
Тот вырвался, бросился за дверь и долго бродил по околице, не спеша возвращаться. Если бы он не был за рулем, то и не вернулся бы, а то ведь хочешь не хочешь, а даму нужно до города довезти.
– Лиза, я не хочу тебя больше мучить. Нам лучше расстаться. Мы сейчас вернемся в город и неделю не будем общаться. Как минимум. И целый месяц не видеться. А потом посмотрим. Я не мог и не могу сейчас тебе что-то обещать.
Лиза не плакала. Не в этом был фокус. Глотала все, как должное. А про себя думала: «Ну, это мы еще посмотрим!» Она чувствовала себя старшей по возрасту и званию, поэтому сдаваться не собиралась. В журналах же написано: опытная женщина получит все, что захочет, а неопытная – только то, что дадут.
Они вернулись в город на нервах. Она упрямо засыпала его SMS-ками с признаниями в любви. Он был вынужден сообщить ей через многократное копирование, что он ее «не любит», «не любит», «не любит». Наконец, перекрыл все каналы. Лиза не верила в то, что еще вчера он смотрел на нее с восхищением и желанием, а теперь он говорил, что не любит, не хочет видеть и вообще ни при чем. Но ведь желание же было! И вообще Лиза была воспитана так, что в глубине души не могла представить, как ее можно не любить. Сеня же был воспитан так, что не мог поверить, что если сказать человеку «нет», то он не остановится. Они очень удивили друг друга. И даже шокировали.
II
Это и послужило поводом для нашей первой встречи с Лизой.
Она была из тех красивых, я бы даже сказала, товарного вида женщин, которые начисто лишены всякой индивидуальности. Все в ее внешности вычищено «как надо». Единственная характеристика, которая приходит на ум, – «ухожена». Ни шарма, ни тем более человеческого запаха, ни асимметрии в лице, ни одной незапланированной морщинки или неотточенного жеста…
Красавица и львица Лиза, а только таких держат на службе в гламурных изданиях, сообщила, что ее только что бросил возлюбленный, еще прежде она развелась с супругом, но жить одна не собирается. На вопросы о предыдущем супружестве она ответила формально, неохотно, брезгливо кривясь. Но когда я спросила ее о романе с Семеном, она сосредоточилась и, кажется, всю душу вложила во фразу:
– Почему люди бегут от любви?!
Ну прямо как Катерина в «Грозе»: «Почему люди не летают, как птицы?»
Не люблю мармелад, зефир, суфле и разговоры про любовь.
Я, как могла, объяснила ей, что мужчины в нашей культуре привыкли рулить, задавать правила игры, и им не нравится, когда их ставят в подчиненное положение. Признание и предложение должны идти от мужчины, когда и если он посчитает нужным это сделать. Лиза же пыталась прижать его к стенке, загнать в угол. Только из чувства протеста сильный мужчина скажет резкое «нет». Слабый поведется. Но ей же не нужен слабый?
– Нет, он неслабый! Он такой мощный мужик.
– Все эти уловки с признаниями в любви шиты белыми нитками. Вы хотите за него замуж, то есть посадить на короткий поводок. А кому это понравится? Никто не бежит от любви. Но не все о ней говорят на каждом углу, прямо или косвенно требуя вознаграждения. В вашем исполнении и при вашей откровенной мотивации выйти замуж это выглядит как ловушка или западня для Семена.
– Я, что, только для секса?!
– Это уж как вы себя оцениваете. Сейчас уже ни о каком сексе речи не идет. Он не сказал вам, что вы только для секса. Он сказал только, что совместный секс – это еще не повод для нападок и претензий. А то получается, что он занимался с вами сексом, а вы мучились и сдерживали тошноту.
– Я люблю его. Первый раз в жизни я была счастлива в постели. Я никогда прежде не испытывала оргазма! Я думала, что уже и не испытаю…
– Поздравляю вас! Видите ли, Лиза, с мужской точки зрения, оргазм – это тоже не повод для брака. Мужчины, если только это не подростки, не склонны делать из оргазма большую историю, хотя они к нему и не безразличны.
– Но не может же он не понимать, как для меня это важно!
– Обратите внимание: вы вдохновенно объяснились после секса. Другими словами, действовали в пределах схемы: за хороший секс нужно платить, парень! Вы видели, что ему с вами хорошо, и тут же предъявили счет. Так нечестно. Это еще большой вопрос, кто кого любит и бережет.
Она плохо въезжала. Нервничала. Просила объяснить как-то попроще. Я понимаю: если голова забита стереотипами, трудно воспринимать новую информацию и иные взгляды. Советская женщина так и осталась жертвой пропаганды.
Я прямо посоветовала Лизе прекратить эту игру в «я люблю», потому что очевидно: это приводит, уж неясно по каким причинам, к обратным и нежелательным последствиям.
– Так что же делать?
– Именно, что ничего. Я уверена, что единственным шансом вернуть вашего Сеню будет длинная пауза, максимально длинная, вплоть до возвращения по его инициативе. Опыт показывает, что на это трудное мероприятие уйдет около месяца. Это очень долго для людей, которые находились в ежедневном эмоциональном контакте друг с другом, в сопровождении довольно регулярного и разнузданного, как я понимаю, секса. Он должен не выдержать… Постепенно переоценит степень вашей невменяемости, рассудит, что вы можете справляться с собой. Потом он осторожно проявит инициативу и, если вы снова не наброситесь на него с признаниями в любви, вернется.
– Так он вернется?
– Если вы оставите его в покое, отношения можно будет возобновить. Но я не сказала, что он вернется с тем, чтобы признаться в любви или сделать вам предложение.
– Да разве мне это нужно! Лишь бы вернулся! Я смогу. Я никогда больше не буду говорить о любви.
– Ну, это вы напрасно зарекаетесь. Посмотрим.
– Скажите мне, а есть ли шанс у свободных и обеспеченных людей создать семью?
– Я не вижу моральных и материальных преград. Почему нет?
– А вот пишут, что если в первые восемь месяцев мужчина не сделает предложения, то потом уже любовные отношения становятся хроникой.
– Кто пишет?
– В журнале у нас один специалист есть…
– Такой же специалист, как вы. Предложение делают и через день, и через двадцать лет. И мужчины, и женщины. Общего для всех сценария нет.
– А как вы относитесь к фразе «Ничто не может противостоять силе женского желания»?
– Как к красивой фразе. И мужскому, и женскому желанию противостоять можно. Иначе мы все станем жертвами чужих желаний.
Она расстроилась. Я пожелала ей держаться и верить в то, что он вернется.
III
Прошло три дня, а потом еще три, а потом неделя… Она не спала, не ела, маялась, ждала, но Сеня не возвращался. Через неделю, конечно, Лиза подумала: «А черт бы побрал этого психолога! Если ничего не делать, так ничего и не будет. Время идет, он меня уже забывать стал». И она написала ему по Сети письмо, в котором обстоятельно, на четырех страницах, объяснила, как именно она его любит. Без всяких обязательств, без претензий, а вот только чтобы был. Профессия журналиста предполагает особую веру в письменные разъяснения.
Лиза ждала ответа еще три дня, но его не последовало.
И она шуронула по колдуньям. Должно же быть средство!
Первой была колдунья Магда. Большая, спокойная, деловитая женщина. Посоветовала ее Лизе одна из экспертов журнала, хирург Тамара Ивановна.
– Сходите, Лизочка, сходите, я ни одной серьезной операции без нее не делаю, – советуюсь. Она вас не обидит. Слушайте во все уши.
Магда и не обидела. Взяла небольшую денежку, посадила напротив и стала что-то писать в тетрадке. На попытку Лизы задать вопрос цыкнула. Сидела так полчаса и аккуратно записывала что-то в школьную тетрадку, поглядывая на Лизу, как художник на модель, равнодушно и по-деловому.
К тому времени, когда тело Лизы занемело от неподвижного сидения, она и сказала:
– Всё!
И стала читать что-то замысловатое, похожее на смесь гороскопа и народного гадания. Двенадцать страниц пророчеств должны были оповестить Лизу о грядущих переменах.
– На воротах сидит Петух и клюет Змею. А вдалеке ходит Лев и облизывается. Ему ни за что не поймать Петуха. Тот летит через горы, моря к горизонту и ждет там свою красавицу…
Лиза попыталась уточнить, кто такой Петух и что обозначает его перемещение.
– Не знаю. Слушай внимательно. Я так вижу. А почему не знаю. Все сбудется! Вот увидишь.
Она сразу догадалась, что Петух – это год по гороскопу, все сходилось. Петух – это и был Сеня. Значит, он ждет ее за горами. Может, в Африку пригласит? Или в Грузию? Так в Африку или Грузию?
– Не знаю. Слушай, а то все перепутаешь.
В конце сеанса Лиза решилась:
– Скажите, Магда, он вернется?
– А куда он от тебя денется? Еще отбиваться будешь, а он тебя будет за руки хватать и к себе прижимать. Но замуж тебя не возьмет. И не думай.
Такая перспектива показалась Лизе малоинтересной и маловероятной. Но тетрадку она взяла, спрятала в сумочку от «Francesco Marconi» и ушла в раздумьях.
IV
Ходила она, ходила по городу, да и решила заглянуть ко мне, чтобы не париться с этими шифрами. Люди иногда думают, что психолог – это такой же колдун, но с университетским дипломом… Не исключено, что Лиза и раньше прибегала к таким экстравагантным средствам, хотя это и довольно странно для образованной женщины. Позже мне пришлось обнаружить, что Лиза одновременно доит не только меня, гадалок, тех, кто как может поддерживает в человеке веру в любовь и счастливую перемену, но и многочисленную армию подруг, родственников и просто соседей. Каждому по секрету сообщались подробности ее любовной истории. А такое поведение – очень сильное указание на отсутствие глубокого интимного чувства у Лизы. Есть женщины, которым мотивы любви, в нормальном варианте предполагающие заботу о другом, не знакомы, но зато у них выражен инстинкт власти, влияния и контроля над ближайшим окружением. Ввязать всех в свою любовную авантюру означало поставить их в зависимость от себя, своих желаний, состояний, мнений и рассуждений.
Но тогда я выслушала ее с интересом. Любопытно же, как зарабатывают конкурирующие организации?
– Что она хотела этим сказать? – допытывалась Лиза.
– Во-первых, она создала у вас установку на долговременные отношения с Семеном, прорисовав перспективу до лета, то есть год, хоть и трудный, но впереди. Во-вторых, она вам ничего такого не пообещала, прямо сказала, что замуж не возьмут. Значит, вы к ней претензий не предъявите. Да и вы не верите до конца в реальность этого брака! Вас больше заботит, вернется он или нет?
– Но я ей не говорила о том, что Сеня ушел.
– Об этом ей сказала ваша приятельница, эксперт. Позвонила и попросила: «Там к тебе придет одна журналистка, от нее любовник сбежал, сориентируй девушку!» Этого достаточно для реконструкции события.
– А что еще?
– А в-третьих, она предлагает вам, Лиза, обратить внимание на ближайшее мужское окружение, напоминает, что есть и другие, более перспективные кандидаты, к которым нужно присмотреться. Она же видит вашу растерянность и зависимость. Вы можете жить только в условиях внешней поддержки. Вы активны, лишь когда кто-то рядом. Иначе зачем вам идти по колдунам? Значит, сами не держите небо над собой. Нужна опора. Надо с этим завязывать.
– Хорошо, тогда я вам расскажу еще один случай. Вчера я была уже у настоящей колдуньи!
– Как, еще у одной?!
– Последний раз! Вы должны меня выслушать. Она сказала, что он вернется, как только взойдет первая утренняя звезда. Я не спала всю ночь. Сидела у дверей. Но никто не пришел. Как вы думаете, что обозначает «Когда взойдет первая утренняя звезда»?
– Это обозначает «После дождичка в четверг».
– Она еще велела мне приворот осуществить. Но там нужно на свои волосы пи2сать, а потом ему в чай подбрасывать…
– Может, сразу в чай написать?!
– Как это?
– Вы знаете, Лиза, я отказываюсь с вами работать. Это бесполезно. Вы все разносите в клочья. Никакой кристаллизации внутри после сеанса не происходит. В одно ухо влетает, в другое вылетает. Вы совершенно не способны к самостоятельной внутренней работе. Вместо того чтобы думать, вы тут же бежите до первой попавшейся гадалки. А теперь как бродячая собака нахватались блох и пришли ко мне их обирать. Это все равно, что в один день пойти сразу в три парикмахерских в расчете на положительный суммарный эффект. Так не пойдет. Советую вам съездить куда-нибудь в командировку, или в путешествие, или в гости. Пока вы в городе, вам Семен не даст покоя, да и черт с вами крутит. А я еще раз вам повторяю: чем больше пауза, тем выше шанс. И другой возможности у вас нет!
V
Самое интересное, что через две недели Семен вернулся. Вернулся он не сам. До этого Лиза думала-думала, советовалась-советовалась, читала-перечитывала всякую чепуху для безнадежных домохозяек и придумала! Она опубликовала некролог на себя в газете для автомобилистов, которую регулярно просматривал Семен. Женское издание с глубоким прискорбием сообщало, что самая крутая и влиятельная журналистка Лиза К. погибла в автодорожной катастрофе. В газете публиковали и не такое, так что после регулярного пула с телефонами девушек на ночь очень благородно смотрелся некролог с фотографией красивой женщины у своего личного авто и в черной рамке. И очень эротично. Черное, как известно, возбуждает также сильно, как и красное. Инстинкт жизни усиливается под влиянием страха смерти.
И ресторатор попался! Может, он и сволочь, но не до такой степени, чтобы на похороны не придти.
Семен хоть и не сразу, но появился.
Лиза же взяла отпуск на три дня, чтобы не бывать в публичных местах, и стала принимать соболезнования по поводу своей собственной кончины. Она брала трубку, шептала «Алло!», чтобы не выдать себя, внимательно прислушивалась к тембру голоса на том конце телефонного провода (не он ли?!), тихо извинялась и вешала трубку:
– Извините… Лиза не может вам ответить.
Звонили какие-то мужики, предлагали помощь в организации похорон – из бывших поклонников, смекала Лиза, и это очень льстило «усопшей». Между прочим, можно было бы неплохую сумму собрать…
И только на следующий день в полдень позвонил Семен.
– Извини, – сказала Лиза в полную силу, четко. – Я не могу с тобой разговаривать. Завещание оформлено на тебя.
И бамс! Бросила трубку. Подсекла добычу.
Представляете себе мужчину, который ночь не спал, узнав, что погибла женщина, с которой у него был совсем недавно роман, возможно, последняя дама, с которой он спал и помнил еще теплую и даже знойную, а труп ему отвечает: ничего, мол, не бойся, все умерли и завещание на тебя написано. Пой и пляши – тебе повезло, парень!
Лиза почувствовала, что лось попался в ловушку, и она помчалась в душ активно приводить себя в порядок. Телефонный аппарат был выключен. Через час, когда Семен позвонил в дверь, она стояла на пороге вся в черном. Строгая и элегантная. Устало махнула безжизненной кистью:
– Заходи.
Семен подхватил слабеющую просто на глазах Лизу. На руках отнес ее в спальню. Ну и утешил, как и полагается, вдову… Когда он увидел Лизу в роскошном наряде, из всех версий ее жизни, после того как он ее бросил, Семен выбрал самую комплиментарную для Лизы. Он подумал, что произошла ошибка: Лиза выжила, а ее новый друг погиб! Семен был уверен, что после того, как он ее оставил, Лиза быстро нашла ему замену, а не мучилась и искала способы вернуть его. Этого предполагаемого соперника Семен и похоронил, быстро и с удовольствием, – по праву сильного победителя, который очень даже жив.
Словом, Лизе даже не пришлось что-то объяснять. Жертв не судят.
Правда, Лиза все-таки подсунула ему уже потом, за чаем, завещание, составленное накануне. В нем говорилось, что все имущество, в случае своей смерти, она оставляет Семену.
– Вот, составила. Все мы под Богом ходим. Меня могло не быть.
После такого, знаете ли, приличные люди не уходят.
И он остался. Конечно, хождение по колдуньям и психологам раскрепощает женскую фантазию. Но предсказать ее направленность, боюсь, не возьмутся даже самые тертые калачи от магии.
Мне она позвонила как благодарная клиентка:
– Вы были правы. Прошло около месяца, и он вернулся. Он так переживал, что со мной что-то случится. Редкое сердце!
VI
Но в том-то и состоит подлость женского характера, что мы никогда не знаем, когда нам надо остановиться. Лиза была из тех, кто золотую рыбку загонял бы до смерти. Не прошло и двух дней, как Семен вернулся, то есть стал, как и раньше, звонить, писать SMS-ки, стараться быть внимательным и нежным («Лучше уж так, чем чувство вины до конца дней!» подсказывало ему в оправдание мужское сознание; в отличие от женщин, мужчины знают, чего хотят, а не путаются в своих желаниях), как Лиза предалась размышлениям о том, оценил ли Семен по достоинству ее жертвенность или она снова продешевила. Конечно, ее мучил вопрос: а не полюбил ли он ее? Но она разумно сдерживала себя и больше не играла в игру «Ты меня любишь?». Но, бог мой, она хотела замуж!
И она решила попросить у него денег. Логично: отписать Семену квартиру в случае смерти и потом пожизненно пользоваться его материальной благосклонностью. Деньги ей потребовались на покупку крохотуленькой дачки за городом. Хотелось все благоустроить и отдыхать, вместе конечно. Короче, она открыла новый, вполне устраивающий ее эквивалент отношений – совместная недвижимость. Не так уж глупо, между прочим.
