Наталья Олифирович

Семейные тайны: хранить нельзя открыть

© ООО Издательство «Питер», 2016

© Серия «Психология отношений», 2016

Предисловие

Зачем раскрывать семейную тайну

Мир дан человеку как загадка, которую следует разгадать.

Ж. Батай

Итак, перед вами книга. Книга о семейных тайнах. Сегодня, когда у нас почти не осталось личного пространства, когда, кажется, все знают друг о друге все, тема семейных тайн выглядит архаичной. Что вам даст знание о том, что бабушка была угнана в Германию, что прадед служил в личной охране Николая II, что у отца до встречи с матерью была другая женщина, с которой он прожил семь лет? «Меньше знаешь – крепче спишь» – гласит русская поговорка.

Однако представьте: вам уже тридцать пять, а вы все еще никак не можете выйти замуж. Были мужчины, с которыми можно создать семью, были страсть и любовь… Но что-то не получается. Вы уже ходили к гадалкам, снимали венец безбрачия, молили всех известных вам святых – а в жизни ничего не происходит.

И вдруг в какой-то момент в отчаянии вы решаете поговорить с мамой, с которой в последние годы обсуждали лишь очень формальные вопросы. Вам почему-то стало интересно: как другие женщины вашего рода находили мужчин, рожали детей, строили отношения… И вот вы уже листаете семейный альбом, смотрите на тех, кого вы хорошо знали и о ком только слышали в детстве. Тут и начинается самое интересное.

Оказывается, что прабабушка, которую вы запомнили божьим одуванчиком, тихая, скромная женщина, в юности отбила парня у своей лучшей подруги. Жили они в маленьком городке в Подмосковье, и, когда после Первой мировой домой вернулся красавец-жених той девушки с Георгиевским крестом на груди, между ними встала прабабушка. А была она чудо как хороша – глаза огромные, синющие, коса толщиной в запястье, тоненькая, быстрая, острая на язык, начитанная… Что произошло – никто не знает, только прадед и прабабка сыграли свадьбу и обвенчались – все честь по чести, а прабабушкина подруга, лучшая и самая близкая, отплясав на свадьбе, проводила невесту к брачному ложу… И ночью повесилась… А эта самая прабабка, будучи уже в весьма преклонном возрасте, очень просила не давать правнучке то имя, которое для вас выбрала мама. Но мама, конечно же, не послушалась – кто же будет слушать 80-летнюю старушку – и назвала вас так, как хотела. И только потом, перед смертью своей бабушки, узнала, что именно так звали девушку, виновницей смерти которой та была…

В этот момент вы чувствуете, как ледяной холодок пробегает между лопаток, и понимаете: вот оно, то, что всегда было рядом, но что никак не удавалось «поймать». Ощущение, что я не смогу выйти замуж. Не смогу быть счастливой. Не смогу просто жить и радоваться, как другие женщины. Мысль, что как бы я ни старалась – мужчина все равно меня бросит, оставит, уйдет…

Это та самая точка, когда вы узнали тайну. Точка, где у вас появился выбор.

И далее вы можете мысленно обратиться к бабушкиной подруге, сказав ей: «Мне жаль, я ничего не знала». Вы можете пойти к семейному психологу, побеседовать с ним о семье и женщинах своего рода, воссоздать с помощью специалиста диалог с бабушкой и ее подругой. Можете посетить занятие психологической группы и восстановить то, что происходило почти 100 лет назад, вместе с другими участниками. Можете представить, как это было, и «посмотреть в глаза» той женщине, ценой жертвы которой вы появились на свет. Ведь не отбей прабабушка жениха, не было бы бабушки, мамы и вас… Можете съездить туда, где она похоронена, – не на само кладбище, а за ограду… И тогда ваша жизнь станет понемногу налаживаться. Таинственная тень, падавшая на нее, постепенно развеется. Рок уйдет, судьба начнет меняться.

Вы можете изменить ее, потому что вы все время думали, что проблема в вас, но она возникла задолго до вашего рождения. Назвав вас именем той девушки, мама, об этом не подозревая, включила в вас спавшие в прабабушке вину и стыд… Никто этого не хотел, но именно вы стали той жертвой, той ценой, которую род платит за очень давние поступки предков. По-человечески все понятно: прадед разлюбил одну, полюбил другую. Так случается. Но именно вы волею судьбы, рока или по нелепой случайности оказались той, кому приходится отвечать. «Один за всех и все за одного» – иногда это несправедливо, особенно когда «один» даже не знает, почему именно он отвечает за всех или за кого-то в своем роду.

Интернет пестрит вопросами: расплачиваемся ли мы за грехи родителей? Несем ли ответственность за то, чего не совершали? Действительно, «…отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина» (Иез. 18:2). Это все – о семейной тайне. Даже если мы о ней не знаем, она тем или иным образом воздействует на нашу судьбу. Семейные сценарии, повторение из поколения в поколение одних и тех же сюжетов, несчастья, которые преследуют семью, – все это может происходить в результате тщательного сокрытия секрета. Чтобы освободить свою жизнь от влияния семейной тайны, начните действовать уже сейчас, приступив к чтению этой книги.

Глава 1. Что такое семейная тайна?

Семья – это узорчатая паутина. Невозможно тронуть одну ее нить, не вызвав при этом вибрации всех остальных. Невозможно понять частицу без понимания целого…

Д. Сеттерфилд. «Тринадцатая сказка»

1.1. Семейная тайна – что это?

Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком.

Ф. М. Достоевский. Из письма к брату Михаилу

Слово «тайна» существует во всех языках мира, а почти в каждом из славянских – имеет один корень.

Интересно, что смысловое содержание этого слова варьируется от «неразгаданный, скрытый, неявный» до греческого τηΰσιоς – «обманный, тщетный, напрасный». Родственным также является древнеиндийское «вор». Встречается и такие значения, как «отрицание», «лишение».[1] Таким образом, исследование любой тайны – это сложный процесс, связанный и с разгадыванием, поиском, практически детективной работой, и одновременно с проникновением в зону запретного, тщательно скрываемого, глубоко запрятанного, не предназначенного для чужих глаз.

Погружаясь в семейную историю, мы зачастую сталкиваемся с запрещенными областями, о которых члены семьи по той или иной причине не хотят или не могут говорить. Сложность заключается в том, что вокруг такой тайны концентрируется много энергии, направленной на подавление, отрицание и/или сокрытие этого секрета для защиты семьи от болезненной и разрушительной реальности. С такой «областью тьмы» мы можем столкнуться и в индивидуальной, и в супружеской, и в детско-родительской терапии.

Возникает закономерный вопрос: нужно ли идти с человеком туда, где страшно, темно, неясно, запутанно? Туда, где скрывается что-то неизвестное?

Этот вопрос не риторический. Как ни прискорбно напоминать об этом, но любая тайна – это начало лжи. Лжи во спасение. Лжи во имя искупления. Невинной лжи. Лжи, чтобы ничего не нарушить. Лжи, чтобы не было больно. Тайна появляется как сокрытие чего-то и превращается из маленькой неправды в большую. Как передаваемая воздушно-капельным путем болезнь, она переходит по цепочке от одного члена семьи к другому. И те, у кого «иммунитет» в порядке, выживают, но сами становятся носителем «инфекции», даже не подозревая об этом. Членам семьи с сильной восприимчивостью не удается так просто отделаться от «заболевания». Они превращаются в его постоянных «переносчиков».

Прежде чем приступить к более подробному анализу семейных тайн, необходимо дать определение этому понятию. Любая ли информация, которую скрывает семья, является семейной тайной? Всегда ли семейная тайна – это плохо? Нужно ли обязательно «дойти до самой сути» в работе с семейной тайной?

Начнем с того, что любой человек – это тайна. Когда наши близкие, знакомые или незнакомцы пытаются рассказать нам что-то важное, то, о чем они никогда прежде не говорили, они прежде всего хотят донести до нас информацию о самих себе. Но познать человека до конца невозможно. Тайна, как и человек, – целостный и сложный феномен. Тайна – это не только знание о чем-то, это еще и эмоциональное переживание данного факта, запускающее определенное поведение.

В семье все взаимосвязано, все влияет на все, все движется и все изменяется.

Поэтому, изучая семейные тайны, мы пытаемся каждый раз смотреть на них панорамно, через призму конкретной ситуации данной семьи, истории, эпохи, специфики внутрисемейных отношений, норм и правил.

Семейная тайна – факт из жизни семьи, относящийся к определенному историческому периоду, оказывающий влияние на структуру и коммуникацию семьи, обладающий высокой эмоциональной заряженностью (валентностью) и вследствие сокрытия ведущий к разрушению внутрисемейных отношений.

Для понимания причин возникновения семейной тайны важен исторический контекст: то, что 50 лет назад казалось стыдным или страшным, сегодня может быть нормой человеческого взаимодействия.

Тайна влияет на структуру семьи, так как она ведет к формированию новых ролей в отношениях: «хранителей тайны» и «непосвященных»; меняет характер полномочий: те, кто знают чужую тайну, обретают власть над теми, кому она принадлежит; уничтожает доверие и ведет либо к единению, либо к разобщению членов семьи. Семейная динамика тоже трансформируется: появляются двойные послания, назначаются козлы отпущения, разрушаются семейные ценности, ритуализируются те или иные аспекты взаимодействия, чтобы не было соблазна честно и откровенно обсуждать семейные проблемы. Таким образом, семейная тайна – потенциально деструктивное явление, обусловленное не фактом своего происхождения, а отношением и восприятием членами семьи.

Чтобы событие стало семейной тайной, необходимы следующие условия.

1. Невозможность принятия и открытого проговаривания данного события вследствие его несоответствия личным, внутрисемейным или социальным нормам и правилам.

2. Отсутствие внутрисемейных ресурсов для проживания данного события.

3. Сильные эмоции и переживания, сопровождающие данное событие: гнев, обида, страх, стыд, презрение, зависть.

4. Опасения по поводу возможного осуждения, отвержения или полного разрушения семьи вследствие раскрытия факта события.

5. Прямое или косвенное влияние тайны на остальных членов семьи.

Возникает закономерный вопрос: все ли, что в семье замалчивается, не проговаривается, является семейной тайной? Конечно, нет. Если бабушка не рассказывает о своем первом женихе, погибшем во время службы в армии, потому что она его давно оплакала, дедушке это было известно и данный факт ее биографии прожит и пережит, – это одно. Отвечая на вопрос внучки, бабушка может спокойно, вдумчиво, с печалью и теплом поговорить об этом. Другое дело – когда жених погиб, но бабушка об этом никогда никому не сообщала, потому что знала о ревнивом нраве деда и о том, что он бы ее просто извел допросами с пристрастием. И если у дочерей не складывается с мужчинами или они теряют своих партнеров, а потом и у внучек возникают сложности и страхи при построении близких отношений – возможно, волна исходит как раз от бабушки: «Хорошие мужчины пропадают, они умирают молодыми, а жить приходится с тем, кто остался. Да и не жизнь это, а сплошные мучения. Уж лучше бы одна…»

Одно и то же событие, о котором не говорят в семье, может быть как совершенно незначимым и не влияющим на развитие отношений, так и архиважным, определяющим особенности отношений в семье на три-четыре поколения вперед. Поэтому нам необходимо анализировать то, как именно семья переживает какие-то события, семейные «долженствованиями», тревоги и страхи.

Работая с неясными, непонятными, запутанными моментами семейной истории, следует сохранять уважение к интимной жизни членов семьи. Есть моменты, которые касаются неприятных и болезненных для отдельного человека вещей. Их важно рассматривать с большой долей деликатности. В частности, это касается близких отношений между супругами, в том числе их предпочтений и желаний, и таких вопросов, как прерывание беременности.

И конечно, самое главное, о чем нужно помнить: у человека всегда есть выбор. Именно он решает, рассказать о тайне или нести это бремя в одиночку. Но мы не знаем наверняка, к чему может привести как раскрытие любого секрета, так и его хранение. Тайна – это точка бифуркации, точка риска и для самого человека, и для его семейной системы.

1.2. Какие бывают тайны?

Каждая живая система (а человек – тоже система) имеет свои тайны. Под тайной в широком смысле понимается закрытая информация, которой владеет узкий круг лиц и которая не подлежит разглашению. Существуют различные виды тайн: государственная, коммерческая, служебная, личная. Есть военная тайна, тайна следствия, врачебная тайна, тайна усыновления и др.

Психолог по роду деятельности постоянно сталкивается с профессиональной тайной, как, впрочем, и священнослужители, врачи и адвокаты. В профессии психолога существует принцип конфиденциальности, заключающийся в том, что специалист не разглашает информацию, получаемую от клиентов. Если он использует эти сведения, например, для доклада на профессиональной конференции или написания статьи, они должны быть представлены в виде, исключающем идентификацию личности клиента.

К информации, затрагивающей неприкосновенность частной жизни, относятся такие виды тайн, как тайны личная и семейная, тайна переписки, личных сообщений и т. п.

Семейные тайны – это особый вид тайн. В основе семейной тайны лежит какое-то событие или факт из жизни членов семьи, который в тот или иной период по разным причинам не подлежит свободному обсуждению.

Личная тайна отражает важные факты и сведения о жизни конкретного человека. Семейная тайна касается значимой информации о частной жизни двух и более лиц, связанных семейными отношениями. Таким образом, для работы психологу важно провести грань между личной и семейной тайной.

В быту мы часто сталкиваемся с ситуацией, когда кто-то пытается узнать личную или семейную тайну, чтобы кому-то отомстить, кого-то дискредитировать, в целях наказания обидчика или манипуляции общественным мнением. В наше время защита личной и семейной тайны становится все более проблематичной – средства массовой информации, интернет-технологии, программы слежения значительно осложняют соблюдение права человека на частную жизнь. Например, вездесущие папарацци, ставшие в 1997 году причиной смерти принцессы Дианы, «всего лишь» хотели получить ее фото с Доди аль-Файедом и при этом нарушали границы ее личной жизни. Мы можем только догадываться, какие отношения связывали эту пару, но она имела право на свои тайны, хранение которых, к сожалению, стоило этим людям так дорого…

Очень важно помнить, что разглашение семейной тайны подобно открытию ящика Пандоры – мы совершаем действие, которое невозможно отменить. Но хранение в доме этого ящика – тоже опасная вещь. Поэтому мы снова и снова ищем возможность пройти между Сциллой утаивания и Харибдой открытия секрета, руководствуясь принципом минимизации вреда.

Работая на одну потребность в сохранении информации, семейные тайны могут переживаться по-разному. В зависимости от эмоционального фона, сопровождающего семейные тайны, выделяют их следующие виды.

1. Страшная тайна. Основное чувство, которое сопутствует воспоминанию о тайне, – это страх либо ужас. Хранители тайны боятся, что ее разглашение будет разрушительным для семьи или ее членов. Эта тайна обычно задевает важнейшую потребность человека – потребность в безопасности. И сохранение тайны, и ее сокрытие одинаково опасно: постоянный страх вызывает «замирание» организма, сужение сосудов, притормаживание всех процессов. В семьях, хранящих страшные секреты, часты приступы паники, наблюдается повышенный уровень тревоги. Подобные тайны существуют в семьях, в которых есть родственники психопаты, социопаты, убийцы, насильники. Иногда члены семьи боятся рассказывать об этом даже друг другу. Неназываемое усиливает страх, разъедая души хранителей страшной тайны.

2. Стыдная тайна. Основное переживание, которое испытывают родственники в семье с такой тайной, – это стыд, вызванный нарушением каких-то моральных или нравственных норм, совершением социально осуждаемого поступка. Это может быть гомосексуализм, лишение свободы, проституция, внебрачные дети, измена. Подобные ситуации сопровождаются чувством позора и желанием никогда никому не рассказывать ни о самом событии, ни о родственниках, которые пошли на такие действия. «Спрятаться от стыда», «сгореть от стыда» – это переживания, характерные для хранителей постыдной тайны. Такие секреты могут «проявляться» в виде знаков на теле – кожных заболеваний, через положение туловища, жесты, мимику (склоненная голова, опущенные глаза), а также посредством попыток прятаться от других в ситуациях, где собирается много людей.

Пятна позора

Девочка-отличница, гордость лицея, в первый раз после сдачи экзамена в старших классах попробовала спиртные напитки с одноклассниками. Выходивших со школьного двора школьников заметила завуч, которая и отвела их к директору. Жара, тревога и воздействие на организм непривычного алкоголя привели к тому, что девочку вырвало прямо в кабинете директора на ее светлый ковер. Ситуация не стоила выеденного яйца, но директор решила устроить «показательную порку». Были вызваны родители, собран родительский комитет, написано письмо в милицию о «хулиганском поступке». Отличница прошла через все круги ада. В итоге родители забрали документы из лицея и отнесли их в обычную школу. А у девочки на лине появились красные пятна в виде бабочки – «пятна позора», как назвала их мать, не поддержавшая дочь, а усилившая ее переживание стыда. Девочка не хотела выходить на улицу, мама же считала, что это – наказание за ужасный поступок. Пятна не проходили… Диагноз – системная красная волчанка – поставили спустя несколько месяцев. Ситуация в школе, тяжелые переживания и необходимость скрывать тайну «ужасного поступка» от родственников и знакомых привели к сбоям в иммунитете и спровоцировали начало серьезного аутоимунного заболевания.

3. Печальная тайна. Воспоминание об этой тайне в семье сопровождается депрессивным фоном у родственников. Преобладающие эмоции – грусть, тоска, уныние. Погибшие на войне, безвременно ушедшие или пропавшие без вести члены семьи, потеря социального статуса, родового гнезда, близких людей, когда об этом нельзя говорить, – это та утрата, которую несут члены семьи, иногда «передавая» ее другим поколениям. В семьях с такими тайнами часто наблюдается сниженное настроение, депрессии. Это может быть тайна, связанная с многочисленными выкидышами или абортами у женщины, несчастной любовью, потерей значимых отношений. Но эту грусть по каким-то причинам нельзя проявлять открыто – нужно делать вид, что все хорошо.

4. Святая тайна. Хранению такой тайны нередко сопутствует чувство гордости, ощущение правильности происходящего. Иллюстрацией может служить известная баллада Роберта Льюиса Стивенсона «Вересковый мед». Шотландский король, предавший огню и мечу страну медоваров, потребовал у последних оставшихся в живых, отца и сына, рецепт старинного напитка. Отец обещает выдать рецепт, но только если убьют его сына.

Святая, священная, сакральная тайна сохраняется даже ценой жизни – благодаря этому семья присоединяется к чему-то большему, значимому, ценному, что ведет к совершенно уникальному характеру переживаний. Пример такой тайны – сохранение своей веры в условиях борьбы, направленной на ее искоренение, как происходило у первых христиан или старообрядцев.

5. Мрачная тайна. Наличие такой «готической» тайны в семье сопровождают ощущения обреченности, предрешенности, невозможности изменить ситуацию наряду с чувствами страха и печали. Причины, по которым об этой тайне нельзя рассказывать другим, зависят от ряда характеристик семьи. Поэтому одни и те же факты будут восприниматься семьями по-разному. Так, в практике моей работы трагический случай в двух семьях – суицид мальчика с гомосексуальными наклонностями – переживался полярными способами. Одна семья очень стыдилась произошедшего и пыталась найти причины, почему же сын «был не такой, как все». Другая семья погрузилась в глубокую печаль: родители не могли понять, почему ребенок не пришел к ним за поддержкой. В первой ситуации «объектом» переживаний семьи был гомосексуализм, а фоном – смерть ребенка; во второй – с точностью до наоборот. Но обе семьи придумали «лакированную историю» для социума.

Тайна редко остается на одном уровне. Личная тайна может не касаться остальных членов семьи, но если они вовлечены во взаимодействие с хранителем тайны, то обязательно заметят лихорадочный блеск глаз, изменения в поведении, грусть, уход от общения. Семейная тайна может быть включена в секреты более широкого социального уровня – например, семья, работающая на оборонном заводе, может хранить государственную тайну, которая стала семейной.

Тени ушедших предков

Матвей, красивый высокий мужчина, историк по образованию, занимается возрождением древних боевых искусств. Он создал рыцарский клуб, успевает и работать, и поддерживать свое детище. Матвей женился на женщине с ребенком от предыдущего брака, и мужчина относится к нему как к собственному сыну.

Изучение семейной истории показало, что отец Матвея умер как раз в том возрасте, в каком сейчас его пасынок. Мужчина занимается с приемным сыном, постоянно возится с ним. У него есть ощущение, что он делает то, что должен. Очевидным является факт, что Матвей старается дать ребенку то, чего был лишен сам после отцовской смерти, и, отождествляя себя с отцом, пытается исцелить травму, которую получил, его потеряв. Когда я спросила Матвея, от чего умер его отец, он замялся, но потом сказал: «Теперь, я думаю, можно».

Его отец был физиком-ядерщиком. Участвуя в разработке и испытании ядерного оружия, он регулярно наблюдал за взрывами из небезопасного укрытия, потому что защита была неудобной, а оптические приборы – несовершенными. Он заболел и умер через несколько месяцев, однако семье было запрещено говорить, следствием какой именно работы стала его болезнь. Ему была назначена обычная пенсия, хотя заболевание стало следствием его профессиональной деятельности.

О том, чем на самом деле занимался отец, знала одна мать. Это была секретная информация. Мама хранила тайну, и только когда сыну было уже за 20, она рассказала ему печальную историю. К этому времени распался Советский Союз, все изменилось… Удивительно то, что сын, не зная подробностей жизни отца, выбрал профессию военного историка и стал заниматься древним оружием. На предпочтения, отношения Матвея – на все оказывает влияние тень ушедшего отца и хранившаяся много лет тайна.

Скрываемая информация может обернуться драмой, трагедией, бедой, хотя в основе такого секрета, как правило, лежит идея «так будет лучше». Поэтому важно понимать, как глубоко в историю семьи уходит тайна, кто может пострадать, а чья жизнь облегчится в результате раскрытия правды.

1.3. Глубина семейной тайны

Где много тайн, там много зависти и преступлений.

В. Швебель

Каждый раз, встречаясь с семейной тайной, обнаруживая непонятные и загадочные моменты в жизни семьи, мы выбираем: двинуться за своим любопытством, попробовать поймать то, что мелькает в отведенных взглядах, вздохах, недомолвках, или оставить в покое и секрет, и тех, кто его охраняет. Если мы решаем попробовать раскрыть тайну, нужно учитывать, что жизнь семьи не одномерна. И только изучение ее уровней позволит понять различные семейные проблемы. Альберт Эйнштейн говорил: «Невозможно решить проблему на том же уровне, на котором она возникла. Нужно стать выше этой проблемы, поднявшись на следующий уровень». Поэтому мы послойно, как бы снимая листы с кочана капусты, пытаемся добраться до самой сути путем анализа тех или иных аспектов существования семьи.

Выделим следующие уровни жизни семьи.

♦ Я сам себе семья. Мы имеем дело с жизнью отдельного члена семьи: его личной историей, характером, переживаниями, мечтами, чаяниями, ошибками, надеждами, опытом. Здесь нужно помнить, что человек не явился из другой галактики: у него были папа и мама, бабушки и дедушки, и они как-то повлияли на его образ жизни, выбор друзей, предпочтения в еде, хобби, способы общения, привычки и приоритеты, а также на его темперамент, внешность, болезни. Проблема отдельного члена семьи часто становится более понятной и многогранной, если посмотреть на нее через призму семейной истории, проанализировать включенность человека в различные связи и отношения внутри семьи, его верность (преданность, лояльность) старшим родственникам при осуществлении того или иного выбора: профессии, партнера, стиля жизни.

♦ Я, мой супруг, мои дети. Ко мне часто обращаются супружеские пары и семьи с детьми, где возникли проблемы в отношениях, во взаимопонимании. При работе с такими людьми следует отказаться от поиска правых и виноватых и рассматривать любое поведение как определенное па в танце, в котором задействована вся семья. На этом уровне видны взаимодействия и взаимоотношения, коалиции и система власти, структура семьи и принятые способы общения. Встречаются семьи с очень разными нормами и правилами. Нужно понять, что скрывает семья и для чего она это делает. Когда семья обращается к врачам за помощью в связи с телесными недугами, которые оказываются психологическими по происхождению, она зачастую получает «путевку» к специалисту по психическому здоровью и с помощью психолога разбирается в различных аспектах внутрисемейных отношений.

♦ Я, мои родители, их родители и много прапрародителей. Мы можем представить жизнь расширенной семьи – семьи, состоящей из трех и более поколений. Границы отношений могут быть сильно переплетены и запутанны из-за проживания на одной территории людей, принадлежащих к разным семьям. В качестве проблемных зон нередко выступают конфликты молодого поколения, живущего с родителями или прародителями; несправедливость при делении наследства; наличие «любимчиков» и «козлов отпущения»; отвержение и исключение из семьи; предательство и самопожертвование; совместный быт большого количества очень разных людей… И все это только крошечная часть проблем, которые возникают при панорамном взгляде на большую семью.

♦ Моя семья и весь мир. Говоря об этом уровне, мы стараемся понять, как семья взаимодействует с широким социальным окружением – детским садом, школой, соседями по двору, системами поддержания правопорядка и здравоохранения, профессиональной средой взрослых членов семьи. Мы также анализируем, что происходило в социуме в тот или иной момент жизни семьи – война, революция, застой, перестройка, – и пытаемся выяснить, какие способы выживания использовались при этом.

На уровне одной личности тайны иногда связаны с тем, что человек когда-то солгал, совершил низкий поступок, кого-то предал, участвовал в социально неодобряемом действии. Однако чаще всего тайны обусловлены нарушением «каких-то культурных или нравственных норм, принятых в обществе, религии или личной системе ценностей… Вот некоторые сюжеты тайн: предательство, запретная любовь, недозволенное любопытство, отчаянные поступки, вынужденные действия, безответная любовь, ревность и отвергнутые чувства, месть и ярость, жестокость к себе и другим, предосудительные страсти, желания и мечты, предосудительные сексуальные склонности и интересы, нежелательная беременность, злоба и ненависть, случайная смерть или увечье, нарушенные обещания, трусость, потеря самообладания, незавершенное дело, неспособность что-либо сделать, закулисные интриги и махинации, пренебрежение, злоупотребление».[2]

На уровне взаимодействия родителей и детей, когда речь идет об отношениях между поколениями, нередко обнаруживается хранение тайны, потенциально разрушительной для системы. Супруги могут тщательно оберегать секреты, связанные с родственниками либо с их сегодняшними отношениями. При включении нового члена в систему его попытки выяснить семейную тайну пресекаются. Как супружеская пара, так и многопоколенная семья могут хранить тайны, связанные с психической или соматической болезнью (вспомним первую жену мистера Рочестера в романе Ш. Бронте «Джейн Эйр»), предыдущими браками, умершими детьми, неблаговидными поступками – изменами, кражами, обманами и др.

На уровне отношений семьи с окружающим миром иногда также принято скрывать значимую для семьи информацию. С одной стороны, семья может хранить запрещенные к распространению сведения о родственниках, способные навредить ее социальному статусу: например, об осужденных членах семьи, об их происхождении, национальности, вероисповедании.