Но суммы, которая ей казалась идеальной, у него не нашлось.
Она взяла, что было.
В ответ, из благодарности, Семену был куплен стильный и дорогой саквояж. Но тот умудрился потерять его на следующий день, простодушно сообщив об этом Лизе.
Другими словами, все как-то не склеивалось. Семен не велся. Он не стал искать денег, чтобы сохранить свое мужское реноме; он с небрежением отнесся к подарку и ничего не купил в ответ…
VII
И Лиза снова пришла ко мне, чтобы разобраться в жизни.
– Что нужно подарить мужчине, чтобы он в тебя влюбился? За что любят мужчины? Почему мы, такие красивые и умные женщины, не можем его соблазнить? Почему мы, две такие умные тетки, не можем придумать, как его захомутать?
– Лиза, я не ставлю перед собой задачу соблазнить или захомутать Семена. Отпустите вы его!
– После того как мне таких усилий стоило его вернуть?! Как отпустить?
– Отпустите, как воздушный шарик! Пусть летит. Чем больше свободы мы даем друг другу, тем легче нам вместе дышать.
Вы странная женщина. Но, по-моему, вы обчитались всякой лабуды о любви и способах манипуляции мужчинами. Я не ставлю такой задачи – захомутать. Это невозможно. Любовь – это прерогатива высших инстанций. Я могу только попытаться сообщить вам что-то важное, чтобы вы лучше стали жить. Живете вы плохо. За чужой счет и нанося урон другим. Трясете всех, обдираете как липок. Все это плохо кончится, если не сменить приемы.
А еще через день ко мне ворвался человек, который представился мужем Лизы, господином Копейкиным! Вот это новость! Я-то считала ее разведенной… Лиза, кстати, представлялась Рублевой! Фамилия Копейкина отдавала, видно, звоном мелочи, а вот Рублева – прямая ассоциация, если не дорога, на известное Рублевское шоссе. Думаю, она не прочь была бы представиться и Долларовой или Купюровой, но не все сразу – притязания растут постепенно.
Копейкин – муж Лизы (паспорт предъявлен) – выглядел ее сверстником. Толстый, добродушный гурман. Держал себе сеть пивных баров, если верить его словам, баловал красавицу жену.
И оказалось, что еще прежде, чем написать завещание на Семена, Лиза написала завещание на колдунью Магду! Та, если вы помните, пообещала, что вернет возлюбленного, если она отпишет дачу в пользу тех, кому уже никто не поможет. Ну, Лиза мелочиться не стала, для любви-то, и отдала машину и квартиру.
И вот когда Лиза объявила о своей смерти, опубликовав некролог в местной газете, чтобы растревожить Семена, Магда тут же помчалась к нотариусу. Лиза к этому времени уже забыла о Магде.
Колдунья же стала разыскивать Лизу по всем телефонным справочникам и так напоролась на Копейкина. Представилась она не иначе, как наследницей Лизы. Муж Лизы, пребывающий до сих пор в глубоком подполье личной жизни, почуял неладное и проявил интерес к завещанию, пообещав помочь. Тут-то они и встретились. Так Магда узнала о том, что у Лизы есть муж (а Лиза всем, не только мне, рассказывала историю своего развода), конкурент по завещанию, а Копейник узнал, что жена завещает их имущество, нажитое главным образом его потом, направо и налево. И вообще ведет слишком активный образ жизни, так что даже иногда безвременно покидает этот грешный мир.
Идя по следу, то есть порывшись в ее сумочке, Копейник нашел мою визитку. Человек практического склада, он решил сделать ставку на науку, а не на магию. Поэтому аккуратно отксерив (нарочито неверное, как он убедился) составленное завещание, он и постучался в мою дверь. Собственно, завещания он уже не боялся. Он хотел понять, что происходит с женой.
Копейкин не дал сказать мне и слова – вкатил цветы, составленные в хитроумный и, по-моему, безвкусный букет, похожий на помятую клумбу: с какими-то подсолнухами, пучками сельдерея, несколькими красными гвоздиками и пионом – как с кладбища надергали. А потом стал горячо благодарить за то, что я совершила чудо: Лизонька успокоилась, стала добра, радостна, почти вылечилась. Это был ход, чтобы заполучить меня в союзники.
– Я очень прошу вас и дальше практиковать лечение, о средствах не беспокойтесь – все в наших руках.
(Действительно, пивное дело в России процветает, денег на психологов и колдунов у жен пивных королей хватает.)
Копейкин был не дурак, ничего про себя рассказывать не стал. Просто заверил, что в жизни он всем доволен, удивить ему меня нечем и вообще все душевные проблемы – это, видно, женские дела, связанные с переменой настроения, месячными циклами и тяжелыми родами.
– У мужиков как-то проще. Есть, что нужно; можно выпить-закусить – уже полдела сделано.
Ну а какая еще философия могла быть у пивного магната?
– Однако, – заметил Копейкин, – меня крайне настораживает Лизонькина манера писать завещания на наше совместно нажитое имущество и ходить по «сектантам». И хотя, зная веселый характер своей жены, я давно побеспокоился о том, чтобы лишить Лизу всякого имущества, кроме ее маленькой квартирки в центре, все-таки есть в этом что-то криминальное и нехорошее. А главное – непонятное! Пусть бы лучше фонд спасения животных создала. Но и для них жалко.
Я посмотрела на ксерокопию завещания, тяжело вздохнула, попросила оставить ее в качестве доказательства того, что я ничего не выдумываю, и заверила, что поговорю с Лизой непременно. Дело паленое, и мне самой оно уже давно не нравится.
Выдать секреты своей клиентки даже ее мужу я не могла. И про любовные похождения Лизы я не обмолвилась ни словом.
VIII
А в это время Лиза вела свое расследование. Если у тебя самой криминальные мозги, то уж и других хочется проверить.
Она выкрала, на свою голову, паспорт Семена и обнаружила, что он женат. Теперь она все поняла, возмутилась до предела и захотела отомстить. И с этой рассказкой она принеслась ко мне. Не знаю уж, как они не столкнулись с Копейкиным!
– Как отомстить?
– За что?
– За обман.
– Никак. Он вам не обещал жениться. Если бы обещал, а оказался женатым, у вас были бы основания для претензий.
– Но это нечестно!
– Лиза, сегодня приходил ваш муж Копейкин. Как быть с тем, что и вы – женщина замужняя?
– Не может быть! Он все узнал?
– Что все? Пока только то, что вы Магде завещали свое имущество. Просил вам промыть мозги и наставить на путь истинный.
– Вы сказали ему про Семена?
– Я ничего не сказала, но обслуживать ваши фантазии мне изрядно поднадоело. Может, и Семена никакого нет?
– Наш брак – это читая формальность. Проводим воскресный вечер вместе. Копейкин – классный, но он некрасивый и тупой.
– Но он вас содержит.
– А кто, по-вашему, должен меня содержать?
– А самой слабо?
– Я не отношусь к разряду простушек, которые зарабатывают тяжелым ежедневным трудом.
– Вы – типичная стерва. Очень опасный для мужского здоровья и даже жизни вариант. Я бы мальчикам в детстве делала прививки от стерв, чтобы они их стороной обходили.
В общем, я ее прогнала в очередной раз. Но от стерв отделаться – непростая задача. Уж если она раз твоей крови попила, то уж непременно вернется.
IX
Через три дня пришел Сеня. Лиза, выйдя от меня, решила слупить с меня хоть шерсти клок. Она поведала Сене, что якобы ей психолог сказал, что если ее еще раз бросить, то уж точно сработает стереотип и все закончится суицидом. Мотив смерти заложен, теперь это только дело времени.
Сеня пришел с жалобами на домогательства. Лиза ссылалась на психолога теперь всякий раз. Его жизнь стала невыносимой. Вот, курва!
– Она с самого начала знала, что я женат. С женой у меня давно нет никаких отношений. Но это не значит, что я готов ее бросить. Она очень больной человек, практически инвалид, и нуждается в поддержке и помощи. Я дурак. Мне надо было как-то по-умному себя вести, чтобы все не заходило так далеко. Но с Лизой это невозможно. Она хочет замуж. Теперь уже прямо об этом говорит, мне каждый раз приходится объясняться. Нужно что-то решать, а я не могу. Зачем же вы ей говорите, что мы созданы друг для друга?
– Я так никогда не говорила. Любовь – инстанция небесная, психологи не могут заставить или предписать любить. Это во-первых. Во-вторых, Лиза никогда не говорила, что вы женаты. А дети у вас, кстати, есть?
– Нет, детей нет. Это еще одна моя головная боль. Мне 39, а детей нет. Я здоровый мужик. Но, может, когда-нибудь потом?
– Я не поняла! У вас больная жена? Я так понимаю: это препятствие к рождению ребенка, но вы уверены, что когда-нибудь он родится? Как так?
– Но не вечно же я буду жить с нею?
– То есть все-таки не исключаете того, что вы расстанетесь?
– Почему бы нет?
– И об этом вы разговаривали с Лизой?
– Ну, может, как-то раз.
– Но ведь вы же фактически сказали ей, что придет время, вы разведетесь с женой и будете свободны. А она уже сделала вывод, что вы сможете жениться на ней.
– Я не хочу на ней жениться. Она трудный человек. Мы не подходим друг другу по взглядам. Прекрасный секс, это правда. Но этого мало!
– Почему же, ясно осознавая, что жениться на ней не можете, вы все-таки продолжаете с нею встречаться, причем довольно часто.
– Ну не так уж часто. Всего раз в неделю. Я контролирую, чтобы не чаще.
– Вы хотели бы больше?
– Иногда я понимаю, что уже привык к ней, и, когда пауза затягивается, я очень скучаю.
– А как вы разруливаете ситуацию с женой?
– Это несложно. Во-первых, я стараюсь, чтобы это было нечасто. Я уже говорил. Во-вторых, я всегда ночую дома. А потом, ей все равно.
– Она так прямо и говорит: старик, спи, с кем хочешь?
– Ну, нет! Но она никогда не проявляла энтузиазма в этом отношении. Бывают такие рыбистые женщины. Холодные, никакие. В моральном отношении она совершенный идеал. Это меня мучает. Я рядом с нею – грязь. Но в сексе ей все равно, когда и как. Но я стараюсь ее не обижать. Раз в неделю и с нею…
– Всем сестрам по серьгам. Вы же понимаете, что Лиза не может не мучиться от ревности?
– Мы опускаем эту тему. Она попросила не говорить о жене, как будто ее нет, и я не говорю. Но каждый раз, когда мы выясняем отношения, мне приходится напоминать о ее существовании.
– Ну а зачем вы пришли ко мне?
– Я думал, может, вы что-то такое посоветуете, до чего я сам не додумался… чтобы мы поменьше страдали?
– Вы хотите, чтобы любили вы, а страдал кто-то другой?
– Чтобы никто не страдал.
– Это не ваш случай. Да я и не знаю пар, в которых бы психологическая напряженность не достигала уровня страдания и боли. Таковы законы жанра. Уйдете с Лизой, будете мучиться от того, что бросили не совсем здоровую супругу. Бросите Лизу, она будет мучиться, да и вы тоже. У вас все признаки сексуальной привязанности, а вы, как алкоголик, который считает, что он не пьет, а так, балует. И стоит ему захотеть, как он бросит все к чертовой матери. И, например, уедет куда-то.
– О, как я хочу куда-то уехать!
– Уйти в тайгу и не вернуться? Предупреждаю, в тайге туго с женщинами, а после связи с двумя остаться на таежной малине будет трудновато. До первого чума только и добежите.
– Расходиться можно только вдвоем. Вы не можете на нее повлиять? Вы на нее так действуете!
– Обратите внимание: я не действую. Все, что я пыталась, – это обсудить с Лизой ее проблемы, но не ваши, и даже не ваши взаимоотношения. Я очень жалею, что не знала о том, что вы несвободны.
– А что это меняет?
– На первое место в таких парах выступает проблема, как расстаться. И большинство (я обращаю внимание – большинство!) пар находит в себе силы вернуться в семьи. Погуляли, и хватит. Вы-то знаете, что Лиза – замужняя женщина?
Тут уже плохо стало Семену. Вместо того, чтобы обрадоваться, он пережил шок, быстро перешедший в припадок ревности, сопоставимый с ядерным взрывом. Все мужчины в таком состоянии решают только один вопрос: кого убить? Соперника, коварную изменщицу или себя, на худой конец.
– Бегите, Семен, бегите в семью.
Но вряд ли он меня слышал.
История Адама и Евы начинается с нуля после того, как у Адама появился соперник.
X
Так или иначе, но через полгода Семен и Лиза поженились, о чем мы, конечно, узнали из объявления в газете для автомобилистов.
Может создаться впечатление, что если устроить гонки за мужиком со сворой психологов, магов, колдунов и экстрасенсов, то ему уже и деваться будет некуда. Сдастся. А тут его приручат, шерсть остригут и научат брать с руки и ходить на задних лапах.
Но история эта все-таки не закончилась на свадебных фанфарах. Не надо путать старт с финишем. Потому что замуж для зрелой и опытной женщины не напасть, а вот что там, за этой чертой делать, когда основная интрига – загнать мужика в брак – исчерпана?
Через полгода после пышной свадьбы Сеня сбежал от Лизы.
Лиза, как это случается с любой охотницей, расслабилась и решила, что если зверь уже в клетке, то есть добровольно подписал контракт о своей несвободе, то уж можно с ним делать, что хочешь. Количество ее претензий и прихотей, как будто из желания отыграться за тяготы досвадебного гона, возросло. Ей уже мало было того, что жена брошена – она теперь хотела выселить ее из квартиры. Ей стало не хватать денег и «нечего носить». Семен и Лиза стали дуться друг на друга, потом Семен стал задерживаться на работе, невольно стимулируя ее подозрительность и ревность. Потом они ругались, и она напомнила ему, что он живет на ее территории и вообще мог бы больше денег выделять на хозяйство. Потом она стала учить его ходить по дорогим салонам-парикмахерским, то есть «стричь, как пуделя»… Потом делать замечания за столом, чтобы не чавкал и держал спину прямо… Началась полировка субъекта по полной программе, и Сеня почувствовал собачье желание сбежать и повыть на луну. Я без большой симпатии отношусь к тому, что по-научному называется эскапизмом, то есть манерой свинчивать в любой момент куда подальше от проблемы, но иногда нет другого выхода. Лиза не могла угомониться. Она вела игру против себя, не в силах остановиться и снова не видя опасности. Пока она носилась по колдунам и ведьмам, как правило психологически сильным особам, часть ее агрессивности рассеивалась в общении с ними. Как ни странно, это был самый гармоничный период в ее жизни. А тут уже, в браке, увещевать и удерживать ее никто не приглашался. И она опять загнала Семена за Можай, как и в начале этой истории.
И осталась старуха у разбитого корыта.
XI
Со временем стали понятны и энтузиазм, и щедрость пивного баклажана Копейкина (баклан – это тот, кто попроще, а баклажан – это тот, кто при власти или деньгах; так мне объяснил один парень, баклан, по его же классификации). У баклажана была любовница. Он был прекрасно осведомлен о похождениях своей супруги и разумно считал большим счастьем ее уход. Баклажан боялся только одного – что у нее не получится. Если бы можно было, он и сам бы заплатил молодому ресторатору за правильное поведение. Но нельзя. Любовь за деньги не купишь, а главное, не продашь. Он просто набрался терпения и ждал момента.
Кстати, Копейкин до сих пор содержит Лизу по праву первого мужа и пожизненной жертвы. Но женат он на другой тетке, попроще и понадежней.
Мораль
Нельзя от жизни хотеть больше, чем она сама предлагает. Можно попасть в свою собственную ловушку. Охотиться за мужчиной, довести его до брака и потерять в два приема. Я не знаю ни одного нормального мужчины, который бы согласился на полный контроль и подчинение и был бы при этом счастлив. Напряжение накапливается, и мужчина осознает себя в ситуации печального выбора. Или его ухайдокают, вымотают по полной, доведут до инфаркта, сумасшествия, нищеты, инвалидности, импотенции, что там еще? Или он уйдет и со временем, восстановившись, вернет себе возможность жить нормальной жизнью. Уйти от психопатки очень трудно. Она не знает церемоний и приличий и будет ломиться в вашу дверь столько, сколько посчитает нужным. И нужно набраться смелости и духу, чтобы сказать ей: «Стоп!» столько же раз.
Семену не очень повезло с женщинами. Его больше интересовал его бизнес, к которому женщины, кажется, прилагались как фирменное блюдо в меню. Но встреча с Лизой заставила его сосредоточиться на своих отношениях с женщинами. Он оставил больную супругу и долго мучился по этому поводу. Назначил ей содержание, объяснил свой уход желанием создать полную, с детьми, семью. Но влип в брак с Лизой, которая и за секс готова была выставить счет, а уж за рождение законного наследника – что и говорить. Ну а в третий раз он выбрал «золотую середину» – молодую, 35 лет, сомелье, с ребенком, – рассудив, что женщина, которая уже вырастила такого классного парня, непременно воспитает и другого не хуже. С его, конечно, помощью.