С другой стороны, социум также способен оберегать свои тайны, важные для жизни семьи. Примером может служить тщательно скрываемая на государственном уровне информация о том, что дедушка Владимира Ильича Ульянова-Ленина Александр Дмитриевич Бланк (до крещения – Израиль Бланк) был евреем. Когда М. Штейн начал изучать архивные документы семьи Ульяновых, ему предложили перестать интересоваться А. Д. Бланком: «Мы не позволим вам позорить Ленина!».

Недавний скандал с организацией WikiLeaks (от англ. leak – «утечка»), опубликовавшей огромное количество секретных документов, связан как раз с раскрытием ряда государственных тайн. Несправедливые обвинения, угрозы для жизни, испорченная репутация – вот чем грозит создателям организации распространение тщательно охраняемой информации. Это яркое свидетельство реакции части людей на «вынесение сора из избы». Если тайна тщательно хранится, она заключает в себе потенциальную опасность для кого-то из членов семьи.

В нашей стране закрытой была информация о пропавших без вести на фронте, погибших в лагерях и сталинских застенках. Из-за страха социального осуждения в семье нередко «забывали» о ком-то из ее членов, который через десятки лет мог быть посмертно реабилитирован и тем самым возвращен в систему. Но даже сейчас государство открыло далеко не все архивы, и многие потомки продолжают искать ответы, анализировать события давно минувших лет, пытаясь понять, что же произошло на самом деле.

Итак, несмотря на страх, отчаяние, трудности и препятствия, люди по-прежнему исследуют тайны в поисках ответов на свои вопросы. Ведь несмотря на фактор времени, вероятность предания забвению тех или иных событий, людям важна правда.

Глава 2. Человек решает хранить тайну

Тайна – та же сеть: достаточно, чтобы прорвалась одна петля, и все расползается.

В. Гюго

2.1. Почему мы храним тайны?

Самые главные вопросы, на которые нам предстоит ответить в этой главе: почему человек решает хранить тайну и как он это делает? В то же время историю семейной тайны, по сути, можно свести к двум классическим вопросам психотерапии: чего человек хочет и чего он боится?

С момента, когда член семьи узнал о чем-то, чему предстоит стать тайной, до момента, когда он становится ее хранителем, проходит некоторое время, в течение которого осуществляется выбор между разглашением и удержанием. Что за этот период переживает человек? С какими чувствами, тревогами, страхами он сталкивается? Как именно он принимает решение – легко и свободно или мучительно, с долгими размышлениями? У всех это происходит по-разному.

Почему человек решает никому не рассказывать о тайне? Чаще всего потому, что существует явная или мнимая угроза каким-то значимым для него отношениям. Разглашение секрета приведет к изменениям, и есть вероятность, что они будут неблагоприятными. Возникающие чувства, с которыми сложно справиться, усиливают тревогу. И в то мгновение, когда принимается решение, оно кажется единственно правильным.

Соблазняющий любовник матери

Отец Елены бросил ее мать беременной и развелся вскоре после рождения дочери. Мать, медицинская сестра с очень скромной зарплатой, работала на полторы ставки и мечтала о другой жизни для дочери. Но ее возможности были очень ограниченны. Когда Елене исполнилось двенадцать, мать встретила обеспеченного мужчину. Он состоял в браке и не планировал разводиться с женой, но помогал материально, что вполне устраивало мать. Через год они стали жить вместе в однокомнатной квартире, мужчина возвращался к своей семье только на выходные. Мать иногда уходила в ночные смены, и ее любовник в это время оставался наедине с Еленой.

Когда ей было четырнадцать, он впервые лег в ее постель… Изнасилования не было, но действия мужчины по отношению к девочке были не только откровенными, но и развратными. Это продолжалось год, после чего Елена сбежала жить к бабушке. Но ни тогда, ни сейчас она ни разу не пожаловалась матери. Придя на терапию через 20 лет после вышеописанных событий, Елена с трудом могла говорить о произошедшем. На мой вопрос, почему она не рассказала обо всем маме, Елена пояснила, что та была очень счастлива с этим мужчиной. Елена видела, как тяжело им с матерью жилось, и считала это определенной «платой» со своей стороны за материальный достаток и сияющие глаза мамы.

Тайна, как правило, связана с опасностью – реальной или мнимой. Почти всегда, когда мы прикасаемся к тайне, выясняется, что есть множество причин, по которым больно, страшно или стыдно ее раскрывать. Носителю тайны кажется, что он поступает правильно, что ему легче нести это бремя в одиночку, чем разделить его с другими. Страх за близких, их благополучие, целостность семьи или сохранение своего места в ней приводит к тому, что в точке выбора человек решает оставить все так, как есть, и не подключать других к семейному секрету.

Человек предпочитает хранить тайну, потому что в борьбе между страхом и желанием побеждает страх. Проходит время – и на опасения в связи с раскрытием секрета наслаивается боязнь того, что за утаивание чего-либо, как и за хранение оружия, наркотиков, похищенных денег, впоследствии придется отвечать. Поэтому тайна одновременно и забывается, и не забывается никогда. Итак, человек хранит тайну, потому что он:

♦ опасается за себя – свою репутацию, физическое здоровье, жизнь;

♦ боится за близких людей, которые могут пострадать в случае открытия секрета;

♦ переживает за значимые отношения – их стабильность и надежность;

♦ волнуется за значимые отношения, в которые он включен, – за свою семью, коллектив и др.

Если хорошо спрятать тайну не удается, то фантазии о ее раскрытии со временем хронифицируются и обретают форму привычного стереотипа:

♦ вспомнил (когнитивный процесс);

♦ испытал стыд, испугался, разозлился, расстроился, почувствовал себя виноватым (эмоциональный процесс);

♦ в очередной раз предпочел не рассказывать и перестал дышать или окаменел (на профессиональном языке – усилил мышечный панцирь, спровоцировал выброс в кровь порции кортикостероидных гормонов и т. п.) (телесный процесс).

Таким образом, хранение тайны медленно убивает человека – психологически, физически, социально. Но человек в это не верит и продолжает хранить в недрах своей души запасы «радиоактивных веществ», отравляющих жизнь и ему, и близким людям. Основная причина этого проста: человек любит своих близких. Он любит мать, отца, ребенка, брата, сестру, бабушку, тетю, всю свою семью и боится, что, если тайна раскроется, они пострадают. Как ни парадоксально это звучит, но семейные секреты хранят именно из-за любви, осознания значимости семейных отношений и ценности принадлежности к этому кругу. Иногда со временем на любовь наслаиваются обиды, злость, непонимание, печаль, другие чувства и переживания. Но любовь первична, и именно из-за нее – или во имя – люди решаются оберегать семейную тайну.

2.2. Как мы храним тайны?

В групповой психологии есть один известный эксперимент. Участников просят вспомнить и подумать о какой-то тайне, о том, что они, возможно, никогда никому не рассказывали. Это чрезвычайно неприятные история или событие, поступок, за который очень стыдно, крайне болезненная тема. Затем испытуемым предлагается удобно сесть на стуле и закрыть глаза. Ведущий говорит: «Сейчас я начну передвигаться в пространстве группы и выбирать того, кто должен раскрыть свою тайну. Как только я дотронусь до вашего плеча, вам необходимо будет все рассказать». После этого в течение пяти-семи минут ведущий подходит к каждому участнику, наклоняется к нему, некоторое время стоит рядом… Затем сообщает всем участникам, что эксперимент закончен и можно открыть глаза.

Цель этого эксперимента состоит не в том, чтобы узнать чью-то тайну: в итоге ведущий так ни до кого и не дотрагивается. Испытуемым предстоит осознать чувства и переживания, сопровождающие мучительный процесс воспоминаний о тайне и возможное ее раскрытие. Многие участники, осмысливая этот опыт, говорят о своих намерениях и выборе «рассказать – не рассказать» следующее: «Я представлял, что́ другие обо мне подумают, если я расскажу о тайне»; «Я сразу решил, что расскажу о чем-то другом»; «Я бы все равно не стал рассказывать».

Гораздо интереснее то, что происходит с чувствами, эмоциями, телом. Одни испытывают приступ паники. Другие цепенеют. Третьи ничего не чувствуют. Четвертые сильно пугаются. Пятые ощущают стыд. У шестых увеличивается частота пульса, возникает шум в ушах. Седьмые понимают, что все происходящее – бесполезная трата времени, у них возникает непреодолимое желание сбежать из этого пространства, и они погружаются в телефон, компьютер или фантазии… Но ни один не остается равнодушным.

Тайна – это то, что выводит из равновесия. Даже воспоминание о ней вызывает своеобразный «перепад температур», как прыжок из хорошо натопленной бани в ледяную прорубь. Только что участники были спокойны, веселы, сосредоточены – но даже мысль о том, что придется говорить о тайне, приводит к резкому изменению психологической атмосферы.

Предательница

Полина пришла ко мне на терапию по рекомендации коллеги-психолога Н.: он преподавал в вузе, где она на заочном отделении получала высшее психологическое образование. Наша работа в основном концентрировалась вокруг ее отношений с любовником – женатым мужчиной, который жил двойной жизнью. Он купил Полине квартиру и проводил у нее много времени в течение дня. Вечером он уезжал домой, к жене. Отношения, наполненные унижениями, ревностью и зависимостью (он оплачивал ее обучение, полностью содержал Полину и ее дочь), приносили молодой женщине много боли, однако она все время пыталась обвинять себя в том, что происходило.

О родительской семье она говорила неохотно – я знала лишь о том, что мать с отцом разведены с тех пор, как Полине исполнилось три года. Отец почти не интересуется ее жизнью, мать иногда ей помогает.

В работе Полина была активной и веселой. Даже говоря о неприятных ситуациях, она улыбалась и сама себя подбадривала: «Все будет хорошо»; «Ничего страшного»; «Что-то я разнылась». Я пыталась обратить ее внимание на то, что она очень много делает для себя сама, словно меня нет рядом, но Полина искренне не понимала, что я имею в виду. Она все время пребывала «в броне» и не подпускала близко, однако продолжала исправно приходить раз в неделю. Основным защитным механизмом Полины было отрицание, и она часто отказывалась мириться с реальностью. Так продолжалось примерно полгода. Полина посещала сеансы, весело щебетала о жизни, потом проводила время с любовником. При этом, когда она рассказывала как о радостных, так и о болезненных и неприятных событиях, выражение ее лица не менялось.

Но однажды Полина пришла на сессию разъяренная и с порога обвинила меня в том, что я обсуждала со своим коллегой Н. ее личную жизнь. Я была в шоке, не понимая, что случилось, но сдержала свое желание оправдаться. Я не общалась с коллегой уже несколько месяцев и уж тем более никогда не обсуждала с ним историю Полины. Поэтому ее реакция была своеобразным подарком, позволяющим узнать о Полине что-то новое.

Я начала осторожно исследовать ее переживания. Вначале она бурно реагировала на любые мои вопросы: «Вы сами все знаете»; «Зачем вы спрашиваете» и т. п. Она несколько раз с горечью повторила: «вы меня предали!» Но потом аффект спал, и она рассказала мне, что произошло.

Оказалось, вчера вечером в университете был концерт. Когда он закончился, Полина с подругами вышла на улицу. Мой коллега Н. стоял у крыльца. Они поздоровались, перекинулись несколькими словами. В этот момент подъехала и остановилась машина. Полина стала прощаться, а коллега спросил: «Это твой муж?»

Полина замолчала и выжидающе посмотрела на меня.

– И что? – искренне недоумевая, спросила я.

– Как «что»? Ведь только вы знаете, что мой любовник и я просто встречаемся, у него есть официальная жена…

Я еще больше удивилась и по-прежнему хотела выяснить, что все-таки произошло:

– Я правда не понимаю…

– Как «не понимаете»? За мной заехал мой бывший муж, он таксист. А. Н. задал мне вопрос: «Это твой муж?» Значит, вы рассказали, что мой любовник – не мой муж, раз он так спросил…

Я была растеряна, но собралась и еще раз проанализировала события. Полина с однокурсницами и мой коллега Н. поздно вечером стояли на улице возле входа в университет, затем подъехала машина, Полина сказала: «Это за мной» – и попрощалась, коллега задал ей вопрос: «Это твой муж?» На основании чего Полина сделала вывод, что коллега что-то знает о перипетиях ее отношений с мужчинами, оставалось неясным.

Но я решила не разубеждать Полину, а узнать, откуда появилось такое сильное переживание о том, что я ее предала. Я осторожно спросила девушку, кто ее предавал и на какие прежние ситуации из ее жизни похоже произошедшее вчера вечером. Полина перестала дышать, а потом расплакалась, впервые не демонстрируя, что все хорошо, а став живым, страдающим человеком.

Оказалось, что я «сделала, как ее мама». Мама много раз предавала дочь – рассказывала подругам ее секреты, выбалтывала соседям то, что не предназначалось для их ушей… И самым сложным было то, о чем Полина никогда никому не рассказывала, ее боль и ее тайна – мама пьет. Пьет давно, часто и много. Неоднократно лечилась. Именно поэтому Полина так зависима от любовника – она не может разменять трехкомнатную квартиру, в которой живет мама, потому что та не приватизирована и давно стала притоном для всего района. Ей постоянно стыдно за маму, она ни с кем не говорит о ней. Папа не просто пьет – он хронический алкоголик и лишен родительских прав, с тех пор как Полине исполнилось пять лет. Он иногда приходит к ней и просит денег. Один раз это случилось в присутствии любовника, который потом неоднократно возвращался к темам «Какая у тебя семейка» и «Как я тебя осчастливил».

Только после открытия этой тайны мы смогли спокойно обсудить, как я стала «матерью-предательницей», а мой коллега – «позорящим отцом». Перенос – бессознательный процесс, и я превратилась в тот значимый объект из жизни девушки, который был «надежно спрятан» от меня из-за сопровождающего ее отношения чувства стыда за мать. Благодаря произошедшему Полина смогла рационально посмотреть на ситуацию и уже на следующей сессии со смехом сказала, что на вопрос коллеги: «Это твой муж?» – она могла бы ответить: «Нет, таксист». Ведь реакция коллеги на то, что в темноте подъехала машина и молодая женщина идет к ней, была вполне естественной: муж заехал за своей женой. Но этот невинный вопрос привел Полину к сильной фрустрации. Она испугалась, что окружающие все поймут и ее фальшивая жизнь разрушится под давлением реальности… Девушка почувствовала, как сама себя выдает, потому что боится, что кто-то другой узнает ее многочисленные тайны: о родителях-алкоголиках, о любовнике, который посещает с ней разные места и мероприятия и которого она представляет как своего мужа, о зависимости от его денег, о разводе с первым мужем… Огромный груз скрываемой информации и необходимость все время держать лицо привели к тому, что Полина испытывала хроническое напряжение. И лишь после этого кризиса в наших отношениях она наконец смогла открыться и начала говорить о себе довольно личные вещи.

Даже если человек на какое-то время забыл о тайне, вокруг все время происходят напоминающие о ней события. Намек знакомой, схожая ситуация у соседей, сериал с аналогичной историей… Снова и снова запускается процесс воспоминания о тайне – и последующий виток попыток вычеркнуть ее из памяти, сделать вид, что ничего не было. Человек пытается сделать что-то, чтобы «аннулировать» прошлое, компенсировать неприятное событие достижениями или переключением на нечто, приносящее удовольствие… Люди стараются забыть – и используют для этого разнообразный арсенал как осознаваемых, так и малоосознаваемых средств. К неосознанным способам справиться с тайной, похоронить или превратить ее во что-то другое относится использование нашей психикой защитных механизмов.

Для понимания того, как человек предпочитает сохранять тайну, нам понадобится введенное еще Зигмундом Фрейдом и широко используемое в разных направлениях психотерапии и обыденной жизни понятие защитных механизмов, или защитных процессов. Нам важно знать: что именно пытается защищать человек, который является хранителем тайны, и как данный выбор сказывается на его жизни.

Защиты «имеют множество полезных функций. Они появляются как здоровая, творческая адаптация и продолжают действовать на протяжении всей жизни. Человек, который „включает“ механизм защиты, бессознательно стремится выполнить одну или обе из следующих задач: 1) избежать или овладеть неким мощным угрожающим чувством – тревогой, иногда сильнейшим горем или другими сильными эмоциональными переживаниями; 2) сохранить самоуважение».

Сегодня в различных психодинамических теориях защиты рассматриваются как средство преодоления тревоги, переживания горя, способ поддержки позитивного образа «я». Набор защит у каждого человека индивидуален, как отпечатки пальцев. На его формирование влияют следующие факторы:

♦ врожденный темперамент;

♦ характер пережитых в раннем детстве стрессов;

♦ защиты, используемые родителями, учителями, членами семьи, другими значимыми людьми: ребенок обучается им, наблюдая за поведением окружающих;

♦ защиты, которые человек успешно применял в своей жизни, убедившись, что они работают.

Сохранение тайны всегда связано с действием каких-то защитных механизмов. Рассмотрим следующие из них:

♦ отрицание;

♦ расщепление;

♦ идеализация и обесценивание;

♦ проекция;

♦ интроекция;

♦ соматизация.

Отрицание – ранний способ справляться со сложными и болезненными ситуациями. Главное – не признавать случившееся, и тогда событие, поступок, чувство или проблема волшебным образом исчезнут. В этом случае человек уверенно говорит, что все прекрасно, ничего страшного не случилось или что вообще ничего не было.

«У меня все хорошо»

Марина посещает терапевтическую группу, потому что она не уверена в себе, в своем выборе профессии. Она состоит в браке уже три года, детей нет. Несколько раз в жаркое время года она приходила на занятия в платьях с длинным рукавом, в пиджаках и блузках. Когда она появилась со ссадиной на скуле, группа не смогла проигнорировать ее внешний вид. Однако на все расспросы участников она лишь улыбалась и отвечала, что не хочет об этом говорить. Ей задали прямой вопрос: не муж ли ударил Марину? К удивлению присутствующих, Марина в этот момент резко встала, взяла сумочку и вышла за дверь. В группу она не вернулась.

На следующий день девушка позвонила и попросила о часе индивидуальной терапии. После аккуратных расспросов о ее уходе Марина с болью сообщила, что ее действительно ударил муж. Оказалось, что он и раньше не раз поднимал на нее руку. Но на все мои попытки заметить, что такие отношения опасны, Марина улыбалась и говорила: «Ничего страшного. Я сама виновата. Я его спровоцировала. Я все контролирую».

Она свято хранила тайну на протяжении трех лет и никому раньше не рассказывала о совершающемся насилии. Девушка яро убеждала меня, что ее муж – прекрасный человек, не курит, не пьет, не гуляет, работает в милиции на хорошей должности и что так живут многие люди. Попытки помочь ей осознать серьезность положения и даже опасность для ее жизни Марина с легкостью отметала. Она ушла из группы, записавшись на индивидуальную терапию, потому что опасалась, что «участники будут ее донимать». Девушка также попросила передать им привет без упоминания о том, что она приходила ко мне. Я предложила ей самой сказать участникам о том, что она покидает группу, или написать об этом в их закрытой группе в Facebook, но она отказалась. Говорить о том, что муж ее регулярно избивает, Марине было больно, стыдно и неприятно. Уход из группы, сопряженный с тем, что участники стали догадываться о ее «счастливой» семейной жизни, позволил ей в очередной раз проигнорировать правду. Лишь через полтора года, заплатив сломанными челюстью и рукой, Марина услышала меня и смогла открыться не только новой группе, но и своим близким. Оказалось, что все годы ей было очень страшно признаться собственным родителям, что ее брак не такой удачный, как они себе представляли. Именно они были теми «виртуальными судьями», которым было невозможно рассказать правду о своей семейной жизни.

Расщепление – это защитный механизм, заключающийся в том, что внешний мир разделяется на абсолютно хорошие и абсолютно плохие объекты. Бог и дьявол, верные и неверные, богатые и бедные, герои и злодеи – все мы ежедневно сталкиваемся с социальной реальностью, где одним приписываются исключительно положительные, а другим – сугубо отрицательные черты, намерения, мотивы. В контексте семейных тайн расщепление у одного члена семьи ведет к расщеплению во всей системе.

Изгнанная

Варвара, молодая женщина 30 лет, участница долгосрочной программы по системной семейной терапии, пыталась понять, почему от нее отвернулась семья. Ее родители рано умерли, и с 17 лет она жила одна. Тетка, сестра отца, и бабушка по отцовской линии пытались ее поддерживать. Родители матери жили далеко и были уже пожилыми.

Когда Варваре было 18, она встретила главную любовь своей жизни. Его звали Тамерлан, и он был на 16 лет ее старше. Мужчина приехал из другой страны, гражданином которой оставался на протяжении всего периода работы в Беларуси. Бабушка и тетя не знали об этих отношениях – с ними Варвара в основном делилась проблемами, связанными с учебой. В возрасте 23 лет Варвара забеременела от Тамерлана, с которым встречалась к тому моменту уже пять лет.

Тамерлан очень обрадовался этому событию. Он быстро купил квартиру, сделал в ней ремонт и оформил недвижимость на Варвару. Мужчина нежно заботился о девушке, поддерживал ее, говорил о любви и свадьбе. Беременность протекала сложно, со скачками давления и перепадами настроения. Но Варвара держалась – ведь рядом был любимый. Ничто не предвещало беды. Тамерлан много работал, уходил рано, возвращался поздно, и днем Варвара была предоставлена сама себе. Тамерлан всегда знал, где она, – он звонил ей много раз в течение дня.

Однажды, придя вечером домой, Варвара обнаружила, что Тамерлан исчез. Не было ни его вещей, ни чемоданов… Это было очень странно – раньше Тамерлан всегда забирал только один чемодан и комплект вещей для командировки, а теперь не оставил ничего. Варвара пыталась ему позвонить, но телефон все время был вне зоны действия сети. На следующий день Варвара пришла к нему в офис – сотрудники сказали, что Тамерлан уехал на родину, и попросили их не беспокоить.

Варвара погрузилась в глубокую депрессию. Не спасло даже рождение сына. Она перебирала мельчайшие подробности отношений с Тамерланом и не могла понять, что же случилось. Через некоторое время, проведя собственное расследование, она выяснила, что Тамерлан женат. Он вернулся к семье, потому что умер его отец, глава семьи, а дела фирмы потребовали его присутствия на родине. Двойное предательство подкосило Варвару. У нее не осталось близких людей, кроме тети, бабушки и двоюродной сестры.

Однако попытки получить поддержку в семье оказались еще более болезненными, чем исчезновение Тамерлана. Узнав, что Варвара беременна и одинока, тетка сказала ей, что она больше не член их семьи. Несмотря на то что описываемые события происходили в XXI веке, девушку обвинили в распутстве, в том, что она опозорила семью, собирается принести в подоле и ее ребенок будет незаконнорожденным… Тетка запретила Варваре звонить бабушке, общаться с сестрой и приказала забыть дорогу в их дом.

Рассказывая об этом, Варвара плакала. Она никак не могла смириться и понять, почему с ней так поступили. Участники группы сопереживали Варваре и подбадривали ее, делясь своими семейными историями.

Программа длилась четыре года, и в это время умерла бабушка Варвары. Так как она не оставила завещания, Варвара тоже стала одной из наследниц. И только в суде, когда зачитывались документы, Варвара поняла, что бабушка родила ее тетку до брака, а замуж вышла спустя несколько месяцев после ее появления. Варвара провела еще одно расследование, пытаясь узнать о судьбе родственников. Она выяснила, что ее бабушка Агнешка 1 929 года рождения в молодости жила с родителями в маленькой польской деревне. В детстве ей пришлось испытать все тяготы и лишения войны. Бабушка Агнешка забеременела в том же возрасте, что и Варвара, и родила тетку в 23 года, в 1952 году. Однако дедушка, деревенский красавец, отказывался жениться. Бабушке пришлось нести бремя унижений и позора – в 1950-е годы в белорусско-польской католической глубинке были довольно консервативные взгляды. Она родила дочь и уже решила, что ей суждено жить в одиночестве, с клеймом… Но отец, дядя и братья пошли к ее возлюбленному и угрозами, настойчивыми просьбами или как-то еще заставили его жениться на опозоренной Агнешке.

Похоже, эта история оставила глубокий след в душе бабушки, которая пережила отвержение со стороны семьи и односельчан из-за того, что мы сегодня назвали бы отсутствием контрацепции. Она воспитала дочь и сына, отца Варвары, в строгих моральных принципах, особый акцент делая на греховности добрачных отношений и невозможности иметь детей без регистрации брака. Бабушка и дедушка через несколько лет уехали из деревни в город, где их никто не знал. Тайна была надежно скрыта. Повторение Варварой судьбы бабушки – беременность и рождение внебрачного ребенка – привело к активизации семейных защитных механизмов. Девушка была выброшена из системы и получила клеймо.

Узнав всю правду, Варвара после окончания судебной тяжбы по поводу наследства поговорила с теткой. Она смогла сказать, что ее сын – такой же незаконнорожденный, как и сама тетя. Они по-прежнему не поддерживают отношений, но Варваре стало понятно, почему семья так расщепила мир на «праведников» и «грешников». В основе этого лежала тайна бабушки, о которой не знал никто из детей и ближайшего окружения.

Идеализация и обесценивание. Для маленького ребенка очень важно знать, что его родители – особенные. В восприятии малыша они мудрые, сильные, готовы помочь в любой ситуации и защитить его от всех жизненных невзгод и проблем. В течение жизни мы все сохраняем способность к идеализации – в любви, дружбе, профессиональных отношениях. Однако у некоторых людей потребность в идеализации настолько сильна и выполняет такую важную защитную функцию, что они утрачивают себя, сливаясь с идеализированным объектом. Им кажется, что кто-то лучше знает, что делать, как жить, во что верить. Часто сохранение семейной тайны отдельным человеком связано как раз со страхом столкновения с реальностью, с тем, что идеализируемый далеко не совершенен или обесцененный злодей не так ничтожен, как кажется.

Ангел и демон

Нателла, которой 28 лет и которая не замужем, бесконечно восхищается своей матерью. Отец всю жизнь пьет, мать без его помощи вырастила дочь и сына. Нателла в 18 лет уехала из дома. Она много лет упорно трудится и большую часть заработной платы отправляет домой. Нателла покупает маме одежду и обувь, иногда привозит ее в Минск – «отдохнуть от папы». Девушка постоянно рассказывает о тяжелом детстве, нищете, папиных запоях и мамином героизме.

В ходе терапии выяснилось, что мама иногда, «когда очень устанет», ведет себя неадекватно. Оказалось, Нателла много лет хранит тайну: мама тоже выпивает. Но ей важно «поддерживать фасад семьи», где есть обесцененный папа, неспособный прокормить даже себя, и святая мама, спасавшая детей пеной собственного благополучия. Ради того, чтобы жители ее маленького городка не узнали правду о пьющей маме, Нателла периодически лечит ее в различных реабилитационных центрах. Для девушки огромное значение имеет сохранение хорошего образа семьи в глазах окружающих – ведь у нее лучшая, почти идеальная мама…

Проекция – защитный механизм, благодаря которому чувства, переживания, действия индивида воспринимаются как имеющие отношение к внешнему миру. Она часто приводит к трагедиям во взаимодействии между людьми, потому что человек присваивает другому собственное мнение, убеждения, личностные качества и потребности. Хранитель тайны часто проецирует на кого-то свое нежелание раскрыть правду, страх или стыд огласки. Также зачастую другим приписывается знание секрета: «Они обо всем прекрасно осведомлены, но молчат».