Вера. Надежда. Любовь, или Гормональная встряска
История эта старая. Случилась она много лет назад, в первые годы КВНа, если я не преувеличиваю из-за желания отодвинуть эту историю подальше во времени. За всю мою практику я не сталкивалась с более странным, опасным для психики событием, которое, между тем, благополучно завершилось. Я до сих пор вспоминаю участников этой истории с изумлением и благодарностью за первые уроки практической психологии, один из которых я сформулировала для себя так: никогда не давай отрицательных прогнозов там, где вступают и действуют сильные, изобретательные, интуитивно богатые женщины. Они выдержат и переживут то, из-за чего среднестатистический, хрестоматийный человек сломается, того гляди, сойдет с ума, покончит с собой или предаст товарища. А вот сильные только отряхнут подол, поправят растрепавшиеся волосы и пойдут себе дальше, картинно покачивая бедрами. Мне б такую силищу и стать!
I
В одном из губернских городов, кажется Воронеже, в котором я консультировала наездами ради небольшого заработка и бесценного опыта, ко мне на прием и пришла девушка Вера, 26 лет от роду. Работала она на местном заводе технологом и была уже несколько лет прекрасно и надежно замужем за одним малым. Все в Вере мне понравилось – миловидность натуральной блондинки, каких, впрочем, в Воронеже тогда встречалось много (это был Воронеж, теперь я точно вспомнила); ее искренность и энергичность, особая эмоциональная порывистость.
Рассказывать свою историю она стала с самого порога, волнуясь и боясь упустить время. Вот, что я узнала.
Недавно к ним с мужем (а они только что получили как молодые специалисты хорошую по тем временам двухкомнатную квартиру) приехала родная сестра Веры, Надя. Надя, Надюша, Наденька была младше Веры на пять лет, только что закончила техникум где-то в Сибири, подживаясь у бездетной тетки, а теперь переехала жить к сестре в Воронеж, где девчонки родились и выросли. Вера чрезвычайно и, я бы сказала, безостановочно беспокоилась о сестре. Она, собственно, пришла ко мне именно по этому вопросу.
До вчерашнего дня семейную жизнь Веры можно было бы смело назвать счастливой – и муж Гоша, и младшая сестра Надя, которую Вера нежно любила, прекрасно существовали в одной квартире. Еще вчера Вера готовила ужин, не подозревая, что в ее дом вошла беда.
II
Вера и Гоша ждали Надю к ужину. Девушка ввалилась заплаканная и встревоженная. Они пытались остановить ее слезы, но, как это обычно бывает, только подливали масла в огонь, пока Надя наконец не ослабела и не рассказала страшную правду:
– Я была у врача. Гинеколога. У меня нашли смертельную болезнь. Это все!
Вера и Гоша были в шоке. Когда узнаешь такое, не очень-то бросаешься расспрашивать подробности. Вера прижала сестру к себе по-матерински и стала гладить ее по голове. Гошу она прогнала жестом. Ясно, что стало не до ужина. Сестры долго сидели, обнявшись, покачиваясь в такт и тихо плача. Вера, конечно, приговаривала что-то вроде «Все будет хорошо». Но развивать эту тему они стали только тогда, когда Гоша, уже изголодавшийся и до чего-то додумавшийся, снова сунулся на маленькую кухоньку:
– Девчата, должен быть какой-то выход. Пока же все живы и даже… хочется есть?
Надя улыбнулась Гоше с благодарностью за желание поддержать, и они, молодые и ненасытные, набросились на котлеты с картошкой – а что еще ели тогда после работы? Ну, может, вареную колбасу с макаронами…
– Рассказывай! – велела Вера.
– Есть один способ, который врач рекомендовал попробовать. Глупость.
– Не тяни, Надька! – взмолилась Вера.
– Он велел срочно забеременеть. Если залететь, организм получит гормональную встряску и тогда можно резко выздороветь.
– Мужики – это женское здоровье, – резко нашелся Гоша. – Так какие проблемы? Выдадим тебя замуж, и родишь.
– А кто меня возьмет замуж такую? Больную! Ты бы взял?
– Я бы с радостью, Надя, просто ни минуты не задумываясь, но ты же знаешь, у меня Вера, – лукаво кивнул на супругу Гоша.
– Вот так всегда. Ни мужа, ни здоровья, ни семьи, ни детей… Ужасно помирать не хочется!
Эту фразу не выдержать никаким нервам.
– Надо рожать без женихов. Потом выдадим замуж. Что мы втроем не поднимем ребенка? – попробовала закрыть тему Вера.
– Правильно, – подхватил Гоша. – Так рожай. И живи!
– Как это «так»? – поинтересовалась у Георгия Надежда. – Что, теперь есть такие таблетки? Розовые – девочки, голубые – мальчики?
– Ну это-то дело нехитрое.
– Как это, нехитрое? Я, что, от первого попавшегося детей рожать буду? От кого рожать-то? Никого же нет.
Это была вторая фраза Нади, после которой нормальные люди выскакивают из окон или бегут, куда глаза глядят, лишь бы никогда не слышать этого «Никого же нет». И после нее Вера снова мобилизовалась до предела:
– Найдем. Хорошего. Здорового, – и, глядя на Гошу, добавила: – Красивого, рукастого и умелого.
Муж посмотрел на Веру с умилением, а Надя едко заметила:
– Тебе везет, у тебя вон какой муж! А я должна от кого попало рожать?
– А хочешь, бери Гошу?! – Вера склонилась над сестрой, усюсюкая, как будто пыталась утешить ее, как маленькую, леденцом или погремушкой. Будто предлагала не мужа, а маленького мишку такой же маленькой, капризной девочке. – Мне для Наденьки ничего не жалко…
Лицо самого Гоши разъехалось в разные стороны от непонятной ситуации. Что значит: бери Гошу? За что бери? За штаны? И вообще – за что? Идея стать быком-производителем по женской команде Гоше как-то неожиданно не понравилась, но Вера, чувствуя реакцию Гоши, прикрыла его своим плечом, буквально, грудью, чтобы муж не маячил в поле зрения Нади как «живодер», которому не жалко родной человеческой жизни из-за каких-то плохо продуманных принципов. В другое бы время эти двое – Гоша и Надя – сцепились бы в словесной перепалке, но здесь лежачего бить нельзя: на карте жизнь «кровинушки», «дусички». Ценой сложной телесной группировки ситуацию вывели в ничью, с явным преимуществом проигравшего.
III
Всю ночь три молодых тела не находили себе покоя, ворочаясь в койках. По очереди шатались то в туалет, то на кухню, хотелось что-то договорить, схватиться за руки и не расставаться, плакать от отчаяния и кричать в предчувствии верного решения.
А утром измотанная Вера, отпросившись с работы, примчалась ко мне за советом и рассказала то, что я, как смогла, уже изложила вам, дорогие мои.
Собственно, при отсутствии жениха единственный способ решить проблему беременности Нади – искусственное оплодотворение. Практика анонимного осеменения тогда только развивалась и, видимо, стоила немалых денег, но все-таки это было реальное и посильное для молодых спасение. Я высказала предположение, что само по себе начало сексуальной жизни тоже меняет гормональный фон, и, возможно, даже и не нужно будет педалировать беременность, если девушка психологически на это не настроена.
– Знаете, Вера, паника, которую вызвала болезнь Нади, мне понятна. Она вам родной человек. Но сейчас, как никогда, вам нужна холодная голова. Если я правильно понимаю, решения в семье принимаете вы. Гоша всегда на вашей стороне. А Надя с удовольствием принимает от вас заботу и внимание. Тут есть одна опасность: то, что сестра, родив ребенка, повесит и его на вас.
– Боже, – всплеснула руками Вера, – о чем вы говорите, если бы в этом только беда и состояла. Своих детей у нас пока нет. Вырастим!
Вера неожиданно достала пачку фотографий и стала мне показывать черно-белые снимки. Она сама, Гоша. Какие-то люди. А вот и Надя.
С фотографий на меня смотрели две совсем разные, я бы сказала, противоположные девушки. Надя оказалась хрупкой, действительно, болезненного вида и вызывающей жалость брюнеткой. Некрасивой, угловатой, с недобрым взглядом. Смотрит с укоризной. Так смотрят с надгробий: «Что же вы меня не спасли?»
– Надя – очень скромная. Конечно, со временем, мы ее выдадим замуж, но прямо сейчас у нее никого нет. А в койку с кем попало она не пойдет. Не так нас воспитывали.
– Ну, так с кем попало я и не предлагаю. Можно поехать в Москву в Центр искусственного оплодотворения.
– Но это же стоит денег, – возразила практичная Вера. – Мы готовы ее кормить-поить, но бросать все и ехать в Москву… Сама она не поедет. Нужно еще уговаривать…
– Вера, простите: то вы говорите, что готовы саму жизнь отдать ради своей сестры, то утверждаете, что нет никаких средств решить проблему!
– Меня даже не деньги волнуют. Ну поедет она в Москву. Привезет какого-нибудь китайца или негра, и вся жизнь испорчена. Или алкоголика какого-то подсунут.
Я засмеялась:
– Доноров отбирают. Как правило, это здоровые, крепкие мужики с хорошей наследственностью. Никакого кота в мешке.
– А нельзя ли здесь найти такого?
– Можно найти и здесь, наверное, но саму процедуру проводят в Москве.
– Ну что это за процедура? Переспать с мужиком? – развела руками Вера.
– Вы же говорили, что никакого парня у Нади нет?
– Ну так познакомим. В медицинских целях. Объясним ситуацию. Неужели не войдет в положение?
– Со знакомым может не получиться.
– Почему? Есть опытные женатые мужики, которые за небольшие деньги «проведут процедуру».
– Представьте, если они друг другу понравятся? Живут в одном городе, потянутся друг к другу. Он будет знать, что у Нади растет его ребенок. Начнет предъявлять претензии. Неизвестно, получится ли новая семья, а та, которая уже есть, разрушится. Нельзя бросать в жертву столько жизней ради одной.
– А если неженатого? Пусть потом живут вместе.
– Идеальный и маловероятный случай. Я не знаю любовных историй, которые бы начинались с насильственного секса. Насильно мил не будешь.
– Но зато мы будем знать, кто отец.
– Иногда этого лучше не знать. Зачем знать? Никаких претензий, согласно уговору, вы к нему все равно не сможете предъявить. В Москве заключается специальный договор, уводящий мужчин-доноров из-под отцовской ответственности.
– Хорошо устроились.
– Как видите, это кому-то нужно.
– Послушайте, это все так путано и непонятно с этой Москвой.
– Подумайте. Посоветуйтесь с мужем, подготовьте Надю. Вы только вчера узнали эту страшную правду. Надо бы, чтобы чувства и головы поостыли.
На лице Веры отразились противоречивые и сильные эмоции. Она подумала о чем-то своем, перпендикулярном. Но тогда мне и в голову не могло придти, что именно она решила провернуть как одержимая.
Тот, кто приходит к психологу впервые, как правило, еще не избавился от недоверия и воспринимает специалиста как хироманта или бабку-гадалку. Приходят от отчаяния, из любопытства, но чаще всего – обкатать свои собственные умные мысли. Кто же в России не психолог? Наш человек выслушает, но сделает по-своему. И, скорее всего, непременно вернется назад, порядком наломав дров после первой триумфальной победы своего проницательного ума над скромными потугами умника-психолога.
IV
После того как Вера громко удалилась с поля, ушла из моего кабинета с неистовым блеском в глазах, произошло вот что.
Сначала Вера помчалась к своей подруге, вызвала ее на проходную, заняла денег, а потом ринулась на автобусе в универмаг, в отдел женского белья, и купила тот самый розовый пеньюар, о котором так долго мечтала. Она много раз говорила о нем Гоше, но тот только отшучивался: такие нужны старым теткам, чтобы прикрывать обвислости, а также старым дядькам, у которых проблемы с этим делом. Пеньюар был розовой мечтой молодой женщины. Как всему недоступному и необычному, Вера приписывала пеньюару особые магические свойства. Такие были времена. Сегодняшние гламурные девушки должны испытывать что-то подобное, языческое, при виде новеньких иностранных брендов.
Мы, женщины, видно, когда-то, в своих прежних жизнях, были сороками: все ажурное, блестящее, шелестящее и гладкое кажется нам мистическим и сильнодействующим средством. Но, как показывает опыт, большинство женских примочек, призванных соблазнять и укачивать мужчин, действуют главным образом на соперниц, других женщин, придавая своим обладательницам только уверенности и гордости в осанке. А вот мужчины уже реагируют на эти самые уверенность и осанку.
Весь конец рабочего дня Вера многократно доставала пакет, пролезала туда рукой, трогала нежную вискозу, закрывала глаза от восхищения – пыталась воспроизвести ощущения мужчины, который будет выбран в качестве мишени для соблазнения. Как ожидалось, он должен впасть в глубокий обморок и больше не соображать, что с ним происходит. Другими словами, самый тихий и робкий ухажер мог наброситься на самую тихую и робкую горлицу в розовом пеньюаре с такой силой, что от той только перья полетят. Обладая недюжинным темпераментом и состоя в браке с молодым необузданным мустангом, Вера, по счастью, не догадывалась, к каким могучим средствам прибегает человечество, пытаясь добиться хоть сколько-нибудь полноценного соития. Все в ее жизни до сих пор решалось просто, и на сей раз ей самой для полного семейного счастья и гармонии не доставало именно такого розового пеньюара.
V
Дома Вера закрылась с Надей в комнате и показала обнову:
– Это тебе!
Надя насторожилась, не схватывая логики подарка.
– Это тебе! Выйдешь замуж, будешь соблазнять мужа.
– Чьего мужа?
– Своего, конечно. Примерь. Нет, я первая!
Она быстро сбросила нехитрое белье, несправедливо стягивающее налитое молодое тело, и аккуратно надела пеньюар.
– Гоша!
Гоша нарисовался в проеме, мгновенно порозовел, приклеившись взглядом к роскошному упакованному бюсту супруги.
– Действует, – заключила Вера. – Будем ловить на живца. Один уже есть.
Гошу прогнали мучиться.
VI
Хорошая в своем потенциале теория Веры хромала на практике. Соблазнять было пока решительно некого. На Надю, как на молодую кобылку, напялили пеньюар для обкатки. Смотрелся он на ней довольно неловко, из-за чего у той были все резоны сердиться на сестру: в такую тяжелую для нее минуту та догадалась купить себе пеньюар – якобы в спасительных целях.
– У меня нет такой груди, как у тебя, – упрекнула Надя, осторожно и недоверчиво рассматривая себя в зеркало.
– Будет у тебя такой мужик, как Гоша, и сиськи вырастут, как дыни, и бедра попрут во все стороны. Ты очень хорошенькая. Черные глазки, тоненький носик… Улыбаешься мало, вот от этого и болеешь.
– Смех без причины – признак дурачины, – напомнила о своей беде сестра.
– Надя, девочка моя, все же должно разрешиться хорошо. Ну засиделась в девках, биология требует своего – нужно заводить кавалера немедленно.
– Думаешь, у меня гордости нет – переться в постель с кем попало?
– Надюша, какая гордость, когда такие дела?
– Я с ним спать не буду. Лучше умру.
– С кем?
– С тем, кого ты придумала.
Скорее всего, Вера все же сказала Наде о том, что можно поехать в Москву, про искусственное оплодотворение, но и не забыла откомментировать – «это как-то не по-человечески, слишком уж искусственно и с непредсказуемыми результатами».
Мне до сих непонятно, почему они хором отмели идею искусственного зачатия и стали обсуждать кандидатуру реального оплодотворителя.
VII
…Все трое снова сошлись на кухне чайку попить. Надя все в том же утешительном пеньюаре. Вера поймала взгляд Гоши, прикованный теперь к Надиному декольте, весело предложила подумать о Гоше как о реальном кандидате, потом снова замахала руками, заверила, что это шутка («Что, и посмеяться нельзя?!»), но ночью, уже в кровати, через пять минут после поспешной любви она стала приставать к ослабевшему и разнеженному мужу:
– Гошка, ну кого мы ей найдем? Давай поговори с Саней. Она ему вроде нравилась.
Саня был младшим приятелем Гоши. Они работали вместе и иногда заходили друг к другу на пиво. Саня не был женат, и девушки у него своей не было. Но к семье Гоши и Веры он был привязан, это точно, и воспринимался как родственник: его можно было о чем угодно попросить.
– Как я ему скажу?
– Скажешь, что Наде нужен мужчина. Врачи прописали.
– А если он импотент? – нелепо отшутился Гоша. – И что ты себе думаешь? Можно вот так вот просто взять и сойтись с любой?
– Я ей пеньюар купила. В таком пеньюаре можно и корову полюбить.
– Если он ее и правда любит, тем более не сможет сразу, с бухты-барахты.
– Тогда зачем он ей вообще нужен?
– Ну у него, по крайней мере, есть, где жить. Хватит уже у родственников подживаться.
– Как тебе не стыдно…
– А что, ни поговорить вслух, ни голым походить по квартире… Ты сама у нее спроси, захочет она с Саней вместе быть? А то я уговорю, а она его обломает.
– Ладно. Поговорю.
VIII
На следующий день каждый из супругов пошел выполнять свое задание.
У Гоши и Сани разговор получился по-мужски коротким и тонким.
– Саня, тебе нравится Надя?
– Очень.
– Женишься?
– Нет.
– Почему?
– Она меня не любит.
– Откуда ты знаешь?
– Сама сказала.
– Вопрос закрыт.
Вера же обрабатывала Надю:
– Надя, давай подумаем, кто бы мог нам помочь?