В качестве примера приведу случай работы с молодым человеком, который я достаточно подробно описала после завершения терапии.

Самурай и Эдип. Семейная история

Началась эта история банально. Мне позвонил коллега и после дежурных расспросов о жизни попросил «посмотреть мальчика». Я сразу отказалась, потому что не работаю с детьми. Но коллега меня успокоил: «мальчику» за двадцать, и с ним все вроде бы в порядке, и к психологу он хотел попасть сам, но вот его отец очень озабочен одним деликатным вопросом… Коллега помялся и сказал, что папа очень волнуется, не гомосексуалист ли его сын.

Признаюсь, я не сразу дала ответ – прошло около двух месяцев, в течение которых я была в разъездах и не имела возможности принять нового клиента. Но коллега был настойчив, и я нашла окно в расписании. «Мальчик» позвонил, представился: «Антон», и мы договорились о встрече.

И вот после предварительных переговоров мы наконец встретились. Он позвонил в дверь, я открыла – и обомлела…

На пороге стоял кто-то из другой реальности. На улице было минус двадцать, а молодой человек был одет в черную кожаную куртку с рукавами до локтя, широкие темные штаны и тяжелые черные ботинки. Как лента патронов, его грудь накрест пересекали лямки от двух сумок. «Можно?» – спросил он, открыто улыбнувшись, и я, сдерживая эмоции, пропустила его в помещение. Он снял ботинки, и, когда я увидела его со спины, меня ждал еще один сюрприз – длинные волосы, собранные в прическу наподобие самурайской. Он выпрямился, и я снова окинула его взглядом. Высокий – выше 190 см, красивый, с очевидно крашенными в черный цвет волосами и бритым лбом, в странной одежде, он производил впечатление спокойного и рассудительного человека. И голос – низкий, густой – никак не вязался со словом «мальчик».

Мы прошли в кабинет и расположились в креслах. Я немного выждала. Антон спокойно смотрел на меня. Я еще раз представилась и спросила, был ли он когда-нибудь у психолога или психотерапевта. «Нет», – ответил юноша. Я кратко объяснила Антону, в чем заключается суть предстоящей нам работы, и предложила ему рассказать, что его привело ко мне.

– Я не могу себя найти, – просто ответил молодой человек.

Я попросила рассказать подробнее.

История была тривиальной. Школа, хорошая успеваемость в младших классах, утрата интереса к учебе в старших, поиск себя на протяжении последних пяти лет. Попытки поступить в вуз – дважды провалился, сейчас учится в не самом престижном институте по творческой специальности, но не уверен, что это – его. Он изложил факты и вопросительно посмотрел на меня.

– А почему ты решил сейчас обратиться к психологу? Что-то произошло?

– Все происходит уже несколько лет, – ответил Антон. – Я не понимаю, чего я хочу, туда ли я иду. И еще: у меня нет и не было девушки.

Я удивилась, хотя из разговора с коллегой могла сделать вывод, что в этой области отношений есть некоторые сложности. Красивый, с рельефными мышцами, с мошной энергетикой, несмотря на странный наряд, Антон выглядел очень привлекательно. Он совсем не производил впечатления человека, у которого есть проблемы в личной жизни. И я начала осторожный расспрос.

Антон охотно рассказывал о себе. Ему двадцать, отец и мать в браке, есть младшая сестра, которой пять лет. Учится платно, не работает. Деньги на терапию дает мать. Когда я углубилась в вопросы социального плана, меня приятно поразило то, как он говорил о себе и других людях. В том, как он анализировал действительность, в самой структуре речи, характере описания обычных вещей была глубина и какая-то не соответствующая возрасту мудрость. Он два раза поступал – на журналистику и режиссерский в Москве, но оба раза безуспешно. Нынешняя учеба на первом курсе кажется занудством и пустой тратой времени. Преподаватели не возбуждают интереса, лекции скучные, однокурсники живут своей жизнью…

– А чем живешь ты? – спросила я Антона.

– Я? – он немного подумал и ответил: – Я живу мечтами и надеждами.

Он рассказал, что много читает: «Путь воина» (бусидо – вот откуда необычный внешний вид), Ницше, Бегбедера и Маркса, Фрейда и Юнга, Кьеркегора и Пратчетта… «Он просто чудовищно много читает», – подумала я с некоторой завистью. Он каждый день два часа (!) занимается спортом. Он пишет короткие рассказы. Он играет на клавишных инструментах и сочиняет музыку…

Создавалось впечатление, что я вижу того самого пресловутого «всесторонне развитого гармоничного человека»… И этот человек был одиноким – у него, по его собственным словам, не было пути и девушки.

На второй сеанс он пришел в той же одежде. «Слава богу, на улице всего минус семь», – подумала я. Как и в первый раз, он не снял свою странную куртку – разулся и прошел в кабинет.

Антон был очень контактным, живым, охотно отвечал на все вопросы. Главной темой по-прежнему было отсутствие интереса к учебе. Он рассказал, что в течение недели дважды сходил в университет, где у него неизменно возникает чувство глубокой тоски.

– Почему ты учишься там, где тебе не нравится? – спросила я. И тут появился он.

– Потому что родитель так решил, – ответил Антон. В этот момент его лицо окаменело.

Он помолчал и добавил:

– У нас все решает родитель…

Признаюсь, мне показалось странным, что отца именуют родителем. Я спросила, почему Антон так его называет.

– Это аллюзия на Тараса Бульбу: я тебя породил, я тебя и убью…

И дальше беседа пошла только вокруг темы войны. Антон использовал много агрессивных, боевых метафор. Всю сессию мы проговорили о том, как много его желаний на корню были зарублены его собственным отцом, который, имея военное образование, занялся бизнесом, но жизнь своей семьи выстроил по образу и подобию армейской казармы. Антон, сколько себя помнил, жил по правилам. Он просыпался и ложился спать тогда, когда говорил папа. Он ездил в пионерские лагеря, которые ненавидел, потому что так решал отец. Он учился в математической гимназии, хотя по складу ума был гуманитарием, потому что так хотел родитель.

Обо всем этом он рассказывал спокойно, без эмоций, все с тем же застывшим выражением лица.

– Ты злишься на своего отца? – осторожно спросила я.

– Нет, – ответил Антон. И, помолчав, добавил: – Я его ненавижу.

Я растерялась. Для меня ненависть – это глухое, сильное переживание, социально не одобряемое и поэтому обычно представляемое в уменьшенной модальности типа злости и раздражения. Видимо, заметив то, что я замешкалась, Антон продолжил:

– Он всегда поступал так, как считал нужным. А теперь я не знаю, нужно ли мне то, что я желаю, потому что почти все я делаю под его давлением или при его участии.

– Но почему ты не пробуешь делать то, чего хочется тебе? – я задала очередной вопрос.

– Потому что у меня не хватает ресурсов. Я зависим от его денег, – снова спокойно сказал Антон.

– А ты пытался? – не сдавалась я.

– Да, много раз, – ответил молодой человек.

И после этого он рассказал, как в подростковом возрасте бунтовал против отца. Однако все попытки свободомыслия – не говоря уже о свободе действий – жестоко карались. Так продолжалось до 16-летия Антона. В 13 лет он начал заниматься тайским боксом, а к 16 годам вымахал ростом выше родителя. И после этого – Антон вдруг замешкался и покраснел – отец не поднимал на него руку.

– Что с тобой? – спросила я. – Ты покраснел и как будто бы потух.

– Ничего… Просто неприятно вспоминать, – ответил юноша.

У меня возникло ощущение, что здесь что-то не так… Однако в дальнейшем рассказе Антона открылся ряд таких подробностей, что я решила: видимо, парню стыдно делиться со мной такими вещами.

До 16 лет отец наказывал его физически. При малейшем неподчинении он заводил его в свой кабинет, приказывал спустить штаны и трусы до колен и наносил всегда три удара ремнем с пряжкой. После этого в течение нескольких дней Антон с трудом сидел. Однако, начав заниматься тайским боксом, он смог противостоять наказанию.

– Просто один раз я сказал ему, что не пойду в кабинет. Он тут же впал в ярость и потащил меня, а я автоматически ответил… Завязалась драка. Он, наверное, убил бы меня, но, к счастью, вмешалась мама. Тогда отец сказал: «Воспитывай теперь его сама», и ушел, хлопнув дверью.

– А мама до этого знала, что он тебя бил?

– Нет. Отен всегда говорил: «Будь мужчиной. Виноват – неси наказание с достоинством».

Чем больше я слушала, тем меньше понимала.

– И что, мама ничего не замечала? Не догадывалась?

Антон задумался.

– Думаю, догадывалась… В детстве он несколько раз бил меня при ней. И когда мне было лет семь-восемь, он ударил меня по липу так, что из носа потекла кровь. У родителей произошел серьезный спор. У нас дома никто никогда не кричит – мы же приличная семья. – Антон криво усмехнулся. – Но я слышал, как мама сказала, что забирает меня и уходит к родителям. После этого отен некоторое время держался, а потом стал водить меня в кабинет для «мужских разговоров».

– Но почему ты ничего не рассказывал маме?

– Потому что я ее очень люблю, – спокойно ответил Антон. И его лицо в этот момент изменилось, стало нежнее.

Наша третья встреча состоялась через неделю. Антон начал с того, что у него появились идеи о важном направлении в своей жизни. Он рассказал, что когда-то, не поступив в первый раз, хотел поехать «бременским музыкантом» в Европу. Его друг собрал небольшой коллектив, и на микроавтобусе молодые люди колесили по разным курортным местам Старого Света. Антону требовалась виза, однако отец запретил бабушкам и маме давать ему деньги и сказал: «Ты должен их заработать. Сам».

И родитель устроил Антона к своему другу барменом. Антон проработал месяц и в итоге получил на руки около $50… На чаевые он купил себе гитару, думая, что для поездки будет достаточно его основного заработка. Когда парень обратился к отцу, тот сказал: «А что же ты думал? Это бизнес, мальчик. О зарплате надо договариваться заранее». И опять отказал в поддержке.

Когда Антон говорил об этом, у него на глазах впервые навернулись слезы.

Я спросила: почему эта ситуация задела его больше, чем даже регулярные избиения отцом?

– Потому что там он не мог сдержаться. А здесь мне нужна была его помощь. Он манипулировал мной, и я из-за этого не мог уехать с друзьями. Моя жизнь могла быть другой, но родитель преподал мне урок: ты – никто, ты ничего не можешь, даже договориться… Я подумывал о самоубийстве.

– А родные не замечали этого?

– Родитель – нет. Было ощущение, что я для него не существую. А мама… мама видела и чувствовала. Она меня и вытянула. Каждый вечер укладывала сестру спать и приходила ко мне. Говорила до полуночи, гладила по голове, рассказывала смешные истории. Ей тяжело пришлось: сестре был около трех лет. Я месяца три-четыре приходил в себя…

– А как думаешь, что тебя так сильно подкосило? – поинтересовалась я.

– Похоже, мысль о том, что я не нужен своему отцу. Не оправдал его ожиданий. И он меня не считает человеком – так, мальчишка…

В этот момент я подумала о том, что даже самые жестокие, самые нездоровые, самые эгоистичные родители почему-то вызывают в детях одно-единственное желание: чтобы их любили…

На четвертую встречу Антон опоздал на 10 минут. Запыхавшийся, он вошел и с порога стал рассказывать: он был на собеседовании. Ребята создают бойз-бенд – музыкальную группу из одних парней – и его, кажется, возьмут. Он весь светился, и было очень мило наблюдать за ним – таким радостным двадцатилетним мальчишкой, а не человеком за семьдесят, каким он иногда казался.

А потом я наконец решила задать вопрос, который интересовал меня с самого начала: что Антон хочет сказать своей одеждой? Это было уместно, потому что ранее я поинтересовалась, как его восприняли на собеседовании.

Антон задумался и снова улыбнулся.

– Мне раз сто задавали вопрос о моей одежде, но в такой вариации – никогда.

– Я просто заметила, что ты все время ходишь в этой куртке… жилетке… даже не знаю, как назвать…

– Это типа хаори, верхняя одежда самурая… Конечно, это просто кожа с меховой подкладкой – подруга сшила, она на дизайнера одежды учится.

– И тебе тепло в ней в минус двадцать? – не удержалась я от любопытства.

– Да, там же мех. Норка.

Я удивилась. Зная, что отец контролирует финансы и во многом отказывает сыну из принципа, я не понимала, как он дал деньги на такое дорогостоящее и странно выглядящее удовольствие.

Антон, будто прочитав мои мысли, ответил:

– Мех дала мама. После рождения сестры она поправилась, и родитель купил ей новую норковую шубу. Вот она и подарила мне старый полушубок, узнав, что я мечтаю пошить себе хаори. Мама у меня просто фантастическая, – добавил он, и его глаза засияли.

И тут я осознала главное: мать – образ мира, отец – способ действия… Проблемы выбора, поиска пути – это проблемы, связанные с отцом – человеком, который все и за всех решает, который не дает сыну возможности расти и теперь вынужден наблюдать за ним, не будучи в состоянии что-то изменить. Все, что ему остается, – контролировать финансовые потоки.

А девушки у Антона нет, потому что есть фантастическая мама. Любимая, идеализированная, чувствительная, при этом много лет не замечавшая, что муж издевается над сыном.

– Как ты думаешь, может быть, то, что ты носишь мех, подаренный матерью, так близко к своему телу, имеет для тебя какое-то особое значение?

– Сейчас вы будете мне рассказывать об эдиповом комплексе, – сказал он, улыбаясь.

Я не стала отрицать:

– Да, у меня есть предположение, что сложности с поиском девушки связаны с тем, что ты не хочешь предавать маму. Она столько для тебя сделала, и ты правда ее очень любишь…

Антон пристально, как бы что-то взвешивая, посмотрел мне в глаза.

– Да, я люблю маму. Но это не связано с тем, что у меня нет девушки, – сказал он как-то очень отстраненно и серьезно.

– Тогда в чем причина? Как ты сам себе это объясняешь?

В этот момент прозвенел будильник – наше время закончилось. Антон как будто с радостью воспринял конец сессии, быстро вскочил, обулся и, попрощавшись, вышел.

Следующий сеанс был последним из тех пяти, на которые мы договорились.

Антон пришел вовремя и был каким-то грустным. Я напомнила, что это наша пятая встреча, и предложила в конце решить: продолжать или остановиться.

Антон сказал, что его взяли в группу. Что теперь он меньше спит, потому что ему важно успевать делать все то, что он любит: тренировки по тайскому боксу, книги… Он говорил, говорил, говорил. Слова были как завеса. Я не чувствовала связи с Антоном, но мои попытки остановить его и продолжить тему, затронутую в прошлый раз, натыкались на вежливое: «Да, но сейчас мне хочется поделиться с вами».

Заметив, что до завершения встречи оставалось меньше 10 минут, я сказала:

– Антон, то, что ты рассказываешь, очень интересно, но у меня создается впечатление, что ты от чего-то убегаешь. Темы, которые мы поднимали, – отношения с отцом, матерью, девушками – сегодня не звучат. Я задам один вопрос: о чем ты сегодня больше всего не хочешь говорить?

Антон замолчал. На его лине отразилась борьба. Было видно, что он делает усилие над собой. Мне казалось, что еще мгновение – дверца откроется и он снова впустит меня…

Но нет. Как скрежет подъемного моста, прозвучало вежливое: «Все хорошо», еще несколько ничего не значащих фраз – и сессия закончилась. Будто упреждая вопросы с моей стороны, Антон торопливо произнес:

– Спасибо, Наталья, вы мне очень помогли. Я вам еще позвоню, если позволите.

И он исчез. Зафиксировав большую часть того, что вы уже прочитали, я вдруг задумалась о том, что Антон с таким трудом попал ко мне и так стремительно ушел, что это само по себе кажется симптомом. От кого он хотел уйти? От чего он убежал? Я не знала ответы на эти вопросы, и вряд ли у меня был шанс их узнать…

Наступило лето. И вдруг раздался звонок от Антона. Он просил о встрече.

Он пришел вовремя. Все такой же – только одет в обычную черную майку, джинсы и кроссовки. Бритые волосы на лбу отросли, а сзади были по-прежнему собраны в хвост. Он разулся и сел.

Я молча смотрела на него. А он – на меня.

Прошло несколько секунд, которые показались мне вечностью. Затем Антон произнес:

– Я пришел попрощаться. Я уезжаю учиться в Польшу.

Я не знала, что ответить. И автоматически задала вопрос:

– Что ты хочешь мне сегодня рассказать?

Антон опустил глаза. Мне казалось, что выражение его лица менялось: как будто мужчина превращался в растерянного мальчика, который не знает, что ему делать. Я ждала.

– Я хочу рассказать вам… Спросить у вас… В общем… Я не знаю, как к этому подступиться… Мне нужно рассказать вам все. Помните, вы спрашивали у меня про депрессию? И о том, что меня так подкосило? Это было не из-за денег. Все было намного хуже.

– Ты говорил, что думал о самоубийстве…

– Да… Мне сложно об этом говорить… Помните, я рассказывал, что отец перестал меня бить? Это произошло не потому, что я вырос. Это произошло, когда он попытался меня в очередной раз избить. А я сказал, что знаю его маленькую тайну… Что он… Он постоянно посещает порносайты… Порносайты для геев.

Я опешила. Коллега, который звонил мне, говорил о беспокойстве отца по поводу сексуальной ориентации сына… Неожиданный поворот истории.

– А еще с возрастом я стал понимать, что когда он бьет меня, то чувствует возбуждение. Он начинал тяжело дышать, заставляя меня обнажать… спину…

– Ягодины, – механически поправила я.

– Да, именно! – вдруг отчаянно крикнул он. – Именно! Он несколько минут примерялся, хрипел… В детстве это было страшно. Я ждал этих трех ударов – и всегда думал, что виноват, что плохой, что получаю за дело. Но когда я все понял, стало еще и противно. И когда я сказал «нет» и дал понять, что знаю его тайну, он озверел. Он был готов меня убить. Хорошо, что мама оказалась дома.

– Как ты с этим справлялся?

– Плохо. Я не мог уснуть, мне снились кошмары. А потом… потом стало еще хуже. Мой сосед – мы с ним в одной школе учились, он на год младше – однажды сказал мне, что мой отец… Не могу произнести… Мой сосед – гомосексуалист… И он сказал, что у него это было… Было с моим отцом… Это происходило как раз в то время, когда отец отправил меня работать к другу и не отпускал из дома за границу…

Мое сердце замерло. Вся картина, которую я строила до этого времени, оказалась совсем не такой, как я думала.

Вытирая слезы, Антон повернул ко мне голову и сказал:

– Я не мог выбрать путь. Потому что боялся за маму, за сестру. Потому что мне было стыдно. И я боялся встречаться с девушками. Я думал: вдруг я такой же, как мой отец.

Признаюсь, я была растеряна… Эта информация обрушилась на меня, как лавина. Все мои предположения были «в молоко». Антон был травмирован и был готов довериться мне. У нас оставалась только одна эта встреча. Только здесь и сейчас. И она уже длилась гораздо больше часа.

Были проговорены обиды и боль, обозначены ненависть и сильное желание, чтобы отец замечал его. Были и стыд за такого отца, и сочувствие к нему.

И были девушки, которые интересовали Антона, нравились ему, возбуждали его воображение. Из нашего разговора стало понятно, что у Антона все в порядке – и с ядерной половой, и с полоролевой идентичностью, и с выбором сексуального объекта… Наконец, были произнесены слова: «Я не такой, как мой отец. Я – гетеросексуал…»

И все же оставались боль и обида. И недоумение: как же поступить? Рассказать матери правду об отце – «убить» его в ее глазах. Не говорить – обрекать себя на то, что переживается им в одиночестве уже несколько лет… Непростой выбор, сдобренный ненавистью, печалью, переживанием вины.

Я спросила: какие истории приходят ему в голову, когда он пытается найти выход? Антон, невесело улыбнувшись, неожиданно ответил:

– Миф об Эдипе. Когда я искал себе психолога, читал Фрейда и его идеи об эдипальной стадии развития. Все размышлял: может, это у меня от конкуренции за мать?

– А что в этом мифе напоминает тебе твою ситуацию? Антон задумался.

– Отца Эдипа все считали царем, а он на самом деле был плохо воспитанным и наглым стариком, которого нужно было проучить.

– И?

– И Эдип его проучил.

– А ты помнишь, что было дальше?

– Да, невеселая история. Эдип заботился о своей матери, женился на ней.

– А дальше?

– Узнав правду, мать покончила жизнь самоубийством, а Эдип себя ослепил.

– Какие переживания у тебя в связи с этим возникают?

– Гнев… Отвращение…

– И как бы тебе хотелось «проучить» отца?

– Не знаю. Правда, не знаю, что делать.

Я тоже не знала. Некоторая часть рассказа Антона явно была правдивой. Что-то, возможно, он воспринимал в искаженном свете. Да, его отец – бисексуал. И ему это известно. Похоже, его отец – психопат… Но сложно судить: возбуждался ли тот, когда бил Антона, или злился. Трудно понять, как мать могла этого не замечать. Идеализация матери и обесценивание отца, представление его исчадием ада не принесут мира и покоя в душу Антона.

Я была растеряна и опять спросила:

– Ты готов стать Эдипом? Ты готов разрушить свою жизнь, жизнь матери и отца?

– Я не знаю. Я – не Эдип.

– А кто ты?

– Я? Я… – Антон задумался и после продолжительной паузы сказал: – Я – самурай!

Это был самый странный ответ и самая необычная идентичность, которую я встречала.

– А как бы поступил самурай, которого жестоко воспитывал отец, узнай он все то, что узнал ты?

Похоже, мой вопрос застал Антона врасплох… После паузы он глухо ответил:

– Самурай уважает отца, что бы тот ни делал. И самурай следовал бы кодексу чести.

И вдруг, сжав руками голову, он застонал:

– А я так больше не могу…

Я понимала, что Антон травмирован, что он весь состоит из кусков, что его нужно шить и шить, и непонятно, с чего начать, но у меня нет ни времени, ни волшебной иголки. Папа – гей? Педофил? Психопат? Социопат? Мама – жертва? Соучастница? От того, что я ему сейчас буду описывать картину его жизни, анализировать отношения с матерью и отцом, толку мало. Это долгая, кропотливая работа. Я понимала, что время неумолимо истекает…

– Антон, – обратилась я к нему. – Ты готов поучаствовать в одном действии?

– Да…

– Тогда закрой глаза. Я предложу тебе стать режиссером и оператором кинофильма. Этот фильм о тебе. Мы попробуем посмотреть его на ускоренной перемотке, а потом решим, что делать. Я попрошу тебя представить твоих родителей молодыми. Вообрази, как они встретились, познакомились… И полюбили друг друга… И в результате этой любви на свет появился ты. Родители смотрят на тебя, маленького ребенка, с гордостью и любовью… А теперь они стоят напротив тебя. В твоем фильме каждая минута – несколько лет. Ты подрос. Тебе уже три года. Родители по-прежнему смотрят на тебя. Тебе шесть… Они замечают, как ты быстро растешь, и продолжают с любовью наблюдать за тобой. Тебе девять, двенадцать, пятнадцать, восемнадцать… И вот ты стоишь перед ними такой, как ты сейчас. А они по-прежнему смотрят на тебя любящими глазами… Сделай шаг к отцу, посмотри на него и скажи, как ты обижен и злишься.

В этот момент лицо Антона исказилось, словно от сильной боли. Желваки заходили, он стал дышать чаше. Я подождала некоторое время и мягко произнесла:

– А теперь скажи ему: «Все равно ты остаешься моим отцом». И поблагодари его за это.

Было видно, как нелегко приходится Антону. Сделав паузу, я продолжила:

– А теперь подойди к маме… Скажи ей все, что считаешь нужным. А сейчас произнеси: «Ты все равно остаешься моей матерью». И поблагодари ее за это.

Когда лицо Антона стало спокойным, я попросила:

– Отойди от них на шаг… Еще на шаг… И еще на шаг… Смотри на своих родителей – они дали тебе жизнь. Они тебя вырастили. Они совершили много разного – и плохого, и хорошего… Но они сделали выбор быть вместе. А ты – всего лишь их сын. Скажи им одну фразу: «Я уже взрослый» – и посмотри на них… Скажи им: «Спасибо за все» – и посмотри на них. Скажи им: «Будьте ко мне доброжелательны, когда я уйду от вас. Смотрите на меня с любовью. Я – ваш сын». А теперь повернись. У тебя впереди – твоя жизнь… Твой путь… Твоя девушка… И ты можешь следовать по этому пути, а можешь все время оглядываться, но тогда ты пропустишь что-то важное. Прислушайся к себе. Готов ли ты идти по своему пути? И когда у тебя будет ответ, открой глаза.

– Как ты? – спросила я.

Антон улыбнулся.

– Удивительно спокойно, – ответил он. – Пока я представлял себя маленьким, я вдруг вспомнил, что папа меня везде водил…

Я заметила, что он впервые назвал отца папой, а не родителем.

– Он возил меня на санках в садик. И покупал конфеты, за которые его ругала мама. И каждое лето мы ездили на море. Он учил меня плавать… Я как будто все это забыл, а теперь вспомнил.

– Да, это правда. В твоих отношениях с отцом было разное – и хорошо, если ты об этом будешь помнить.

– Я хочу поделиться: я никогда не видел своих родителей вместе. Точнее, видел, но я впервые подумал о том, что они… Ну, что они – муж и жена… В последнее время я вообще забыл об этом.

– Думаю, в последнее время ты узнал слишком много того, чего не должен был знать. Хорошо, когда двери родительской спальни надежно закрыты и охраняют свои тайны.

– Но я-то знаю, – сказал Антон, и его лицо опять стало жестким.

– Да, – согласилась я. – Знаешь. Но можешь махать этим знанием, как флагом. Можешь положить его в дальний сундук памяти. А можешь помнить и хорошее, и разное…

Через месяц Антон прислал письмо. Оно было длинным – о том, как мучительны были его размышления, тревоги и страхи и как вдруг произошло чудо и ему стало легко.

В конце он писал, что примирился с тем, что было. И что редко думает об отце. Что скоро у него сессия и первые каникулы. Что он был дома всего один раз – и все прошло как-то очень спокойно.

И самое главное, чем он хотел поделиться, – у него есть девушка. Она с Украины, как и он, учится в Польше. И у него с ней все хорошо.

Я поставила точку в этой истории. Антон мне не звонит. В моей памяти он остался мужественным самураем, внутри которого прятался маленький ребенок. Я желаю ему счастья и принятия всего, что еще приготовила для него жизнь.

Наши родители – это наши родители. Иногда принять их очень сложно. Но без этого у нас нет шанса освободиться, чтобы идти дальше, по своему пути. Мы должны знать, что где-то далеко остались они – несовершенные, но все же наши единственные родители. Других нет и не будет…

Эта история была для меня ярким примером того, как дети хранят родительские тайны даже ценой собственного благополучия и насколько психолог может ошибаться, делая преждевременные выводы. А начало истории, когда отец пытался отправить Антона к психологу, явилось образцом проецирования своей проблемы (непринимаемая гомосексуальность) на сына.