– Я не буду с ним.
– С кем?
– С Саней.
– Ой, да почему ты думаешь, что это будет Саня?
– Ну а что ты могла еще мне предложить? На2 тебе боже, что мне негоже.
– Надя, это вопрос жизни и смерти! Не время кривиться. Брать любого мужика, здорового, конечно, надевать на него черные очки и при выключенном свете сливаться. Пять минут, и другая жизнь!
– Ага, вы будете знать, кто это, а я, как дура, нет. Очень хорошо.
– Но мы же никому не скажем.
IХ
Еще день и ночь разговоры ходили по кругу. Время шло неумолимо. На носу были уже третьи сутки, а дело не двинулось дальше пеньюара.
Ночью Вера опять поспешно отдалась Гоше и сказала категорически:
– Это должен быть ты.
– Я? С ума сошла! Дурочка…
– Конечно, ты. Ты нравишься Наде. Я ее понимаю. Надя тебе не противна?
– Нет, она хорошая…
– Вот. А потом ты же трактор. Перепашешь весь огород и не устанешь. Пока молодой, давай! Нет, мне, конечно, будет жалко делиться, я буду дико ревновать, но! Когда-нибудь это закончится! Может, вообще с первого разу все и получится… А на сэкономленные средства купим новый диван – кровать же скрипит. Надька, наверное, не спит, подслушивает.
– Ни за что.
– А если выпить?..
Гоша оживился.
– Нет, выпить нельзя, ребенок уродом родится…
Гоша сник.
– Зато, представляешь, будет такой карапуз кричать: «Дядя Гоша! Дядя Гоша!»
– Дядя Гоша! Дядя Гоша! Плати алименты, – передразнил Гоша.
Перебрав все возможные аргументы, Вера почувствовала, что Гошу заинтересовали только похвалы в адрес его мужских достоинств. Он думал прежде, что Верка не ценит счастья, которое на нее свалилось, жутко по этому поводу переживал, между прочим, но нет, она все понимает правильно, ценит, восхищается. Молодец!
В общем, всю ночь они уматывали друг друга признаниями и доказательствами достоинств и достижений. Утром, не выспавшись, выползли на кухню и объявили Наде, которая теперь ходила по квартире только в пеньюаре и с распущенными волосами, как молодая ведьма из «Вия»:
– Надо решить вопрос по-свойски; лучше Гоши все равно не найти. К тому же это дешево, просто, далеко бегать не придется, а главное, надежно. С девичьей гордостью придется подождать. Дальше семьи эта история не пойдет, а там видно будет.
Вера стала горячо уверять Надю и Гошу, что никогда никого не упрекнет, а в Гоше она уверена на сто процентов, никуда он от нее не денется.
– Хорошо, я согласна, – сказала Надя спокойно именно в этом месте монолога сестры.
Распалившаяся Вера обомлела.
«Бедная, – подумала она о Наде, – так отчаялась, что готова на все!»
Гоша понял, что семья возлагает на него особую миссию, и теперь он просто обречен отработать обязательную программу. Роль спасителя и защитника слабых особо вдохновляла Георгия. А чем еще должен заниматься настоящий мужик?
Сказано – сделано.
Х
Так они прожили два месяца.
Каждую пятницу, перед выходными, Гоша «ходил на сторону» в своей же собственной квартире и на глазах у своей же собственной жены. Но – на вполне законных основаниях. Все проходило торжественно и беззвучно, а не так, как у них с Верой, жарко и беспорядочно. Гоша старался, выкладывался на полную катушку. Надя после «медицинских соитий» даже выпить чаю не выходила. Так слабела. А Вера старалась пойти во время этого сеанса куда-нибудь погулять, чтобы не мешать, не тревожить сестру и не вырабатывать у нее чувства вины. Временное неудобство ее мало смущало. Она поняла, что всем будет легче, если молчать, а не лезть друг другу в душу.
Активно инициировав процесс, Вера позже пустила все на самотек, а потом уже не знала, как к нему подступиться.
Смущало то, что Надежда категорически не беременела. Каждую неделю они ждали результатов анализа из женской консультации, но все они были отрицательными.
Надя, надо сказать, за эти два месяца заметно повеселела, похорошела. У нее появился аппетит. Она начала есть наравне со своей старшей сестрой: с азартом и даже наперегонки. Любимые Верины вафли с шоколадной начинкой исчезали еще до встречи с хозяйкой квартиры. Для Нади покупали специально шоколад и фрукты, на что уходили всегда не лишние деньги. Вера и Гоша старались украсить Надину жизнь по максимуму, чтобы поддержать разгорающееся в ней пламя жизни.
Но перемена произошла и в Гоше! Как будто по закону сообщающихся сосудов, теперь он стал сереть, замыкаться, уходить куда-то из дому и выпивать. На вопросы внимательной супруги же отвечал, что устал и что Надьку все-таки жалко.
ХI
Недоброе учуяла Вера, заметив однажды, как Гоша поцеловал Надю, когда та пришла с работы. Кроме того, ей самой пришлось признать то, что их супружеская жизнь скомкалась, стала формальной, нерадостной. И весь смур, которым веяло от этой смертельной истории, подлой гадюкой переполз в их супружескую кровать.
А еще через неделю неутешительных наблюдений и открытий Вера снова пришла ко мне.
XII
По ее черному и исхудавшему лицу можно было подумать, что с Надей совсем плохо.
Помню, что первую минуту я сидела и тупо пыталась переварить новости. Потом собралась с духом и сказала по-простому:
– Ты, что, сдурела?!
Психологи, чтобы обозначить и довести до сознания визитера масштаб проблемы, могут иногда ругаться матом, орать не своим голосом, топать ногами и присвистывать. Конечно, это как-то невежливо, но уж очень действенно. Можно годами любезно вялить человека на кушетке, как любил это делать доктор Фрейд, а можно за пять секунд добиться такой ясности сознания, о которой человек даже не подозревает. В отличие, впрочем, от простого обывательского гнева, метод «шоковой терапии» основан на артистической имитации специалиста. Ругаются от души обычно родные или родственники. Старые друзья тоже могут погавкаться. Психолог же, как боксер, входит в близкий контакт и наносит сильный удар по лбу, чтобы тут же уйти в укрытие и спокойно вложить в освежившийся мозг пациента пару-тройку правил, с которыми его забыли познакомить в детстве.
Я ходила по комнате туда-сюда, яростно взывая к разуму Веры.
– По сути, вы сами подложили под мужа свою собственную сестру, то есть молодую и уже уговоренную девушку. Вы сами вдохновили его на подвиги, заверив, что он один (один в целом мире!) может спасти жизнь молодой женщины, воззвав к его мужскому благородству. Вы лишили его всех путей к отступлению, сделав заложником этой теперь уж точно сомнительной истории.
– Я виновата. Но Надя жива!
– О да, Надя жива. Судя по всему, она не очень-то собирается умирать, и пора ей, наконец, еще раз сходить к доктору. Может, там все не так уж плохо?
– Болезнь может вернуться в любой момент.
– Вернулся бы рассудок! Послушайте, – я опять двинулась по заваленному каким-то хламом чужому кабинету, где мне пришлось принимать посетителей на этот раз, – сегодня уже ваша семья трещит по швам. Я просто уверена, что Гоша привязался к Наде, и теперь ему так хорошо, что хоть в петлю лезь.
– Но он бы мне сказал.
– Это раньше он все рассказал бы вам, а теперь-то ему ближе другая женщина, и он с нею делится своими переживаниями. Гоша – нормальный, хороший муж, и ему никак не улыбается спать с двумя и радоваться. У нас же не Восток. У нас все-таки люди привыкли к эмоциональной близости, интимности. А такие отношения – редкость. Кроме того, такие отношения невозможно установить с двумя конкурирующими организациями.
Вера посмотрела на меня вопросительно.
– Ну-ка, давайте сядем и поговорим толком о ваших отношениях с сестрой.
Села я, впрочем, сама, повинуясь своей собственной команде. Сейчас Вера уж точно никуда от меня не денется. Сейчас она так расширит свой кругозор, как никогда прежде. Когда мы на грани потери самого близкого человека, максимально обостряются мозги и появляется шанс уяснить, чего же мы хотим на самом деле… Но эмоциональная напряженность так нарастает, что справиться самому со всеми свалившимися на голову несчастьями практически невозможно. Правда бывает слишком страшной, чтобы пережить ее в одиночку.
– Согласитесь, что долгие годы вы были матерью для вашей младшей сестры.
– А разве могло быть по-другому?
– Действительно.
– Родители все время на работе. Надя болела. В садик ее отдавать было бессмысленно. Она тут же простужалась. В школе училась так, что все время приходилось помогать. Друзей своих у нее тоже не было. Ходила хвостиком за мной. Мне не жалко.
– И она привыкла жить за ваш счет.
– Ну почему за мой?
– Но ведь она и сейчас живет в вашей квартире! Она спит с вашим мужем! Дальше уже некуда. Вы, что, не понимаете: она по факту пользуется тем, что вы сами заработали, потратив свой талант, время, силы. Вы – шляпа!
– Как это шляпа? Ничего я не шляпа. Что это вы обзываетесь?
– Вам стало жалко денег, и вы отдали в прокат своего мужа!
– Ничего не в прокат. Я, что, за это деньги брала?
– Но по факту! По факту вы его продали.
– Но я же не могла сама это сделать!
– Послушайте, пока мы маленькие дети, мы нуждаемся в помощи. Но потом маленькие девочки и мальчики вырастают. Сейчас вы уже не две сестрички, а две взрослые женщины. У одной из вас случилась беда. Я уверена, Вера, что будь вы на месте Нади, вы не стали бы пугать своих родных, а сели бы на поезд и поехали бы в Москву. Там бы устроились на работу, чтобы оплатить докторов. Или приняли бы решение: надо завести роман в целях «медицинских соитий» – и быстро справились бы с этим сами. Ну вот почему, почему одни делают все сами, им хватает сил и на двоих, и на троих, а другие все время нуждаются в помощи?
– Потому что одни сильные, другие слабые. И сильные должны слабым помогать.
– А может, эти слабые просто привыкли к тому, что они слабые, и думают, что они нуждаются в помощи там, где они прекрасно справятся и сами?
– Если человек никогда не справлялся сам, то с какой такой стати он начнет справляться? – не сдавалась Вера.
– Так дайте ей шанс! Если она перед лицом смерти не мобилизуется, то тогда когда еще? Если Наде хватило духа перейти черту родственных табу, фактически решиться на кровосмешение, то она очень неслабая натура! Психологически сильные люди могут казаться физически слабыми.
– Что же теперь делать?
– Нужно бы объявить ей, что вы помогли всем, чем могли. Финита ля комедия. Но сейчас главным препятствием для разрыва этого союза может оказаться ваш муж.
– Этого не может быть.
– Боюсь, вам нужно приготовиться к удару. Он явно привязался к Наде и, возможно, подумывает о том, как с вами разойтись.
Вера стала бледной, как стена.
– Но если он действительно с вами, то это просто счастье. Вам придется отселить сестру или срочно отправить ее в Москву на дообследование. Насколько я понимаю, чувствует она себя неплохо и сил на дорогу ей хватит.
– Вы думаете?
– Уверена. А вам, дорогая моя, я бы советовала активизировать свою сексуальную жизнь. Будьте настолько активной, насколько вы это умеете. Чтобы ему голову снесло! Чтобы он забыл эту другую женщину как наваждение!
Вера печально заметила:
– Если он меня захочет…
– Вы ходили когда-нибудь перед ним голышом?
– Ну, так, чтобы специально…
– Ну, так походите. Напомните ему, что есть сочные, красивые женщины. У вас мощная сексуальная конституция. Таких мало. Яркие губы. Кровь с молоком. Грудь как у киноактрисы…
– Какой?
– Ноны Мордюковой в юности.
– Смеетесь?
– Завидую. Мне б такие данные, я бы сама в бой пошла, не задумываясь, – подбадривала я ее, как могла. – Вы странная девушка. Я вам дала самый простой рецепт решения проблемы – отправить сестру в Москву. Она могла, между прочим, и сама не поехать, но это уже ее дело. А вы такого нагородили, что за три года не расхлебаешь. Я и сейчас говорю, как в русской народной сказке: девушка, пойдете налево, потеряете семью. Может, сестру и спасете, но мужа точно потеряете. Пойдете направо, то есть отправите Надю в Москву, решите сразу несколько проблем. Шансы на выздоровление, между прочим, в случае поездки такие же, как и сейчас. Но так вы решите одну проблему, не наживая другой беды. А есть и прямой путь, который вам сейчас не под силу.
– Какой?
– Объявить Наде, что отныне вне зависимости от того, едет она в Москву или остается на произвол судьбы, она должна съехать с вашей квартиры. Пришло время начинать трудную самостоятельную жизнь. Так вы решите самую большую вашу проблему: говоря по-русски, отрежете ломоть, отделите сестру от себя. Ссадите ее со своей шеи. Да вы, впрочем, сказок не читали, я так думаю. И, о чем я говорю, не понимаете, – я пыталась задеть Веру за живое.
– Читала…
Вера ушла от меня притихшая и посуровевшая. Это точно был один из самых трудных дней в ее жизни.
XIII
К сожалению, я не ошиблась в своем прогнозе. Но реальность оказалась даже хуже.
Вера шла домой в твердой решимости отыграть мужа. По мере приближения к дому силы оставляли девушку, уверенность падала. Если Гоша теперь не с нею, тогда весь мир рушится. Все пропало. Ей нужно уходить самой. Ей, а не Наде.
Что происходило в их квартире в тот день, я не берусь передать в подробностях. Гоша, припертый к стенке своей законной еще женой, признался, что он запутался. Он и раньше любил Надю, но по-братски, а теперь это уже настоящая мужская любовь.
– Чего?! – сообразила усомниться Вера.
Наверное, в этом месте она проявила активность и потащила мужа в постель, не давая опомниться. Бывают случаи, когда женщинам строго рекомендуется насиловать своих мужей. Когда-нибудь российские мужчины начнут судиться со своими неугомонными женами. Но пока депутаты разрабатывают законодательство, а американские феминистки отвлекают внимание общественности на вопросы насилия над женщинами – нам же можно дать волю рукам и мыслям.
Гоша сдался. Нет, я думаю, он не сдался, а был просто размазан по простыням. А утром, не зная, что толком дальше делать, Вера приволокла Гошу ко мне, как на аркане. На этот раз она, видимо, решила, что кашу маслом не испортишь – хорошего психолога много не бывает.
XIV
Приволокла она его, между прочим, ко мне в гостиницу. Я так и забыла ее спросить, как она узнала, в каком именно отеле я остановилась, и не исключаю, что к восьми утра они побывали уже в нескольких привокзальных отельчиках.
Гоша был явно смущен, а я с интересом разглядывала этого вынужденного донжуана. Ничего себе ручищи! Гоша спрятал руки в карманы брюк. А какие красивые глаза! Темные, как омуты! Гоша опустил глаза. Интересно, какой у героя-любовника словарный запас? Гоша под напором пристального внимания как в рот воды набрал. Его озвучивала Вера.
– Он влюбился в мою сестру. То есть ему кажется, что он влюбился. Но он еще любит меня. Ему трудно. Он страдает. Нужно что-то делать. Ему жалко Надю. Ему жалко меня. Мне жалко нас всех. Надо что-то делать.
– Послушайте, я думаю, мы сейчас выпьем чайку-кофейку с печеньицем, а там сообразим что-нибудь. Как вы считаете, Гоша?
– Я сбегаю? – рванулся Гоша к двери.
– Хитрый вы. За дверь, а потом ищи ветра в поле, – засмеялась я, доставая из чемодана запасы – московское печенье и неплохой чай. – Пить будем прямо здесь.
Мало-помалу мы с Верой раскачали Гошу. Он оказался довольно смешливым малым и под конец даже гоготал. Такая реактивность и явное эмоциональное потепление говорили о том, что стресс еще не стал глубоким, и Гоша быстро восстановится, если его вывести из «зоны огня», освободить от необходимости «лечить Надю».
Гоша трогательно говорил о Наде:
– Она же котенок. Маленькая, щуплая. Мурлычет что-то. Хочется прижать и не отпускать. Как же ей не повезло.
– По-моему, ей очень повезло. Девушка попала в дамки в один простой ход. Не торопитесь распаляться в своей жалости, – остановила я откровения Гоши, неуместные в присутствии супруги. – Знаете что, дорогие мои, вам пора завести собственного ребенка. Маленького такого котеночка, слабого и беззащитного. Во всем, что вы, Вера, и вы, Гоша, говорите, слышатся искренние, глубокие, но родительские чувства! Что вам мешает? Может, вы, Гоша, инвалид? Или вы, Вера, болеете? Так почему же все стали готовиться к родам нездоровой Нади, вместо того чтобы с радостью и энтузиазмом готовиться к рождению малыша в нормальной, здоровой семье?
Пока пили чай, решили попробовать объявить Наде, что Гоша едет в командировку, пока неясно когда, но нужно готовить запасной вариант. Ну и под этим соусом поставить вопрос о поездке в Москву.
Вера и Гоша разъехались по работам. А я не на шутку разволновалась: получится – не получится? Как поведет себя Надя? Вера и Гоша по-своему правы: ее жалко. Справится ли она? Именно от нее зависит теперь, вернется ли к этим двоим покой да любовь. Не испугается ли Надя?