Интроекция – это способ, которым мы постигаем мир, воспринимая значимых людей, их способы поведения, убеждения, идеи; помещение вовнутрь того, что было внешним. Будучи, как и другие защиты, неосознаваемым процессом, интроекция ведет к тому, что «проглоченное» внешнее воспринимается как внутреннее.

История о женщине, никогда не пившей молока

На протяжении многих лет в детстве Нину отправляли в деревню к бабушке. Младший брат матери, начиная примерно с того момента, как Нине исполнилось восемь лет, играл с девочкой в игру «Подои коровку». Он осуществлял с ней развратные действия и строго предупредил племянницу, что она никому ничего не должна говорить. Если же она сама будет просить «подоить коровку», он будет давать ей деньги. В подростковом возрасте плоды школьного сексуального просвещения сделали свое дело, и Нина поняла, что происходит что-то нехорошее. Она отказалась «доить коровку». Тогда дядя пообещал рассказать всем, что она сама этого хотела и делала это с удовольствием. Нина попыталась поговорить с матерью, но та лишь накричала на дочь, чтобы она не выдумывала – дядя ее очень любит, научил ее читать, возился с ней все детство, и этого просто не может быть. Ранняя сексуализация и страх перед раскрытием тайны привели к тому, что у Нины началась нервная анорексия.

Придя на терапию, когда ей было за тридцать, Нина долго не рассказывала эту историю. Мне показалось интересным, что Нина не употребляет молоко и не ест никаких молочных продуктов. Даже когда она просто слышала слово «молоко», ее накрывала волна отвращения. Потянув за эту нить, через некоторое время мы распутали клубок с дядей и тайной, которой девочка когда-то пыталась поделиться с мамой. Однако от мамы исходило ясное послание: мой брат хороший, он заботился о тебе, ты не должна думать и говорить то, что чувствуешь. Из-за этого Нина искренне считала, что сама во всем виновата. Поэтому ей было сложно говорить об этом даже со мной.

Работа с интроектами предполагает их извлечение, осознание и принятие решения, нужен ли такой интроект или лучше от него избавиться. Семейные тайны чаще всего маркируют интроекты: «Мы не должны никому ничего говорить»; «Не выноси сор из избы»; «Молчание – золото» и т. п. Главное послание, которое члены семьи получают вместе с интроектами: «Мы должны хранить тайну любой ценой. Открыв секрет, ты утратишь право на членство в семье».

Соматизация – защитный механизм, посредством которого психологическое напряжение превращается в физический дискомфорт, недомогание или заболевание. В жизни каждого из нас случаются стрессы, но когда адаптационные системы истощаются и человек перестает справляться психологическими средствами, вступает в игру вторая «линия обороны» – тело. В медицине давно изучены и описаны нейродинамические механизмы стрессовых состояний с одновременными нарушениями в нейроэндокринных системах.

В ряде диагностических и статистических руководств предприняты попытки систематизации психологических и социальных стресс-факторов, первые позиции в которых занимает семья. Это прежде всего супружеские и родительские проблемы, к числу которых, без сомнения, можно отнести вызывающие хроническое напряжение семейные тайны.

История о женщине, бросающей хорошего мужа

Мне позвонил мужчина, Виктор, с просьбой принять его и жену Анну. Проблема была обозначена просто: «Жена сошла с ума, хочет разводиться со мной. Помогите уговорить ее остаться».

Уже через несколько минут после прихода пары на консультацию стало ясно, что о примирении не может быть и речи. Жена была спокойна и холодна, муж – возбужден и в отчаянии.

На все попытки говорить через посредника, в качестве которого выступала я, жена отвечала: «Наш приход сюда не имеет смысла».

Я чего-то не понимала – супруги не ссорились, у них было собственное дело, деньги, пятилетний сын… Но жена производила впечатление отстраненного, полностью выгоревшего человека. И она все время повторяла: «Это бессмысленно. Все решено. Я все равно уйду от тебя».

Перед самым завершением муж стал просить жену, чтобы та пришла ко мне одна и еще раз «поговорила с психологом, прежде чем принять решение». Жена спросила: «Зачем?» – и тут муж взорвался. Оказалось, она уходит от мужа к девушке, планирует забирать сына и строить новую семью. «Ты вообще чем думаешь? – бушевал муж. – Кем вырастет наш сын?»

Немного подумав, Анна сказала: «Хорошо, я приду к вам один раз, чтобы все стало понятно и вам». Я пояснила, что, если Анна скажет мне что-либо секретное, я потом не смогу принимать их как пару. «Какие тут секреты, весь наш поселок судачит о ее большой и чистой любви», – махнул рукой муж.

Анна пришла через несколько дней. Она заранее оговорила возможность сдвоенного сеанса, чтобы «рассказать мне все».

Ее история была больше похожа на исповедь. Я просто молча слушала.

Анна познакомилась со своим мужем Виктором, когда училась на втором курсе университета. Он уже отслужил в армии и доучивался в другом вузе. Они встречались три года. Отношения были ровными и теплыми. Когда Анна окончила обучение и получила диплом экономиста, Виктор сделал ей предложение. Страсти в их отношениях не было, но они были стабильными и надежными.

Спустя год они решили организовать свой бизнес. В течение нескольких лет все шло хорошо, и Виктор предложил Анне сотрудничать с Вадимом, его другом, который работал в смежной сфере. Они оформили все документы, и теперь у фирмы было три учредителя.

Период был очень благоприятный, бизнес стремительно развивался. Первый звоночек прозвенел, когда выяснилось, что у пары будет ребенок. Виктор не очень прямо, но все же выразил недовольство – дескать, еще молодые, надо пожить для себя. Да и работу с финансами, которую выполняла Анна, было сложно передоверить чужому человеку. Но Анне было почти двадцать шесть, и она твердо решила родить ребенка.

Сын, которого назвали Сашей, появился на свет чуть раньше запланированного срока – сказалась нервная работа и то, что Анна не пропустила ни одного рабочего дня. В роддом ее привезли прямо из офиса. Какое-то время ребенок находился в реанимации, его выписали домой лишь через месяц. Анна разрывалась между работой и больницей. И мама и свекровь старались помочь, но ее сердце обливалось кровью, когда она смотрела на крошечный комочек, обвитый капельницами… Муж пришел посмотреть на сына один раз и сказал: «Я не могу этого видеть».

После того как ребенка привезли домой, жизнь круто изменилась. Он много плакал, почти не спал ночью. Виктор злился и сразу предупредил, что подниматься к нему не будет. Были наняты две няни – дневная и ночная, которые работали посменно, но зачастую малыш успокаивался только на руках у Анны. Виктор в это время неожиданно заинтересовался рыбной ловлей и стал пропадать на рыбалке все выходные. Анна расценила это как первое предательство – он исчезал именно тогда, когда был особенно нужен. Она заметила, что муж предпочитает уехать даже в не очень важную командировку, нежели остаться дома, но когда она задала прямой вопрос, получила в ответ агрессию: мол, а что ты ожидала, что я буду гулять с коляской?

В итоге постепенно основные стратегические решения по бизнесу начали принимать Анна и Вадим. Виктор не протестовал. Анна проводила много времени с партнером, которому было 29 лет и который не был женат – точнее, был женат на работе. Они вместе обедали, ездили в командировки, обсуждали политику и экономику… Анна почувствовала, как ее отношение к Вадиму меняется. Через некоторое время она поняла, что любит этого человека – внимательного, деликатного, не забывавшего спросить, как сегодня спал Саша и как она сама, помнящего, что она пьет черный крепкий кофе с одной ложкой сахара, какой сорт шоколада и какие духи предпочитает. И между ними произошло то, что обычно происходит между одиноким мужчиной и одинокой женщиной, – они полюбили друг друга и признались в этом…

Было начало осени, и Анна понимала, что ей очень трудно уйти от мужа. Отношения с ним становились все более прохладными. Но как быть с бизнесом, как перестроить взаимодействие? Она попросила Вадима не торопить ее. Вадим мучительно переживал предательство им друга и настаивал на том, чтобы Анна скорее все прояснила. Но женщина решила отпраздновать день рождения сына в конце декабря, а потом рассказать о своей связи Виктору. Она планировала отмечать Новый год с двумя самыми близкими людьми – сыном и Вадимом.

Однако буквально через две недели у Вадима вдруг резко начала болеть голова, появилась тошнота. Он несколько дней игнорировал боль, пил обезболивающие и противорвотные препараты, и, после того как у него случилось что-то похожее на судорожный припадок, Анна, отец которой был врачом, настояла на том, чтобы Вадим срочно сделал снимок. Данные МРТ были неутешительны: почти непроизносимые страшные слова «рак мозга». Анна перелопатила Интернет, медицинские справочники, организовала консилиум знакомых врачей… Но опухоль уже метастазировала…

Каждый день она приходила к нему и видела, как он угасает, как перестает узнавать ее, как жизнь покидает того человека, с которым она надеялась жить долго и счастливо. Анна ничем не могла ему помочь. Она никому не рассказывала о том, что и как переживает. Ей нужно было играть роль, делать вид, что она очень расстроена болезнью партнера, и ходить на работу. Ей же хотелось умереть… На праздновании дня рождения сына она была как на иголках. Вадим умер на следующий день…

Анна не знала, как жить дальше. С мужем они стали чужими. Она автоматически ходила в офис, заботилась о ребенке. Время остановилось… Прошел год со дня смерти Вадима, Саше исполнилось два года, а ее все не отпускала боль и ощущение бессмысленности существования. Кроме того, стала беспокоить левая грудь – в ней почему-то втянулся сосок. Анна, поговорив с отцом, решила сделать УЗИ.

Увидев лицо врача, папиного приятеля, она сразу поняла, что что-то не так. Кабинеты, осмотры, звонки папы знакомым – и через несколько часов она получила направление в онкодиспансер. Диагноз – рак груди – ее как будто не удивил. Она даже почувствовала облегчение – скоро она окажется вместе с любимым.

Лечение было тяжелым. Удаление опухоли, безобразный вид остатков груди и химиотерапия, которая проводилась амбулаторно. Анна несколько раз просила мужа отвезти ее в больницу, но тот всячески избегал и больниц, и Анны. Он, похоже, не знал, что ей сказать и как утешить. Анна вновь была готова сделать шаг ему навстречу – от ужаса, от ощущения нереальности происходящего, от одиночества… Но муж отдалялся и постоянно скрывался в командировках.

Анна навсегда запомнила один день. Ей сделали очередной сеанс химиотерапии, она села за руль и поехала домой. По дороге ее начало тошнить. Она остановила машину и вышла на обочину. Вытирая руки и лицо влажными салфетками, она вдруг почувствовала сильную злость и обиду на мужа. И ей – именно в этот момент – вдруг снова захотелось жить, доказать ему, что она – человек, а не машина по зарабатыванию денег. В тот раз Анна вернулась домой с пониманием того, что приложит все усилия, чтобы стать счастливой.

Год пролетел незаметно. Наступила стойкая ремиссия, женщина поправилась и поехала в итальянскую клинику на операцию по реконструкции груди. Персонал был приветливым, операция прошла успешно. Именно в клинике Анна познакомилась с Дайгой – девушкой, которая жила в том же городе, что и Анна. Дайга делала себе операцию по изменению формы груди. Она «меняла» природный пятый на второй размер, потому что с ее весом и фигурой такая грудь была слишком тяжелой. Именно Дайге Анна впервые рассказала все о своей жизни, о Вадиме, о муже… Дайга была внимательной, хотя довольно резкой и категоричной. Она искренне не понимала, зачем Анна мучается в таком браке. Ее никак не удовлетворяли аргументы «не пьет, не бьет, привыкла, а что делать».

Когда Анна вернулась домой, ее отношения с мужем стали еще более дистантными. Больше всего ее задевало то, что Виктор не проявлял никакого желания близости. Анна напрямую спросила, что случилось, и он, отводя глаза, сказал, что боится. Ведь у нее в груди имплантат, и вдруг он что-то повредит. Хотя это было похоже на проявление заботы, для Анны слова прозвучали как жестокое отвержение и сообщение: «Теперь ты для меня – не женщина».

Анна продолжала много работать. Однажды ей позвонила Дайга, и они вместе пообедали. С Дайгой было весело и интересно, и Анна стала встречаться с ней два-три раза в неделю. Они пили кофе, ходили в театр. А потом Анна узнала, что Аайга бисексуальна. Вначале ее это удивило и напугало, но подруга не делала по отношению к ней ничего предосудительного. Общение, эмоциональная близость – изголодавшаяся по этим простым вещам Анна чувствовала себя счастливой. Они с Дайгой стали посещать тренажерный зал, по выходным водить подросшего Сашу на детские мероприятия. И Анна впервые ощутила, что такое быть по-настоящему вместе…

Дайга заменила ей не мужа, а Вадима. И когда спустя несколько месяцев у них случился сексуальный контакт, Анна поняла, что готова идти по жизни с Дайгой, внимательной, рассудительной, заботливой, сильной. Все может случиться, но пока рядом Дайга, Анна не боится, что в случае рецидива рака она опять будет вынуждена сражаться со страшной болезнью в одиночку.

Рассказав мне свою историю, Анна спросила: «Теперь вы меня понимаете?»

«Теперь – да, – ответила я. – Не понимаю лишь одного – почему вы сразу не рассказали мужу о Вадиме и почему не рассказываете сейчас».

«Все просто, – ответила Анна. – Не хочу ничем задеть его память. Я уже за все заплатила».