XV
Вера, тем не менее, выиграв первый бой после многодневной сдачи позиций, решила наступать. Она опять отпросилась с работы (нужно сказать, что человек с проблемами – плохой работник, тут Вера поступила правильно: потом отработает, когда снова станет счастливой) и помчалась домой. Следующим ее шагом было намерение отобрать все те красивые штучки, инструменты соблазнения, которые она уже отдала Наде. Такая перспектива ее чрезвычайно вдохновляла. Как мы уже знаем, Вера уделяла большое внимание магии вещей.
И вот, когда она рылась в шкатулке с дешевой бижутерией, всякими там колечками, бусами, заколками и шпильками, спутавшимися и частично сломанными (жалко выбрасывать!), Вера обнаружила упаковку таблеток. Будь девушка фармацевтом или более опытной женщиной, она быстрее бы сообразила, в чем их назначение. Но первой ее реакцией было: Надя тайком лечится, чтобы не расстраивать Веру и Гошу. И она решила устроить допрос сестре, которая явно принимала таблетки тайком. Тяжелая тень болезни снова затмила сознание сестры.
Когда Надя вернулась, Вера начала издалека. Как работа? Как погода? Как самочувствие, черт возьми? Вера следила за тем, как Надя по-хозяйски шурует по кастрюлям, пытаясь заглянуть ей в глаза.
– Надя, – наконец решилась Вера, – что это за таблетки?
Надя опешила:
– Где ты их нашла?
– Как где? В шкатулке. Мне нужно было взять кое-что.
– Мне не нравится, когда лезут в мои вещи. Вначале ты мне даешь свои безделушки, хотя я и не прошу, а потом отбираешь?
– Надя, что это за таблетки? Тебе прописали что-то сильное, и ты скрываешь?
– У меня депрессия. Это антидепрессанты.
– Почему? Тебе что-то сказал врач?! – не унималась Вера.
– Да! Меня нельзя расстраивать.
Вера осеклась. Но решила не сдаваться:
– Слушай, Надя, пойдем завтра к моему психологу. Тут из Москвы приезжает одна. Она немного заумная, но все равно помогает.
Надя взорвалась:
– Слушай, Вера, это моя жизнь, и я делаю с нею то, что хочу.
– Вот именно об этом мы и хотели с тобой поговорить.
– Кто это мы? Вы с психологом?
– Нет, мы с Гошей. Понимаешь, Надя, времени прошло достаточно, но очевидно, что путь, который мы выбрали, неправильный. Кроме того, Гошу, скорее всего, отправят в командировку, и ему нужно искать замену.
– В командировку?! Он мне ничего не говорил.
– А почему он должен был тебе говорить?
– Потому что он меня любит!
– Конечно, как брат.
– О нет! Он теперь мой. Мы спим как муж с женой. Ничего, Верочка, не поделаешь: так получилось.
Это был уже не разговор двух сестер. Это была схватка двух соперниц.
– Это ты сама решила его отправить в командировку? Ты злая. Тебе наплевать на Гошу, на меня, ты думаешь только о себе! – кричала Надя.
– Ничего себе! Наденька, ты что-то перепутала. Это ты заездила Гошу, так что он еле ноги волочит.
– А я виновата, что заболела?
– Нет, не виновата. Но и я не виновата. И Гоша не виноват.
– Ты проиграла и бесишься.
– Почему это я проиграла?!
XVI
А Гоша, ни о чем не подозревая, в это время как раз снова зашел к своему приятелю Сане. Во-первых, ему хотелось элементарно напиться. События последних двух месяцев изрядно потрепали нервы, и, если честно, идея сбежать из дома куда подальше (в командировку!) очень ему нравилась. Поскольку история с Надей, как он считал, закончилась, ему очень хотелось поговорить об этом с кем-то посторонним. Это было второе, подспудное желание. Но все-таки первое было сильней.
Саня был славным парнем, еще не привыкшим к систематическим пьянкам, смотрел на Гошу с нарастающим умилением, и, когда они здорово осовели, Гоша проявил инициативу:
– Слушай, Саня, я давно тебя хотел спросить. Почему ты не изнасиловал Надьку? Надо было ее оттянуть. Для здоровья это полезно.
– Зачем было ее насиловать? Она сама девушка искушенная. Дело же не в этом. Одно дело спать, другое – жить вместе.
– Ты хочешь сказать, что вы спали?!
– Ну да. А что тут ненормального? Ты, что, думаешь, я к ней просто так летал в Сибирь? Чтобы, как дурак, повидаться?
– А я не знал, что ты к ней летал. Она ничего не говорила.
– Ну, значит, не хотела никому говорить. Я, Гошка, перед ней очень виноват.
– И ты?
– И я. Ей ведь пришлось аборт от меня сделать.
– Да ты что?!
Гоша протрезвел немедленно, о чем тут же и пожалел. Потому что трезвые люди должны предпринимать что-то разумное, говорить что-то умное. А он даже не знал, как, а главное, о чем еще спросить.
Ошарашенный Гоша ломанулся домой.
XVII
Ссора между сестрами не затухала. Они кидали друг в друга довольно резкие фразы, стараясь как можно дольше тянуть время. Каждая из них надеялась продержаться до прихода Гоши, уверенная, что Гоша займет именно ее сторону. Так на чемпионате мира футбольные команды тянут время до серии решающих пенальти. Гоша же надеялся, совсем по-детски, что обе женщины уже спят и сегодня с ним уже ничего страшного не случится. Но дома два заплаканных женских лица вопросительно смотрели на Гошу.
– Я пьяный в доску. До свидания, – попрощался Гоша вместо приветствия, подтвердив свою неадекватность.
– Гоша, я все рассказала Наде, – наступала Вера.
– Гоша, скажи, что ты меня любишь, – настаивала Надя.
– Надя, – по счастью промямлил Гоша, – я тебя люблю, но спать я буду с Верой. Вера, родная, я так хочу спать.
Вера прижала его к груди, как никогда прежде. Алкоголиков так не любят.
– А ты будешь спать с Саней, – поддразнил он Надю, разве что не показав язык.
Надя забилась в истерике, обзывая Веру сукой, а Гошу дураком. Вера же достаточно быстро опомнилась:
– Надя, девочка моя, ну Гоша выпил и говорит невесть что. Ты поедешь в Москву. Денег мы займем. Хватит ссориться. И я, и Гоша тебя очень любим. Извини нас. Мы все запутались.
– Ах вы запутались? Это ты все переиграла. Придумала какого-то психолога. Почему все тебе? С самого детства новые игрушки – тебе! Новые платья – тебе! А мне одни обноски…
– Я не обноски, – заплетающимся языком возразил Гоша.
– Вот, даже муж тебе достался новый и хороший. А мне какой-то Саня.
– Санька – хороший парень. Он не виноват, что ты залетела.
– А, так ты и это знаешь?
– Что? Что ты говоришь? – стала добиваться правды Вера.
– А ты, что, Вера, думала, я девочка – божий одуванчик? Ты вон таблетки нашла, а то, что они противозачаточные, не знаешь. Деревня. Учит она еще!
– Надя, как противозачаточные? Ты же должна была забеременеть!
– Ага, лопухи вы оба. Мне твой Гошка был нужен. Хотела проверить, есть ли на свете любовь, или только секс. Смотреть на вас было тяжело: как голубки. А ведь еще немного, и он был бы моим.
– Надя! Надька, ты сошла с ума. Нельзя все рушить, если к тебе пришла беда. Это все из-за болезни, девочка.
Тут Надя истерически расхохоталась:
– Верка, ты, что, не поняла, что никакой болезни-то и не было?
Дальше я сделаю пропуск, чтобы еще не искушенный в человеческой подлости читатель не нахватался лишнего.
Ночью Наде собрали чемодан и велели идти на все четыре стороны.
XVIII
А у Веры с Гошей скоро родилась девочка. Назвали ее Любовью. Все правильно: Вера, Надежда, Любовь.
Но, конечно, история на этом не закончилась. Вспомнила я ее, потому что вчера мы встречались с Верой. Они уже давно переехали в Москву и уже собирались выдавать замуж Любу. Но это уже другая история.
Конечно, Надя не пропала. Более того, сестры помирились. Спустя несколько месяцев после Надиного ухода в дверь квартиры Гоши и Веры позвонили. Уже изрядно беременная Вера потопала к двери в сопровождении заботливого Гоши, который с некоторых пор чувствовал себя виноватым и стал еще лучше, чем был.
На пороге стояли Надя с Саней. Но что самое смешное, Надя была тоже с уже немаленьким животиком. Такое совпадение чрезвычайно насмешило их, и они долго, уже в квартире, ржали, как после гайдаевской комедии. Сердиться друг на друга после такого было невозможно. Да и расставаться навсегда наши люди не умеют.
Была ли это любовь или производственная или родственная необходимость, неважно. Гормональные встряски действительно бывают очень полезными для молодых организмов. Но лучше их пережить в сопровождении опытных или незаинтересованных специалистов.
Мораль
Не нужно, как Вера, доводить до абсурда жертвенность по отношению к близким и родным людям. Это приучает их к беспомощности и паразитированию. Они начинают вас тихо ненавидеть и завидовать вам.
У вынужденных «жертв» есть один очень хороший способ избавиться от зависти – попробовать помочь кому-то самому! Может быть, у вас получится даже лучше, чем у того, кому вы прежде так завидовали.
Вообще, что касается психологической грамотности нашего населения, то здесь конь не валялся. Мы пока все делаем как-нибудь и на авось. Человек душевный, готовый снять последнюю рубашку ради ближнего ходит у нас в почетных психологах, психологах от сохи. Именно к нему исторически тянутся страждущие и обиженные. Как правило, эти наивные психологи-самородки – люди добрые, щедрые, психологически сильные и выносливые. Коня на скаку остановят, в горящую избу войдут, и спасибо им не говори. Но потом за эти же добрые деяния «спасенные» начинают их тихо ненавидеть, а уж если такие помощники в жизни и сами стоят крепко на ногах, то им начинают завидовать.
Зависть, строго говоря, – страсть, сопоставимая по мощи с любовью, но с отрицательным знаком, скрытая, подлая, туманящая мозги. Обживешься завистниками, пиши пропало. А сделать это нетрудно. Нужно просто каждый день, не покладая рук, опекать и помогать тому, кто и сам может справиться, давая ему понять, как он беспомощен и несчастен и как легко можно было бы прожить его жизнь, поменяйся вы местами. «А что, может, и правда поменяться местами?» – думает завистник. Ну и додумывается до историй, одну из которых вы только что услышали.
Дайте шанс своим близким найти и выстроить свое собственное счастье. И овцы будут целы, и волки довольны.
Псарня, или Сучья жизнь
Нашим дочкам пришлось быстро повзрослеть на фоне этой перестроечной чехарды. Мы и не заметили, как они выросли в маленьких рассудительных женщин. И когда мы это обнаруживаем, как-то вспоминаем и о себе. А, что, разве мы жили, пока их растили? Разве мы успели расцвести? Разве нас успели побаловать? И разве мы не заслужили немного женского счастья? Самое время пожить вволю, полюбить так, чтобы душа пела…
И тут-то у нас и начались непонятки со своими собственными дочерьми. Оказалось, что наши представления о женском счастье категорически расходятся с их представлениями. Мы привыкли работать, и нам по жизни позарез требовался напарник. А они привыкли к опеке и считали, что нужно искать опекуна. До определенного момента мы с детками устраивали друг друга: мы были опекунами своим детям, а в них видели подрастающих помощников.
I
Света ушла от своей матери, как только та попыталась основательно пристроить и ее, как она это делала раньше со щенками. Света в детстве помогала матери, кандидату биологических наук, растить породистых щенков на продажу, но сколько можно? Вся их двухкомнатная квартира превратилась в псарню, провоняла восточноевропейскими овчарками. А что такое было выгулять восемь молодых сук два раза в день?! Анна, мать Светки, – большая, крепкая женщина, а Светка маленькая, поэтому все время падала и раздирала себе коленки. А сейчас она решила уйти, иначе это не закончится. Полюбить в этой псарне все равно никого не удастся. Поступить в институт не получилось. Света молча нашла работу и сняла квартиру, держа в секрете от матери и то, и другое, и не беря от нее ни копейки. Но по мере того, как Светка осознавала свою самостоятельность и силу, она стала задумываться над тем, как улучшить или сделать хоть сколько-нибудь нормальной жизнь своей семьи, иначе как-то неуютно на свете жить, да и заботиться о ком-то надо, по уму – о родных прежде всего и нужно печься. И стала Света искать психолога.
Вот убейте меня, но поколение мам таких Светок, мое поколение женщин за сорок, ни за что бы не догадалось пойти к психологу. К юристу, к милиционеру, к подруге, – пожалуйста, а потом всех к черту… А эти сметливые!
Первый раз Света позвонила мне по телефону и активно просила поговорить о психологических проблемах своей матери. Так всегда бывает, когда кто-то кем-то недоволен (жена мужем, отец дочкой), непременно просят разобраться не со своими проблемами, а с проблемами своей оппозиции, чтобы понять, как ее можно ослабить и сокрушить.
Света считала, что мама должна прекратить заниматься бизнесом, который, как она уверяла, опасен для ее здоровья. Анна, ее мать, тогда лежала в больнице. Света жаловалась, что нормальных отношений с матерью у нее никогда не было, что жить приходилось у бабушки, которая тоже из ума выживает. А теперь завелся у матери ухажер-бабник, хоть и депутат и собачник, но ведь опять матери только голову морочит.
– Почему это он бабник? Он, что, к вам приставал?
– В каком-то смысле да, хотя мы с ним и не виделись.
– Как это? По интернету?
– По телефону. Видите ли, я работаю в фирме, очень известной и раскрученной. Наш бизнес – секс по телефону. Я узнала его голос. Он меня заказывает всегда.
– Как это, заказывает?
– У нас у всех там псевдонимы. Меня зовут Мирабелла. Если клиенту понравилась девушка, он может ее снова заказать.
– Как в борделе?
– При чем тут бордель? Там же проститутки! А мы – белая кость. У нас интеллектуальный бизнес. Мы давим своими мозгами на их мозжечки.
– Мошонки, – поправила я. – Ого! Интеллигенция?.. А вы не могли перепутать голоса?
– Вряд ли. Это профессиональное. Очень быстро развивается чуткость к распознанию голосов, сама удивляюсь. Слух в музыкальной школе поставить не смогли, а тут через месяц уже ориентировалась.
– Мотивация! В школу-то ходить не хотелось, а зарабатывать хочется…
– Оказалось, что и у меня характерный голос. Некоторые тащатся!
– Интересно, я думала, только у радиоведущих такая способность читать голоса…
– Ну, в общем, у нас похожие специальности. И зарплаты. К сожалению.
Поколение высоких материальных стремлений.
Я не могла поверить, что со мной разговаривает 17-летняя девушка. Тембр и интонации голоса были взрослыми, рассуждения – взвешенными, как будто прожиты и выверены годами. Любопытно было бы познакомиться с этой профессионалкой. Но пришлось предупредить:
– Скорее всего, нам придется переформулировать то, как вы ставите проблему. Если вам это интересно, приезжайте.
Она согласилась, и мы встретились.
Света была чудо как хороша и сексапильна. Было ли это результатом ее профессионализации или природа так одарила девицу, затрудняюсь сказать. Большие голубые глаза, огромные розовые губы, длинные, натуральный блонд, волосы, крутые бедра – и к этому всему интересный такой, немаленький бюст. Ничего себе розанчик! Она вся излучала сексуальные флюиды, так что нельзя было смотреть, не жмурясь и не отводя взгляд в сторону.
Итак, от матери она с головой ушла в секс по телефону.
– Работу я свою люблю, – как будто она работала учительницей младших классов. – Но скоро уйду оттуда. Достигла потолка. Я хочу быть психологом, как вы.
Фу ты, ну ты! Кто-то ей сказал, что я работаю «грамотно и не подсаживаю клиентов», то есть не ставлю их от себя в зависимость, чтобы качать деньги. О, она хорошо понимала, в чем соль отношений с клиентом! Но тогда я сдрейфила. Мой путь в психологию был прост до постыдного – золотая медаль в школе, красный диплом в университете, быстро и с блеском защищенная диссертация, а потом куча международных наград. Но! В свои 17 я еще и не целовалась! Черт, при всем своем интеллекте я бы так не смогла!
И наш первый очный разговор показался мне исключительно тяжелым. Я никак не могла воссоздать целостную картину жизни Светы и ее ближайшего окружения. От растерянности впала в назидательность – передо мной сидел ребенок, с которым не разговаривал-то никто по-людски, и меня понесло поучить ее уму разуму. Думаю, я просто боялась узнать правду, чувствуя, что она ужасна, а этот разговор только начало истории, похожей на череду пыток. Против правил, я не могла говорить со Светой на «вы» и не могла сказать ей «нет».
– Понимаешь, Света, в психологи идут две группы людей: одна большая, вторая маленькая. Маленькая – это люди с высокой психологической устойчивостью, они и сами не пропадут, и другим не дадут. А большая – это все остальные, с хроническими внутренними трудностями. Они идут в профессию в надежде подлечиться, справиться с собой, с близкими, с руководством. У тебя какой случай?
– Надеюсь, первый. Мне кажется, я единственный здоровый человек в семье.
– И этот единственный здоровый человек зарабатывает деньги сексом по телефону?! Будем лечиться пожизненно…
– Да, я чувствую, что это не совсем здорово. Но привыкаешь. И потом, это приносит доход. Никакое другое занятие не приносит достаточно денег, чтобы содержать себя и квартиру.
Она была права: попробуйте устроить своего ребенка на подработки, чтобы его не кинули с зарплатой, не унизили или не заставили работать сверхурочно.
– Секс по телефону – это суррогат секса, а значит, и проституции. Ты исполняешь заветные интимные желания незнакомого мужчины за деньги.
– Но я же с ними не трахаюсь! – Она требовала уважения к себе и своей работе. Как какая-нибудь немецкая проститутка. У нас правозащитное движение точно выйдет на свет скорее из борделей, чем из шахт, потому что уровень самооценки у проститутки в России выше, чем у шахтера.
– Вопрос не в этом. Вопрос в том, сможешь ли ты выстраивать полноценные отношения с любимым человеком после такого опыта насилия? Насилия над собой, над своими желаниями.
– Это точно, – задумалась Света. – Я не могу встречаться с мальчишками. Я вижу, как рентген, что у них в голове, и я точно знаю, что из каждого из них я сделаю за одну минуту. Одним голосом. Но что поделаешь? За все надо платить. Конечно, хочется любви, нежных, а не биологических отношений.
– А у тебя с мамой были теплые отношения?
– В том-то и дело, что нет! Она человек суровый. С собаками нельзя расслабляться – иначе загрызут.
– Похоже, ты быстро нашла себе сходную среду – вольер с возбужденными мужиками. Расслабишься – потеряешь клиента.
– Мне кажется, мужчина вообще не способен любить. Мне теперь трудно представить, что он хочет не вульгарного, примитивного секса, а чего-то человеческого.
– Ну, секс тоже часть человеческой жизни…
– А есть ли просто любовь? – она по-детски вернула меня на землю.
– Есть, девочка. Но тебе не любви хочется, тебе хочется заботы. Так, чтобы как теплым одеялом кто-то прикрывал от всех невзгод. И ты ее обязательно получишь, но для этого придется поменять работу. Иначе любовь мимо пройдет. Каждый день на тебе по двадцать раз ставят клеймо и внушают, что ты только сексуальный объект.
– Я обязательно поменяю, вот только выучусь, как вы, на психолога.
Это звучало убийственно, примерно как «Возьмите меня к себе, в этот умный, тонкий, красивый мир!»
– Ну и чего же ты хочешь от матери? Может, депутат – ее шанс? Женщине сорок пять, ей тоже нужна поддержка, как и тебе. Ей-то он ничего не сделал плохого?
– В том-то и дело, что она тратит время напрасно. Депутат младше ее на восемь лет. Да и есть у нее уже молодой любовник…
II
Девочка все больше и больше меня озадачивала, с каждым пассажем картина менялась и утяжелялась. Расползалась, как плохо пропеченный пирог.
Так у матери был любовник!
– А сколько ему лет?
– Уже 21 год. Но теперь они не поженятся.
– А они собирались жениться?
– Гена очень хотел. Мать ломалась.
– И что?
– Он ее порезал. Семь ножевых ранений.
И вот что выходило: вначале этот малый с именем крокодила Гены ухаживал за Светой, с собаками ей помогал, но когда та ушла, он остался у Светиной матери, продолжал помогать выгуливать свору. Аня, мать Светы, ему даже платила немного вначале, но потом перевела в разряд любовников, из экономии и от женской гордости – не платить же мужику за то, что ты же с ним и спишь? Гена ушел из родительской семьи, где ему тоже было тесно и несладко, объявив, что женится на Ане, фактически поставив крест на отношениях с родственниками, и, действительно, только и делал, что ныл про женитьбу, раздражая Аню. Наверное, женитьба на бизнесе казалась оболтусу вершиной карьеры – сразу получаешь, как взрослый, и жену, и квартиру, и бизнес, и красавицу дочку в придачу.
Аня и слышать не хотела про замужество с юношей. Во-первых, она серьезно рассчитывала выйти замуж за интересного мужчину, который, конечно, может быть младше ее, но не на 24 же года, надо же совесть иметь! Во-вторых, она не собиралась делиться своим бизнесом ни с кем: ни с дочкой, подозревая, что та только и мечтает, чтобы кусок отхватить; ни с желторотым помощником, с ним-то с какой стати? Она вообще считала, что нужно у него из жалованья вычитать плату за квартиру и сексуальные услуги. Короче, они не просто ссорились, а дрались. Их отношения были предельно страстными.
III
Но и это еще не все! В тот момент, когда Света пришла ко мне впервые, Аня лежала в клинике не с какими-то сердечными или прочими возрастными болезнями, а с ножевыми ранениями! Юноша Гена пырнул ее несколько раз, когда она отказалась выдать ему карманных денег.
– Мать могла его довести до бешенства специально, инстинктивно, как она это делает с собаками: злит, чтобы те не теряли форму.
Но результат был плачевный. С зашитой брюшиной она лежала в одной из лучших клиник Москвы, потихоньку шла на поправку и готовилась к суду, чтобы упечь своего обидчика «хотя бы на два года».
– Лучше всего, – сказала Света, – если бы она вернулась домой, продала половину собак, с которыми ей теперь не справиться, и позволила бы за собой ухаживать. Нужно как-то уже к пенсии готовиться. Дом в порядок привести, на отдых поездить.
– Родители редко принимают варианты, которые им предлагают дети. Во-первых, всегда страшна зависимость от детей. Это воспринимается как слабость. А стареющие люди боятся больше всего слабеть. Во-вторых, с годами люди все больше хватаются за свои привычки, держатся за них мертвой хваткой. Ты ей предлагаешь жизнь, которая кажется тебе лучше, достойней, легче, а ей кажется, что ты хочешь отнять у нее самое дорогое.
– Значит, у меня нет никаких шансов улучшить отношения с матерью?
– Почему же? Шансы есть. Ты сделала смелый шаг – вырвалась на свободу, заплатив за это высокую цену. Если честно, то я считаю, что свобода того стоит. Но свобода нужна, чтобы нормально жить. У тебя есть пока весьма приблизительное представление о нормальной жизни. Ты никогда нормальной жизнью не жила. И вопрос сейчас стоит так: есть ли у тебя свой собственный шанс? Отношения с матерью уже не могут быть ключевыми. Это твое прошлое. Как только ты достойно и надежно дистанцируешься от матери, тебе станет легче и спокойней о ней думать.
– Что такое нормальная жизнь? Вы сами-то ее где-нибудь видели?
– Нужно искать людей, которые кажутся тебе нормальными, и окружать себя ими. Нельзя прожить среди ненормальных людей нормальную жизнь. А я боюсь, что у твоей мамы аномалия характера, усугубленная тяжелыми условиями жизни. И лучше держаться от нее подальше, просто заботясь о ее здоровье. Иначе тебя засосет назад, а хватит ли у тебя снова сил и дерзости на бегство – огромный вопрос!
Я не стремилась продолжать разговор, а отбивалась прописными психологическими истинами, а в конце еще и предупредила, что не могу настаивать на следующей встрече. В общем, я выдала набор типичных профессиональных реакций на дикую ситуацию, понимая, что быть свидетелем ее дальнейшего развития я панически боюсь. К тому же я не могла брать деньги ни у этой девочки, ни у ее несчастной матери.
IV
– Да у нас нет материальных проблем! Собаки дорого стоят.
– Лучше бы у вас были лишь материальные проблемы, Света! Давай подумаем, что тут можно сделать еще, и ты позвонишь мне через три дня, когда все, о чем мы говорили, переварится.
Я разрешаю своим клиентам звонить через три дня после первой встречи для обобщений и решения двух-трех новых вопросов. Пятнадцать минут, не больше. Через три дня результаты первого обсуждения кристаллизуются, становится понятным, что было самым важным в этой встрече, а что осталось непроясненным.
Но Света позвонила мне уже через день и попросила навестить ее маму в клинике. Та согласилась повидаться с психологом и хочет сама, без дочери, выяснить кое-какие вопросы.
– Редкий случай. Пригласить маму к вам в кабинет все равно не удастся. А сейчас у нее полно времени, она и проявила желание встретиться. Предупреждаю, что это будет не самая приятная встреча.
Свете казалось, что если есть хоть один маленький шанс «помочь матери», нужно его использовать. Света не понимала, как ей шагнуть дальше, когда мать живет с собаками и уже сама, как собака?! Я же осознавала: единственный шанс – если мать откажется от бизнеса и примет дочь назад, и для Светы, и для Ани начнется другая, более человеческая жизнь. Вопрос только в том, готова ли мать пойти навстречу дочери и согласиться с таким развитием событий? Понимает ли Аня, что и она сама, и ее дочь уже перешли грань?
V
И я отправилась в эту чертову клинику, подчинившись детскому желанию Светы вернуть свою маму к нормальной жизни.
Честно говоря, я не верила в серьезность намерений Светиной мамы, а также в существование мифического депутата. Представить себе, что молодой, тридцатисемилетний мужчина из властных структур влюбился в знойную собачницу с диким характером, было проблематично. И зачем ему было заниматься сексом по телефону, если он его и без телефона может получить в любое время суток?
Странные совпадения: он и маму кадрит, и к дочке прицепился. Хотя юноша Геннадий на двоих – тоже сильный ход, но тот дурачок, его, как щенка, за шиворот взяли и приручили, он и сообразить не успел.
Путаясь в размышлениях, я заблудилась по дороге, опоздав на целых полчаса на встречу, что со мной бывает крайне редко. Что называется, любопытство распирало, а ноги не несли. Я, кстати, настоятельно советую молодым психологиням вываливаться из кабинетов, поработать в поле, иначе ничего в этой жизни нельзя понять, а вот пропустить самые важные тенденции можно.
Клиника была, меж тем, элитная, кремлевская. Пока я надевала бахилы и расспрашивала, как пройти в хирургическое отделение, мне успели нашептать, что тут делают липосакции эстрадные певицы, так что все эти их фигуры – результат кремлевских операций, а не диет.
Аня лежала в отдельном боксе. Точнее, ей положено было лежать после операции, но она уже была на ногах, суетилась по углам, и я ее нашла перед зеркалом. Она причесывала свои выжженные краской волосы. Крепкая женщина высокого для своей генерации роста поздоровалась со мной с интонациями Светы:
– Здравствуйте. Я думала, не придете, ну ладно, располагайтесь. Чаю хотите? Нет? А я попью. Ничего, что я не накрашена? Как вы думаете, я еще могу понравиться мужчине?
– Вполне. Почему нет?
– Светка вам сказала, что у меня малолетний любовник?
– Что значит малолетний? Ему 21 год?
– А черт его знает, говорил, что 21, а теперь адвокат выяснил, что 17, как Светке. Я ж не знала. Щенок, он и есть щенок.
– Вы его засудите?
– Как бы меня не засудили за совращение малолетнего! Злой, зараза, попался, дрался. Напьется и лезет драться.
– Зачем же вы его взяли к себе?
– Сам приблудился. Светке он не нужен. Думаю, погубит дочке жизнь: дурной, семья – алкаши… Вот решила себе забрать, чтобы у девчонки под ногами не путался. А потом, кто будет за собаками ухаживать? У меня элитный собачий клуб. Мог бы стать неплохим тренером, между прочим.
– Ну, а кто теперь будет ухаживать за собаками?
– Я, а кто же?
– А сейчас, пока вы тут, кто с ними?
– Генка. Его же в тюрьму не взяли, под расписку, пока я из больницы не выпишусь.
– Слушайте, вы так опять нарветесь!
– Да на мне заживает все, как на собаке. Я, может, еще подпишу мировую с ним, разбежимся полюбовно.
– Найдете себе другого мальчика?
– Зачем? Я, может, бизнес продам и замуж пойду. Я тут одного депутата присмотрела, сейчас звонка жду, – она не выпускала из рук мобильного телефона, давала мне ощутить себя лишней помехой на пути к ее женскому счастью.
– Депутат – он настоящий депутат или прикидывается?
– Вы что! Ко мне такие люди ходят. Для своих собак им ничего не жалко. Он меня любит. Так и говорит: «Анька, я тебя люблю!» Думаю, может, и по-настоящему полюбил? Я его пока к себе не зову, живот порезанный – не смогу с ним любовью заниматься.
– А у вас, что, близкие отношения?
– Нет пока, а если он захочет?
– Прямо в палате? После операции?
– А что, тут чистенько…
– Потерпит.
– Да ну!
– Мы же их терпим, депутатов ваших, пусть и они в очереди постоят, – я поняла, что общение придется выстраивать в нижнем регистре. – Еще успеют мозги протрахать.
– Ну вы даете. У него же жена молодая! Блондинка грудастая, как Светка моя. Да только все мужики дочки, молодой и красивой, ко мне переходят. Им нужна опытная, надежная женщина.
– Так он женат?!
– А что такого? Поспешил, женился. Два года назад развелся со своей первой женой. Она, между прочим, моя ровесница, живет в провинции… А я все-таки москвичка… Мы с ним тогда еще знакомы не были, вот и поспешил жениться на молоденькой. А с ними же скучно!
– А какие такие мужики от Светы к вам сваливали, я не поняла? Малец этот, Гена?
– Да она вам не рассказала, что ли?
– Была еще какая-то история?
– Не история, а целая технология. Она их где-то на вечеринках высматривает, что ли, красивая же, а когда они к ней клеиться начинают, она их мне и сбагривает. Телефончик возьмет, наплетет с три короба, адресок даст, а он летит на крыльях счастья. Если не в койку, то уж непременно собаку захочет купить. Вы, кстати, собаками не интересуетесь?
– Ни в малейшей мере.
– Все равно возьмите календарики, – и она всучила мне несколько календарей с фотографиями восточноевропейских овчарок. На большом позировала Света – красавица, а рядом с нею собака, прямо как на рекламе автомобиля. «Оба-на, может, консультации – всего лишь способ вовлечь психолога в бизнес, приручить клиента?»
Я действительно, совсем не интересуюсь собаками. Только вот комическим образом они интересовались мною. Как ни пойду пешком по району, так уж непременно выводок бродячих псин соберу за собой. Собачники рекомендуют не бояться в таких случаях, не выделять гормон страха, который привлекает животных, но у меня не получается. Я сама горазда давать советы, как обустроить жизнь, но инстинкты трудно поддаются разуму, с ними плохо справляются даже психологи. Во всяком случае, против собак психологи не катят. Чем тоньше организация, тем она уязвимее. Нет приема против лома.
– Я вас зачем позвала? Один вопрос меня мучает: Светка меня любит или нет?
– Почему же он вас мучает? Она вам даже психолога прислала в больницу, а вы такие вопросы задаете, – я старалась сохранять самообладание и сдерживать свое желание бежать, куда глаза глядят. Клиент не должен превосходить по своей психологической силе психолога, иначе он начинает его тащить за собой в дебри непрореженных мыслей.
Мне что-то стала надоедать эта игра в дурачка.
– Слушайте, а пойдемте гулять? – оживилась Аня.
– Как гулять? У вас же послеоперационный период.
– Да я им такие деньги плачу, что они и пикнуть не посмеют. Хочу гулять. Сейчас плащ надену, туфли и пойдем по лесу побродим. У меня к вам много вопросов, что мы тут всякой дрянью дышим, время теряем.
Я вышла в коридор подождать и на всякий случай попросить номер телефона дежурной медсестры. А то у Анны швы разойдутся, а мне ее на себе не дотащить – мы в разных весовых категориях.
VI
Вначале по асфальту мы шли не торопясь, но только дотянули до дикого парка, то есть скрылись из виду, пропали из поля зрения медицинского персонала, как Анна рванула вперед и мощно, размахивая руками, устремилась вперед, не разбирая тропок и направлений. Я стала отставать, прибавляла темп, призывала ее не торопиться. Туфли быстро обросли грязью, а ноги промокли, но Анне было хоть бы хны. Тяжело дыша и двигаясь, мы перебрасывались короткими фразами. Разговора получиться не могло. Я видела, как Анна не только не уставала, но и, наоборот, заряжалась, набиралась сил…
– А вы знаете, что у собак меняется тембр голоса в зависимости от того, как они относятся к человеку. Уже по рыку и лаю можно понять, хороший это человек или так себе. А вы заметили, как похожи голоса у меня и Светки? Все говорят. Если у суки появляется девочка, они похоже лают.
– А если у кобеля мальчик?
– Только если вместе растут. Они могут имитировать. Но это редко бывает даже у породистых.
А главное, какой уверенностью веяло от этой женщины, как крепко она держала всех на поводке и вела к нужным ей целям. Я понимала, что ей нужно было «выгулять» меня, чтобы почувствовать максимальную силу темперамента, управляемость, сопротивляемость и прочие физические характеристики. Это самое главное, все остальное – образование, взгляды, вкусы, привычки – «накручивается» на основу. Если основа слабая, то и судьба так себе, хилая, едва ковыляет. Если же организм и нервная система крепкие достались, то победа неминуема, но неминуема и схватка с сильными. Анна, без сомнения, была из породы сильных. Она не только выжила вместе с семьей в перестройку – она точно знала, что одной рукой, на раз, удержит и поведет восемь собак. Может, при других, цивильных обстоятельствах, не в этой борьбе за существование, Анна и не догадалась бы, какой у нее резерв, а теперь она его точно знала. Не одну, пусть мощную породистую овчарку, а восемь! И, если кто посмеет ее обидеть или не так понять, Анна, не задумываясь, загрызет насмерть, не будет миндальничать, сюсюкать или придаваться интеллигентским размышлениям, несмотря на свою кандидатскую степень.
И эта силища не могла не производить аховое впечатление и, я признаюсь, наводить тихий ужас.
Собачника не обманешь по части темперамента, а психолога – по части характера. Мы понимали друг друга без слов. Я поняла, что следующую встречу Аня с ее комплексом победителя посвятит размазыванию меня по стенке, чтобы доказать себе, Светке, всему миру, что психологи, даже с хорошим нюхом, – это только слабая порода сук. Она поняла, что я постараюсь извернуться, не прийти на эту встречу и не дать ей выиграть. Поэтому в конце «выгула» Анна была исключительно предупредительной, вежливой и пыталась казаться наивной:
– А правда, что замужние женщины живут меньше, чем незамужние? А что такое любовь? А из Светки получится психолог?
И в конце опять:
– Так вы считаете, что она меня любит?
В идеале Светка должна стать такой же серьезной и уверенной в себе собачницей, как мать. Научить дочь справляться со сворой собак означало приготовить ее к жизни, вывести ее в победительницы. Отдать в психологи – все равно что отдать на живодерню.
Я действительно ее больше не видела, отказавшись от встреч, обозначив их как бессмысленные. Но, выходя за ворота клиники, встретила депутатскую, с мигалкой, машину. Неужели?
VII
Света приехала ко мне через три дня. Ее интересовало, какое впечатление произвела на меня ее мама? Похвасталась, что после визита психолога она подарила ей новый дорогой мобильник.
– Послушайте, что за мужиков вы отправляете матери? Это ваши клиенты по телефону?
– А то!
– Ну так это не секс, а реклама по телефону…
– А о чем я могу с ними еще говорить? Чем старше мужик, тем больше ему нужен разогрев. Тема «про то, как это делают собачки, самая ходовая». Но матери они говорят, что узнали о ее клубе из интернета. Только вот мама сама догадалась, что это моих рук дело. Представляете?!
– Боюсь, что она и про секс по телефону догадывается. И, возможно, ей даже нравится, что вы этим занимаетесь.
– Правда?! Мне такое и в голову не приходило.
– Подумайте, от вас зависит столько людей! Тепло, сухо, сыто. Это даже круче, чем собак выгуливать.
– Вы думаете, ей нужно сказать?
– Я думаю, что бизнес этот нужно менять. Вас засасывает. И мать ваша сделает все, чтобы вы в нем задержались. Тем более, что он так хорошо сочетается с ее собачьим бизнесом.
– Я вам правду хочу сказать. Я там остаюсь из-за депутата. А вдруг это мой шанс? Раз-раз и в дамках? С матерью он уже познакомился, подружился. Но я боюсь, что она все испортит со своей дурью.
– Слушайте, он же женатый мужик. Что вы в него вцепились?
– Неженатых депутатов не бывает, – резонно заметила Света. – Я его к вам направила. Посмотрите, что за фрукт.
– Как это? – я задала свой коронный вопрос олигофрена.
– Да так. Он признался в любви, как дурак. По телефону. А я ему и говорю: только через моего личного психолога. Я заплачу2.
– Слушай, Света, я не частный агент! Что мне прикажешь с ним делать?
– Да что хотите!
– А сама не хочешь повидаться?
– Я еще не готова – не решила, что с ним делать и как быть. А вдруг у нас ничего не получится. Так я от него хоть возьму, что захочу. Он для меня все сделает.
Вот жучка! Мать – специалист по психофизиологии, а дочь оттачивает более тонкий инструментарий.
VIII
На следующий день после встречи со Светой мне позвонил мужчина «от Мирабеллы» и попросил о срочной встрече. «Депутат!» – думаю. Назначаю встречу через час. Маюсь у окна, жду кабриолета с мигалками. Нервничаю: что за напасть? Попрошу, думаю, чтобы помог с лечением Анне и с учебой Светке. Пусть хоть кому-нибудь пользу принесет.
Но с депутатом мне тоже не судьба была встретиться. Потому что, когда уже в коридоре раздался голос депутата и я приосанилась для важности, в дверь просунулась голова долговязого юноши лет двадцати и сказала «депутатским голосом»:
– Здравствуйте. Я от Мирабеллы.
– А вы, что, уже депутат?
– Нет, депутат – мой отец. А вы откуда знаете?!
– Так-так… Так это вы сексом по телефону занимаетесь?
– А что тут такого?
– Так, интересно. А овчарка у вас есть?
– Нет, овчарки у нас нет. Но будет. Отец ездит брать консультации у одной владелицы клуба.
– Зачем?
– Все интересуются собаками, и он тоже. Быть депутатом и не иметь собаки сегодня неприлично. Он хочет закорешиться с собачницей, чтобы держать на поводке свою фракцию. Они для своих собак луну с неба достанут, золотые будки построят.
– Да ну?! А как он ее нашел?
– Так это все Мирабелла. Она для меня столько сделала… Я без нее бы пропал…
– А почему не встретитесь?
– Она не хочет. Но обещала, что если с психологом поработаю, то, может, и встретимся… Только отец не знает, что я сексом по телефону занимаюсь. Могила? Я заплачу2.
– Идите вы к монахам со своими деньгами. Видите ли, девушки, которым приходится зарабатывать сексом по телефону, с презрением относятся к мужчинам, которые туда звонят. Чем дольше ваша история, тем ниже ваши шансы. Настаивайте на встрече. Я вас насильно сводить не буду. Случка – не моя работа. Более того, предупреждаю и вас, и ее, что вероятность того, что из виртуального секса получится серьезная история, равна почти нулю. Но шанс получить друга остается высоким. Разыщите ее и попробуйте поговорить.
Светку и этого мало2го – я уже забыла, как его зовут, – ждало разочарование. Он не был депутатом, а это уже другой интерес. Но разочарование лучше не затягивать, если оно неизбежно. Разочарование избавляет нас от излишних иллюзий, освобождая место для других, более продуктивных.
IX
По иронии в тот день мне позвонила знакомая корреспондентка одной из центральных газет. Нужно было прокомментировать новость: пенсионерка Лидия Попова очень любила собак, охраняла их от милиционеров, а когда те напали, по ее словам, на одну из бездомных сук, «нанесла им тяжелые телесные повреждения», за что ее и привлекли к суду. А суд привлек широкое общественное внимание.
– Ты понимаешь, она считает, что собаки и так стерилизованы, потому не представляют никакой угрозы для общества.
– Если я что-то понимаю, то стерилизованные собаки не могут размножаться, но загрызть они могут до смерти и в стерилизованном состоянии.
– Так ты против собак в городе?
– Нет, конечно, часть из них спасает нас от одиночества. Собака кажется последним другом и надежной для тех, кому надеяться не на кого. Но ты же помнишь, недавно был очередной ужас: домашний хищник загрыз мальчика, сына своих хозяев, когда тех не было дома?! Я по-простому считаю, что собаки не люди и, как все животные, должны жить в специальных домиках. Когда идешь по улице, иногда не поймешь, кто в городе хозяин.
– Ну а что напишем про милиционеров? Как тебе эта история об избиении трех молодых парней одной пенсионеркой?
– Да я вполне могу себе представить, что одна одержимая и разъяренная пенсионерка может серьезно поранить беззащитных милиционеров. Им же в голову не могло прийти, что она бросится на них нападать, они, небось, и не сопротивлялись. А потом мне эта история не нравится, знаешь чем?
– Чем?
– Тем, что в ней собаки оказываются важнее, чем милиционеры. Как бы мы ни относились к ментам, они все-таки люди, и шанс на их перевоспитание заведомо выше, чем шанс сделать человека из неразумного пса.
– Значит, ее напрасно отпустили?
– Кого?
– Лидию Попову. Суд остановлен.
– А что удивляться? У нас вся политическая элита – собачники. Им легче принять гуманный закон о защите собак, чем утвердить бюджет для одиноких мамаш. Думаешь, наш суд конъюнктуру не чувствует? Тем более, что собаки в стране, тут ты права, популярнее милиционеров. – Я вздохнула и добавила для убедительности: – А также психологов и журналистов. А главное, дороже стоят!
Мораль
Что-то в этой истории было виртуальное. То ли этот представитель виртуальной власти, депутат, то ли секс по телефону (вроде и не секс, но и не любовь)… И этот мальчик Гена, которому придется ехать в колонию не от хорошей, а от собачей жизни, причем по трехэтажным причинам, потому что и он тоже непонятно кто – то ли гражданский муж, то ли приемный сын, то ли работник, с которым у Анны были сексуальные контакты. А главное, общая композиция разваливалась: каждый из участников истории мог вполне вести независимое существование, а не сбиваться в стаю с теми, с кем он мало лепится по определению. Все объявляли о своей готовности заботиться о других, но беспокоились, прежде всего, о себе. Желание помочь человеку пропорционально нашей собственной потребности в любви и заботе.
Мегаполисы – это зоны дефицита любви. Здесь все задыхаются не столько от нехватки кислорода, сколько от нехватки любви и поддержки.
Мы все, взрослые и дети, одичали: родители ушли из своих стай в поисках новых, более справедливых законов и вожаков, а наши дети и вовсе выросли в диких джунглях, среди одиноких бродячих псов. Они только слышали о стаях и, глядя на сильных, выживших в битве за жизнь родителей, не верили, что может быть что-то хуже, чем это злобное, отдельное существование, неприкаянное шатание от огня к огню в поисках временного прибежища и одноразовой любви.
Одно из ощущений, которые я вынесла, можно сказать, нахваталась как собака блох, после визита элитной больницы и бешеной прогулки по лесу, так это ощущение несправедливости. Зачем я занимаюсь людьми, если можно распрекрасно заниматься собаками и жить себе припеваючи, планировать замужество за молодым депутатом, прохлаждаться в отдельном боксе и строить в нитку целую бригаду врачей, сделать, между прочим, липосакцию, как эстрадная звезда, и вызывать к себе неслабого такого психолога, за которым другому еще придется побегать на задних лапах?
Собакам тоже хорошо: если попасть в хорошие руки, к какому-то депутату или президенту страны, можно считать, что жизнь удалась на все сто. По сути, собаки выполняют ту же функцию, что и психологи: спасают людей от затягивающегося вокруг шеи, как удавка, одиночества. Верно говорил Дейл Карнеги: «Собака зарабатывает себе на жизнь тем, что дарит людям любовь. Она – единственное животное, которому для выживания не нужно работать».
Штирлиц
Эту историю рассказала мне брачный агент. Брачные агенты, как известно, претендуют на роль стихийных психологов. Но Аня относилась к своей работе более серьезно. Она советовалась с настоящим психологом Романом. Можно даже скаламбурить: «У нее был легкий роман с этим психологом», который, кстати, был женат. А еще у нее был сын Гоша десяти лет. Но Бог с ними. История эта совсем про других людей.
I
Однажды к нам в агентство завалил непонятный субъект. Обычно уже по внешнему виду можно узнать, чем человек занимается, готов ли он к счастливому повороту судьбы или пришел подтвердить свои самые худшие предположения и прогнозы. А этот – странный. Одет по-шпионски. Шляпу не снимает, воротник не опускает. Ведет себя настороженно. Осмотрел помещение. Прошел к окну. Переставил цветочный горшок. Хризантема с Максимом, с которыми он даже не поздоровался, замерли с раскрытыми ртами. Максим напрягся, как тигр, всегда готовый броситься на незваного гостя. Это одна из его негласных функций.
После большой паузы наш посетитель таки выдал:
– Допустим, меня зовут Андрей.
– Допустим, я Нина Петровна.
– Я долго жил и работал за границей.
Максим в нетерпении пытался форсировать разговор:
– Ну и?..
– Было очень опасно. Такая судьба не для всякого. Да что вы понимаете…
– Сейчас поговорим и все поймем, – стала успокаивать его Хризантема.
– Мы можем поговорить конфиденциально? – шепотом попросил Андрей, давая понять, что Максим его бесит. Я его понимаю. Макс своим упрямством перешибет любого преступника.
Хризантема и Максим переглянулись. Макс покрутил у виска и ушел, не испытывая никакого интереса к посетителю.
И тут же Андрей схватил альбом с фотографиями невест, который обычно лежит на столе у Хризантемы.
– А вы, значит, Нина Петровна, брачное агентство? Богатая клиентура! Все проверим. По высшему разряду!
Хризантема попыталась отнять альбом у Андрея. Тот не отдавал.
– Морально устойчивы? – спросил он Хризантему.
Эта-то фраза мне и показалась ключевой в образе визитера, обратила мое внимание, когда Хризантема описывала первый визит Андрея. «Морально устойчив. Характер нордический». Узнаете?
Хризантема не робкого десятка:
– Как вы можете! Вы кем там работали? – И дергает альбом на себя.
– Допустим, дипломатом.
Тут вошла я, застав Хризантему и Андрея в весьма возбужденном состоянии. Андрей быстро переориентировался и стал разговаривать со мной, как с младшей по званию.
– Узнаю. Доверяю. Одобряю. Но! Проверяю.
– А вы кто?
– Меня зовут Андрей. Внешняя международная деятельность. Понимаете?
– Не очень.
– Это плохо. Хочу жениться.
Я оживилась:
– Это к нам!
– Пришло время найти тихую гавань. Свить гнездо.
Не слова, а мед в устах мужчины.
– Ну и на ком вы хотели бы жениться?
– Известно, на ком… – опять эта манера говорить намеками.
Андрей подошел к Хризантеме. Окинул ее взглядом.
– Миловидная блондинка. Пышный бюст. В глазах ум и тайна.
Хризантема моя поплыла. Но и тут наш потенциальный клиент внезапно развернулся и двинул в мою сторону. Какие резкости!
– Но абсолютная преданность делу! Мы живем в век могущественных организаций. А я все еще ищу человека.
Сказал он это так зловеще и жестко, глядя прямо в глаза, что у меня внутри что-то екнуло.
По счастью, в эту же минуту в приемную вошли мой сын Гоша и Максим. Последний был уверен, что визит чужака и чудака уже закончился. В руках они несли огромный рекламный щит с черно-белым изображением девушки, похожей на Марлен Дитрих. Туманный взгляд, красиво, в стиле сороковых уложенные волосы. Макс очень гордился этим своим художеством и уговорил меня сделать из него выносную афишу «Брачное агентство Анны Полонской». И тут наш гость как взбеленится, как подпрыгнет:
– Она!!! Стоять!
Макс и Гоша замерли, ошарашенные.
– Спокойно, мальчики, – говорю я. – Это Андрей. Мужчина с большой и трудной судьбой.
Андрей тормознул, подошел к Гошке и доверительно потрепал его по щеке:
– Тренируешься по утрам?
– Нет, только зубы чищу, – ответил Гошка честно.
– Это плохо. Надо будет и мальцом заняться.
– Я не малец. Я – Гоша!
Макс решил перехватить инициативу.
– Вы, наверное, хотите сфотографироваться?
– Зачем? У меня все с собой.
И Андрей достал фото, на котором он был… с Шварценеггером!
– Вы, что, с ним знакомы? – не переставала восхищаться Хризантема.
– Тс-с! – он снова дал понять, что мы – придурки, которые не въезжают в такие простые и важные вещи.
Но тут влез Гоша:
– А можно мне тоже с ним познакомиться?
– Для начала начни тренироваться!
У меня не выдерживали нервы:
– Андрей, извините, у нас такой порядок. Прежде чем встретиться с кандидаткой, нужно проконсультироваться у психолога.
– Кто такой?
– Это наш коллега. Он поможет подобрать вам идеальную женщину.
Андрей ткнул в плакат и, как ребенок, обиженно заметил:
– Мне нужна эта!
– Это актриса Полина Высокова.
Хризантема, которую еще недавно рассматривали как образец идеальной женщины, заметила не без ревности:
– Разве может быть актриса морально устойчивой?
– Проверим… – пообещал ей Андрей. И тут же радостно воскликнул: – О! Мне пора идти. Назначьте нам встречу на завтра, в 17.00!
Поднял воротник повыше. Снова подошел к окну, с прищуром посмотрел вдаль. Резко развернулся – и был таков.
II
Хризантема решила взять все в свои руки. Быстро созвонилась с Высоковой и назначила свидание. Та почему-то, видно от тоски, согласилась.
А этот жук взял и не пришел. Позвонил Хризантеме, извинился. А Хризантема даже обрадовалась. Во всяком случае, сообщила мне об этом с ненормальным блеском в глазах. Влюбилась-таки, несмотря на моральный запрет в нашем деле – не влюбляться в клиентов.
III
Но Хризантема умудрилась все-таки назначить Андрею прием у нашего психолога Романа. Ее чутье подсказывало, что лучше перестраховаться. И, кроме того, Хризантема не хотела отпускать из агентства такого мужчину. Но я зашла все-таки предупредить Романа. А заодно и посоветоваться, что старалась делать всегда в особо затруднительных ситуациях.
– Имей в виду, на первое свидание с Полиной он не пришел. Неужели и к тебе не придет?!
– Должен прийти, – Роман был спокоен.
– А что если он и вправду разведчик?
– Разведчики уходят на пенсию только в случае провала.
– А что они делают на пенсии?
– Удят рыбу. Работают в охране. Пишут книжки. Женятся.
– А какая ему нужна жена?
– Чтобы ждала! Всегда нужно, чтобы дома кто-то ждал.
– Откуда, с рыбалки?
Между тем, Андрей опаздывал. Я стала набирать его номер – мне отвечали, что телефон временно заблокирован.
Я была крайне раздосадована:
– Как ты думаешь, он не опасен?
– Не больше, чем любой другой кандидат. Максимум изнасилует и ограбит. Но безработной актрисе не грозит ни то, ни другое.
У Романа редко просыпалось чувство юмора. И, как мне кажется, совсем не к месту. Я стала снова и снова набирать номер Андрея:
– Я чувствую себя радисткой Кэт. Юстас – Алексу… Операция на грани срыва…
Но тут наконец-то откликнулся телефон Романа. Он поймал SMS-ку.
– О-па! «Встреча отменяется. Андрей».
– Я же говорю – он из органов! Как он узнал твой номер телефона?
– Похоже, у него уже есть свои люди в агентстве.
IV
Мнения в агентстве по этому случаю разделились. Хризантема кричала:
– Андрей – прекрасный, благородный человек. Подумаешь, не пришел на свидание. Да со всяким мужчиной это случается!
– А, по-моему, он натуральный псих, – сопротивлялся Максим. – Еще неясно, чем это все для нас закончится.
Роман оставался спокойным:
– Я согласен, он необычный экземпляр, но нет повода для паники. Нужно с ним поговорить.
Это меня бесило больше всего:
– Как с ним разговаривать, если он не идет к тебе на прием! Надо отказать ему в услуге.
В конце концов, кто директор агентства?
– Как вы думаете, Роман, почему он не пошел на свидание с актрисой? Ведь она же ему понравилась! – не унималась Хризантема.
– Одно дело – женщина понравилась, а другое – с ней познакомиться. Не всем хватает смелости.
– Еще бы! Такую красотку выбрал! – съязвил Максим.
– Что же делать? – спросили мы хором с Хризантемой.
– Зададим ему крайние границы поиска. Мужчины часто считают, что женщины бывают или красивыми, или умными. Надо ему предложить умную.
– А умная, это какая?
– Та, которая не задает лишних вопросов! Понимает все без слов.
Это был шар в мою сторону. Максим меня прикрыл:
– Ты все иронизируешь, а я, пожалуй, отправлюсь на фотоохоту и выведу на чистую воду этого типа.
– Спасибо, Максим! Ты настоящий джентльмен.
– А я? – холодно поинтересовался Роман.
– А ты – chercher la femme! Пойди поищи умную женщину.
И зачем я себя так выдала?
Роман ушел, пожав плечами:
– Понятно. Хорошо, пойду начерчу пару формул.
Словом, все мы чуть не переругались на пустом месте.
На этом история не закончилась.
V
Поскольку Хризантема успела поместить фотографию Андрея в базу данных, очень скоро появилась «интересантка». На него клюнула молодой этнограф Татьяна. Она терпеливо выслушала мои предупреждения и, надо сказать, довольно равнодушно. Я уже стала думать, что у меня какой-то особый бзик был связан с Андреем. Что-то очень психологическое и плохо осознаваемое.
– Таня, если Андрей вам так нравится, встречайтесь. Но помогите нам понять, кто он на самом деле?!
– Человека нужно не понять, а почувствовать. Для этого нужно побывать в нетипичной ситуации.
– Вряд ли это возможно сразу.
– А он в общении симпатичный?
– Трудно сказать. Он переодевается! Мы подозреваем, что он бывший агент внешней разведки.
– Все, что я знаю про разведчиков, так это из кино. Штирлиц, «Адъютант его превосходительства».
– Не так уж мало.
– Но им всем нравились женственные блондинки. А я брюнетка.
Да, судя по портрету Полины Высоковой, Татьяна была права. Сама она была довольно субтильной внешности. А главное, с короткой стрижкой пацанки.
– Вы этнограф и полиглот. Вы легко поймете, на каких языках он говорит!
– Честно говоря, для меня это не самое важное.
– А что важно, Таня?!
– Важно, чтобы мужчина и женщина понимали друг друга без слов. Я хочу его почувствовать! Что он за человек?
VI
Не успели мы еще связаться с Андреем, а он сам заявился к нам в офис. Мало того, что пришел внезапно, так он еще и радикально изменил внешность. Куда-то делась его густая шевелюра, и теперь он был аккуратно коротко стрижен. В приличном дорогом костюме и с тростью.
– Это вы?! – не удержалась Хризантема, которая была тогда одна в офисе.
Андрей достал из петлицы хризантему:
– Это вам, Хризантема.
– Откуда вы знаете?!
После этого случая нам всем стало понятно, что и она знает: за глаза мы ее нежно называем Хризантемой, а так – никогда! – Нина Петровна, и все.
– Мы знаем все!
– Когда же вы встретитесь с актрисой Высоковой?
– Никогда. Неблагонадежна.
– Я же говорила!
– Спасибо за подсказку! Я побеспокоюсь, чтобы вас не забыли. Там! – И он указал наверх.
– Господи Иисусе!… Вам нужна терпеливая, преданная и умная женщина.
– Да разве теперь такие есть?
– Вот – молодая, красивая, умная. Исследователь. Этнограф. Знает, как и вы, много языков. Поговорить будет с кем…
– Умная женщина – это не та, которая знает много языков.
– А та, которая не задает много вопросов! – Хризантема воспользовалась подсказкой Романа.
– Молодец, Нина Петровна. Вы же понимаете, что как партнер по шахматам она меня не очень интересует.
– А мы ее заставим замолчать. Причем сразу на всех языках. Не волнуйтесь. Не понравится – развернетесь и уйдете. Делов-то!
И тут произошло нечто такое, о чем Хризантема до сих пор не может рассказывать без слез умиления.
Андрей обмяк и растерянно прошептал:
– Думаете, у меня получится?
– Если не вы, то кто же?!
Андрей со слезами благодарности обнял Хризантему:
– Спасибо, мама!
В такой комбинации – фигура Мадонны с блудным сыном – я их и застала.
На свидание с Татьяной Андрей согласился покорно.
VII
Но тут меня уже удивила Татьяна. По ее словам, она добралась до кафе с опозданием, но небольшим. Потом Таня расположилась за столиком, который был заказан нами. За все время, пока она сидела в кафе, к ней подошел только официант, у которого она заказала кофе, и пристал один хмырь, в котором она отказывалась узнавать Андрея. Татьяна отправила его куда подальше.
– Но когда я уже собралась уходить, я рассмотрела во мраке зала мужчину, который пристально смотрел на меня. Он курил, кажется, нервно. Глаза его блестели. Одет он был исключительно элегантно. В такой костюм, в полоску. Где-то я его видела! Мы смотрели друг другу в глаза несколько минут. Но я не выдержала. Теперь я точно знаю, что это был он! Бог мой, как он смотрел! Я очень-очень хочу с ним познакомиться.
– Но почему вы не подошли?
– Как я могла? Ведь я же вырядилась в этот дурацкий шиньон и костюм в стиле сороковых…
– Хотите, я вам скажу, где вы его видели раньше?
– Где?
– В кино. «Семнадцать мгновений весны». Встреча Штирлица с женой, кафе «Три слона».
– Как романтично. Я сражена.
– Но вы с ним даже не поговорили!
– Зачем? Главное, он мне очень понравился!
В это время к нам ворвался Гоша и схватил африканскую маску, которую принесла в подарок Татьяна. Он примерил ее.
– Я похож на Майкла Джексона?
– Гоша, это нам подарила Татьяна. Посиди, порисуй.
Гоша, конечно, не рисовал, а на протяжении всего разговора тыкался со своей маской в разговаривающих. А в это время я попыталась увещевать Татьяну. Макс уже добыл информацию, которая, кажется, основательно закрывала дело.
– Боюсь, Максим вас разочарует. Макс!
Максим пришел с пакетом снимков. Выложил их перед Татьяной и Анной.
– Он оказался банальным учителем физкультуры! Охранник рассказал, что он работает в школе, сколько он себя помнит. Лет десять, не меньше.
– Десять лет назад охранников в школах не было, – уперлась Татьяна.
– А вот учительница младших классов, Кира Викторовна, – сказал Макс, показывая следующую фотографию, – говорит, что она ненавидит его за гонор и зазнайство.
– Женщина ненавидит мужчину, если он не обращает на нее внимания, – не сдавалась одержимая Татьяна.
– А вот учитель физики. Говорит, что знакомство Андрея с Шварценегерром уже давно стало анекдотом в школе. Его даже дразнят «Железный Арни».
– Старый брюзга и завистник.
– А вот ученики старшего класса. Они как раз любят «Железного Арни». Но, по-моему, они полные оболтусы, для которых физкультура – «Смехопанорама».
Татьяна была абсолютно счастлива:
– Его любят дети! Вас когда-нибудь любили дети?
Макс обиделся:
– Меня Гошка любит!
Гоша его предал:
– Я и Штирлица люблю!
Татьяна готова была расцеловать моего сына.
– Вот! А вы говорите…
– И вас не смущает то, что Андрей просто учитель физкультуры? – с изумлением спросила я.
– От учителей физкультуры гораздо больше пользы в хозяйстве, чем от мифических агентов. Я замуж собралась, а не в разведку.
– А я бы в разведку пошел! – опять сунулся в разговор Гошка.
– А со мной пошел бы? – подхватила тему Татьяна.
– А вы не шутите?
– Понимаешь, – заговорила Татьяна с моим сыном как со взрослым. – Я хочу проверить свою интуицию. Если это мой человек, он обязательно откликнется. Он не сможет сказать: «Нет!» И, боюсь, без тебя, Гоша, мне не обойтись.
– Да!
Тут я уже рассмеялась:
– По-моему, вы и Андрей из одной команды.
– Мама, я тоже из этой команды!
Пришло время разобраться с Гошей:
– А ты пропылесосил дома ковер?
– Мама, я пропылесосю все ковры на свете, только пусти меня с тетей Таней!
А Татьяна продолжала как ни в чем не бывало:
– Проверим, хороший ли он человек… Сможет ли он сыграть в игру, которую ему предложат другие? Что такое один агент против аборигенов Африки, да, Гош?
Гоша тоже не очень-то на меня реагировал. А только воскликнул снова:
– Да!
В этой маске Гошка выглядел как обгорелый вождь Племени Непослушных Мальчиков.
VIII
Нужно было срочно налаживать контакты с Романом. С ним я чувствовала себя как-то уверенней. Но Роман с его прозорливостью и сдержанностью сам спросил, как у нас дела с Андреем.
Я стала жаловаться, но он меня остановил:
– Сейчас он не столько твой клиент, столько Татьянин жених. Зачем ты им мешаешь?
– Чтобы он не морочил больше голову!
– А может, Татьяне нравится мужчина с фантазией?
– Она, конечно, любительница приключений и авантюр! Тогда они два сапога пара? Или найдет коса на камень?
– Лед и пламень… – передразнил меня Роман. – Дай им попробовать. Это способ проверить, насколько они смогут сыграться. На уровне импровизации. Смогут ли они почувствовать друг друга как партнеры на сцене?
– Но зачем Татьяна взяла с собой Гошку? Любит детей?
– Для психологической поддержки. Любовь – это всегда немножко страшно. А потом, с Гошей им не удастся молчать.
Резонно.
IX
Я уже столько раз слушала эту историю, но иногда мне все-таки кажется, что рассказчики – Татьяна и Гоша – изрядно приврали. Короче, было так. Гоша и Татьяна уговорили нашего стилиста Алину загримировать их под африканцев. И в таком диком виде они и отправились прямиком домой к Андрею. У Татьяны была еще теория, согласно которой, чтобы узнать человека получше, нужно побывать у него дома. А как туда попасть?.. Через школу она легко узнала адрес.
В гриме и черных очках они подкараулили Андрея, когда он возвращался домой. И «упали ему на хвост». Присоединились к нему в лифте.
Дальше версии немного разнятся. По одной из них (Гошиной) Андрей чуть не умер от страха, по другой (Татьяниной) он ее все-таки узнал. По неосторожности, чувствуя себя подслеповато в темноте лифта, она сняла очки. И посмотрела в глаза Андрею! От чего тот и разволновался. А Гоша подумал, что испугался. Но себя с потрохами не выдал.
Тогда они двинулись за ним, когда лифт остановился.
– Вы нам не поможете? Мы очень устали. А наши родственники, кажется, на даче. Нам нужно позвонить и немного отдохнуть.
– Помогите нам, дядя! – подхватил обученный Гоша.
– Бедный мальчик! Конечно, заходите.
И он пригласил их к себе в квартиру.
– Видите ли, мы приехали к родным из Ганы. У нас нет даже регистрации, – продолжала комедию Татьяна.
А Гошка, раскрыв рот, стал рассматривать многочисленные вымпелы, фото, чемпионские кубки, которые занимали всю стену гостиной.
И вот здесь-то Андрей и заметил на белой статуэтке темный след Гошкиной пятерни:
– Если вы поможете мне на кухне, мы можем вместе поужинать. Гоша, я бы помыл руки перед едой. Так ты мне все гуталином испачкаешь!
Воцарилась полная тишина.
– Вообще-то вы тоже проиграли, – Гошка нашелся первым. – Вы под колпаком у старины Мюллера, дружище. Вы ведь в школе работаете?
– Это красивая ничья, Гоша! Я тебя тоже узнал.
Потом он нежно, по словам Татьяны, посмотрел на нее:
– А вы… Таня? Вас выдал взгляд. Такой же, как в кафе. Я так рад… Я так счастлив…
– Я бы умылась, – Татьяне стало нестерпимо стыдно.
Но, пока она умывалась в ванной, пришла к выводу, что ничего катастрофического не произошло. Все ее лучшие гипотезы подтвердились. А худших у нее просто не было.
И через десять минут они уже лопали разогретую в духовке лазанью.
А моему Гошке все еще не терпелось узнать главное. Он ткнул в большое фото, на котором Андрей был изображен вместе со Шварценеггером:
– А это настоящее фото?
– Конечно! Но ты же все равно не поверишь.
– Почему это? Я в Деда Мороза не верю, а в Шварценеггера верю!
– А вы, Таня?
– А я ВАМ верю!
– Спасибо! – растрогался физкультурник. – В жизни каждого человека, Гоша, случаются приколы и проколы. Увы! Люди избегают добрых приключений.
И тут Татьяна решила уйти в радикальную искренность:
– Честно говоря, я ведь тоже никогда не была в Африке. Если сказать, что ты простая училка истории, то кому это будет интересно?
Гошу такое заявление страшно разочаровало:
– А разве учителя обманывают?
– Никогда! Но учителями становятся те, кто хотел бы остаться ребенком. А маленькой я мечтала изучать африканских аборигенов.
Ну а Андрею ничего не оставалось, как только поддержать Татьяну:
– Без фантазии и воображения, Гоша, жизнь была бы блеклой.
Оказавшись в такой компании, Гошка достал из кармана сложенный многократно чертеж и развернул его перед своими новыми приятелями:
– Эх, была не была! У меня тоже есть секрет. Я строю звездолет!
Все заинтересованно склонились над чертежом.
Татьяна потом призналась, что Гоша просил не говорить мне об этом:
– Мама будет очень волноваться.
– Ты еще будешь учить старого разведчика? – напомнил ему Андрей.
– А давайте полетим вместе?! Вы будете космическим шпионом. А тетя Таня будет изучать марсиан. Для этого даже не нужно мазаться гуталином.
Не сомневаюсь, что оба фантазера хором ответили: «Давайте!»
X
Андрей все-таки пришел к нам в агентство поблагодарить. С двумя букетами – желтыми розами – и откуда он только узнал! – и белыми хризантемами. Тут я уже совсем молчу.
– Но вообще-то вы нас заставили поволноваться. Столько туману напустили, – пожурила его я.
– А оказались ненастоящим, – подыграла мне Хризантема.
– Не волнуйтесь, на свободе еще много агентов, которые нуждаются в вашей помощи.
– Но вы хоть расскажите нам, почему вы выбрали именно этот образ?
Андрей посуровел:
– Я рос без отца. Мама сказала, что отец – разведчик. Она первая придумала историю.
– И, наверное, вы с ней вместе смотрели «Семнадцать мгновений весны»?
– Каждый раз, как его показывали по телевизору.
– Вы так и не встретились со своим отцом?
– Брат, когда вырос, разыскал его. Алкоголик. Но для меня отец остался идеальным мужчиной.
– Татьяна тоже, оказывается, слегка приукрасила свою биографию.
– Любить нужно человека не за то, какой он есть, а за то, каким он может быть.
– И что только у вас в головах?! Впрочем, я тоже мечтала быть балериной…
– А я фигуристкой! – подхватила я эту игру в детские мечты.
Только после этого Андрей эффектно вручил нам цветы со словами: «Браво!»
XI
Что я поняла, так это то, что я очень мало играю с Гошкой. Пропылесосить заставить это на раз. А в каких-нибудь аборигенов поиграть от меня не дождешься. Но когда я пришла домой с цветами, сын меня успокоил:
– Мама, мне нужно сказать тебе что-то очень важное.
– Давай выкладывай, шпион!
– Возможно, мне придется отлучиться надолго. В одну ответственную экспедицию.
– Гоша! Что ты задумал?! Опять какие-то фантазии.
– Жизнь без фантазий была бы блеклой!
Вот что происходит с детьми, когда они растут без отцов. Надо срочно заняться своей личной жизнью!
Мораль
А что тут говорить? Устами младенца глаголет истина. Жизнь без фантазий, перевоплощений и переодеваний была бы блеклой.