Мы еще немного побеседовали о том, что симптом Анны был способом ее тела доказать любовь к Вадиму. Об этом невозможно было говорить вслух, и тогда тело сообщило: «Я последую за тобой. Я умру, как и ты, ради любви к тебе».

На этом моя работа с Анной завершилась. Позвонил Виктор и спросил, удалось ли мне убедить Анну не делать глупостей. Я сказала Виктору, что не вижу ресурсов для восстановления отношений. А Анне мысленно пожелала счастья.

В защитное поведение обычно вовлечены несколько процессов, один из которых может быть ведущим. Очевидно, что в приведенных примерах защита тайны связана с уникальной конфигурацией, смешением проекции, отрицания, психосоматизации… И в каждой истории можно проследить, как, охраняя тайну, человек разрушает себя и свою жизнь.

2.3. Тайна и утрата свободы

Жизнь отдавай, а тайны не выдавай.

Народная мудрость

Почти во всех направлениях психологии свобода человека рассматривается как важнейшее условие существования. Для того, кто скован узами семейной тайны, свобода – недостижимая роскошь. Тайна, как липкая паутина, пронизывает все бытие человека, упаковывает в обездвиживающий кокон, мешает мечтать и дышать. Хранитель тайны утрачивает различные аспекты свободы:

♦ свободу жить здесь и сейчас: тайна все время возвращает в прошлое, и человек оборачивается назад, не замечая важного в настоящем моменте, или думает о будущем и последствиях;

♦ свободу чувствовать то, что происходит, находясь под гнетом долженствований: «Я не имею права это чувствовать»; «Я не должен это чувствовать»; «Я должен чувствовать только это»;

♦ свободу действовать, рисковать, ожидая, что неумолимые последствия не заставят себя ждать, и живет механически, на автомате;

♦ рассказать правду: ведь она слишком страшная, опасная, стыдная, неприятная;

♦ свободу быть собой, становясь лишь частью, винтиком, деталью семейной системы;

♦ свободу быть настоящей, целостной личностью: ему все время приходится «расщепляться» на того, кто хочет рассказать правду, и того, кто боится это сделать;

♦ свободу помнить и свободу забывать: тайна, обладающая всеми свойствами незавершенной ситуации, заставляет расходовать много энергии на свое «обслуживание».

Отец, о котором нельзя знать

За консультацией обратилась Лидия 1943 года рождения. Живет одна. Потеряв 15 лет назад мужа, она, несмотря на возраст, продолжает активно работать преподавателем. У нее есть ученая степень, она знает несколько языков, путешествует. Прочитав мои статьи о семейных тайнах, она очень заинтересовалась историей своей семьи. Запрос Лидии: «Помогите разобраться в моей жизни».

В ходе работы выяснилось, что Лидия постоянно чувствует какой-то беспричинный страх, который она называет «страх жить». Вся ее жизнь была преодолением, потому что внутренний голос неизменно говорил ей: «Ты не имеешь на это никакого права». Лидия успешна, хорошо выглядит, но, сколько себя помнит, подвергается воздействию волн беспричинного страха. Лидия уже посещала психологов, многое понимает о себе и своей жизни, но сейчас у нее возник интерес к ее происхождению.

Мы построили генограмму семьи Лидии. Ее собственная семейная жизнь, работа, отношения с мужем были прозрачными. Взрослая дочь с мужем и внуками живут за рубежом. Но, пойдя выше по генеалогическому древу, мы столкнулись с очень странным ощущением Лидии, что с ее рождением связана какая-то тайна.

О своем происхождении она знает следующее. Ее мать вышла замуж перед самой войной, через две недели ее отца призвали на фронт. В конце 1942 – начале 1943 года он на одну ночь встретился с матерью Лидии Светланой, когда бежал из немецкого плена и шел к своим. Лидия родилась в ноябре 1943 года. Отец погиб в 1944-м, матери пришла похоронка. Почти все родные матери умерли с 1941 по 1944 год.

Я предложила Лидии прийти на занятие группы и сделать расстановку. Участники услышали только ее запрос: «Хочу разобраться со своим страхом жизни». Я попросила назвать годы рождения родителей и их имена: Василий, 1916-й, Светлана, 1919-й. А затем предложила Лидии выбрать и расставить заместителей для себя и родителей.

Лидия поставила всех заместителей – своего, отца и матери – в углах равностороннего треугольника, так что они могли видеть друг друга. Но как только я разрешила заместителям свободно передвигаться, отец отвернулся от Лидии и жены. Я поинтересовалась, с какими чувствами он это делает. Он ответил, что чувствует усталость, спокойствие и безразличие к Лидии. Заместитель Лидии тоже не ощущала связи с отцом – только с матерью и все время тревожно переминалась с ноги на ногу. Я спросила у Лидии, которая наблюдала за процессом, знакомо ли ей то, что происходит.

Лидия сказала, что да. Она всю жизнь чувствует себя неустойчиво, поэтому очень много делала, чтобы обрести эту стабильность. В детстве Лидия часто рассматривала несколько оставшихся после войны фотографий отца, но почему-то не ощущала с ним связи. Ей казалось, что матери не очень нравится то, что она интересуется этими снимками. Лидия не понимала почему. Она как-то прочитала о том, что дети иногда придумывают, что их усыновили, а настоящие родители – это другие люди. И Лидии знакомо чувство, что ее отец неродной ей, что у нее как будто нет и не было отца.

Я сказала, что у всех людей есть и отец, и мать. Пока мы говорили, заместитель отца вышел за дверь. Это выглядело странным. Тогда я ввела в расстановку свободный элемент – мужчину – и попросила его, опираясь только на собственные ощущения, найти свое место. Мужчина сразу пошел к матери Лидии Светлане. Он долго смотрел на нее. На глазах у матери показались слезы, они двинулись навстречу друг другу и обнялись. Казалось, что они стоят так целую вечность. Затем они, держась за руки, повернулись к заместителю Лидии, и та стала смотреть на них. Потом заместитель Лидии сделал шаг, а затем еще один шаг по направлению к ним.

В этот момент смотревшая на них со стороны Лидия заплакала. Я спросила, что происходит. Лидия, вытирая слезы, сказала, что сейчас вдруг вспомнила, как в детстве они с матерью несколько раз навешали тетку, сестру бабушки, с которой жили в Белоруссии во время оккупации. Тетка гладила ее по голове, повторяя: «Сиротка ты моя горемычная». И еще она уединялась с матерью, чтобы поговорить без свидетелей. Однажды Лидия подслушала их разговор про какого-то Юрку-Юргена, и теперь она поняла, что мать всю жизнь хранила тайну о ее настоящем отце.

Я предложила Лидии стать на свое место в расстановке. Она несколько минут смотрела на «родителей» глазами, полными слез. А потом сделала последний разделявший их шаг, и они обняли друг друга.

Это было очень трогательно – пожилая женщина обнималась с молодыми мужчиной и женщиной, символизировавшими ее родителей. Они гладили ее по голове, что-то шептали ей…

Когда они разомкнули объятия, я попросила Лидию сказать им одну фразу: «Сегодня я впервые встретилась с тобой, папа». Лидия произнесла эти слова дрожащим голосом и вновь начала плакать.

Мы завершили расстановку, повернув Лидию лицом к ее жизни. Родители стояли за ее спиной, «прикрывая тыл», и она чувствовала себя умиротворенной и счастливой.

На следующей сессии Лидия рассказала, что всю жизнь чувствовала тень тайны, которую хранила ее мать. Вероятно, та действительно влюбилась в немецкого солдата или офицера. Родив ребенка, она жила в ужасе, что это рано или поздно вскроется, и гибель мужа, похоже, была связана одновременно с болью и облегчением – он был единственным, кто мог доказать, что это не его ребенок. Стыд, вина и страх были постоянными спутниками матери Лидии. Лидия вспоминала, как мать иногда подхватывалась среди ночи, обнимала дочь и говорила: «Если за нами придут, говори, что твой отец был красным командиром и погиб на войне».

Расстановочная работа вскрыла новые пласты в памяти Лидии. Она вспомнила, что после смерти матери нашла у нее в бумагах странную фотографию – на ней были только лицо, часть волос и шея мужчины. Лидия предположила, что были отрезаны все возможные опознавательные элементы – форма, фуражка… Видимо, это и был ее настоящий отец.

Стал понятен еще один интересный факт. Мать Лидии Светлана всегда говорила, что дети должны знать языки. Она поддерживала занятия дочери, а потом и внучки Стеллы немецким и французским языками. Бабушка устроила внучку в лингвистическую гимназию. Стелла, бегло говорящая на нескольких языках, окончила медицинский институт, в 1990-х уехала в Германию, подтвердила там образование, вышла замуж за коренного немца. Видимо, бабушка неявно передала внучке послание о том, что ее родина не только в Белоруссии. Иначе сложно объяснить, почему Стелла всегда говорила, что в Германии она чувствует себя не как дома, а просто дома. Стелла работает врачом в клинике и счастлива в браке, в котором родилось двое детей.

В ходе нескольких встреч Лидия получила то, что хотела. Мы восстановили часть белых пятен, нашли объяснения странностям и непонятному поведению. Хотя мы не знаем и никогда не узнаем всю правду, удалось отодвинуть мрачную тень, связанную с происхождением Лидии, а также разобраться в страхах матери, передавшихся дочери. Их нельзя назвать иррациональными: сейчас мы свободно говорим о происхождении, а тогда мать Лидии могла поплатиться жизнью за связь с немцем. Однако люди иногда любят друг друга, невзирая на национальность и принадлежность к воюющим между собой сторонам. И хорошо, когда появляется возможность обсуждать эту важную тему – тему своего происхождения.

Легализация информации, обозначенной как «семейная тайна», возвращает свободу помнить и свободу забывать, меняет отношения и позволяет лучше понять свою семью и ее историю.

Глава 3. Тайны в родительско-детских и супружеских отношениях

Тайна существует только для того, чтобы быть раскрытой, чтобы выдать самое себя.

Ж. Делез

3.1. Семейная тайна как основа отношений родителей и детей

Когда два человека встречаются и собираются создавать семью, они не задумываются о том, что каждый из них обладает уникальным опытом, внешностью, характером… И собственным, исключительным набором тайн и секретов. Люди просто не могут рассказать друг другу все – да это и не нужно. Однако если секреты значимые и болезненные, они могут стать фоном, на котором и будет разворачиваться супружеское взаимодействие. Ситуация еще больше усложняется, когда в семье появляется третий – ребенок.

Ребенок – самый чувствительный и уязвимый член семейной системы. Пока он не вырос, пока не сформировалось его «я», у маленького человека преобладают примитивные защитные механизмы и его психика не способна справляться со многими событиями, обычными для взрослой жизни. Именно поэтому большинство обращений к психологу связаны с отношениями между родителями и детьми.

Изучение причин, которые привели к возникновению эмоционального, поведенческого или связанного с состоянием здоровья симптома у ребенка, часто напоминает детективное расследование, влекущее раскрытие той или иной семейной тайны.

Психологи Л. Пинкус и К. Дэри считают, что среди семейных тайн можно выделить реальные и выдуманные. Реальные секреты отражают произошедшие в прошлом «события или обстоятельства, которые один или несколько членов семьи стремятся сохранить в тайне либо друг от друга, либо от других людей (не являющихся членами семьи). Это может относиться к внебрачным связям, к проблемам, связанным с выбором спутника/спутницы жизни, и неудачному опыту предыдущей супружеской жизни, к материальным проблемам, тяжелым заболеваниям, алкоголизму, употреблению наркотиков, суицидам, внебрачным детям и т. д.». Л. Пинкус и К. Дэри отмечают, что большинство родителей стараются скрыть такую информацию от детей.

Однако дети нередко неосознанно улавливают ее и реагируют в той или иной форме, чаще всего через повторение судьбы родителей или соматические симптомы. Еще 3. Фрейд высказал предположение о существовании феномена бессознательной передачи психической информации от одного поколения к другому. Позже М. Боуэн назовет этот процесс межпоколенной (трансгенерационной) передачей. Именно она призвана объяснить загадочное повторение патологических родительских способов поведения у детей, а также понимание детьми проблем родителей.

Вымышленные тайны являются продуктом воображения. А. Феррейра называет этот тип секретов семейными мифами. Подробнее они будут рассмотрены в следующей главе. Но если говорить о воображении, то каждый из нас иногда фантазировал: кто-то о том, что его родители – ненастоящие; кто-то о том, что он – потомок богатого и известного рода; кто-то о том, что его потеряли и ищут хорошие родители.

Подобные фантазии анализировал 3. Фрейд. Он считал, что все покинутые, одинокие или, если толковать шире, несчастные дети фантазируют именно таким образом. Эти фантазии позволяют смириться с существующей реальностью, где родители несдержанны, повышают голос, используют физическое насилие, не понимают детей, отвергают их, отдают на воспитание чужим людям (вижу возмущенную толпу, скандирующую: «Бабушка – свой человек», но ребенку от этого не легче). Такие фантазии исследовал и Винсент де Гольжак, который помимо психологических процессов большое внимание уделял социальной принадлежности ребенка. Он считал, что «в зависимости от классовой принадлежности дети в большей или меньшей степени заинтересованы в исправлении реальности. Опыт групповой работы с историями жизни позволяет констатировать, что фантазия семейного романа очень распространена среди детей „из народа“ и реже встречается у сыновей и дочерей родителей из буржуазии или аристократических кругов. Из этого не следует, что последние не фантазируют на тему о своем происхождении».

С рождением у супружеской пары ребенка возникает первый семейный треугольник – система с тремя каналами связи. Однако если муж и жена объединены супружеским секретом, появляется новый треугольник, элементами которого выступают:

1) родители;

2) ребенок;

3) семейная тайна.

Ради ее сокрытия взрослые неосознанно выдвигают ребенка на передний план, образуя известный треугольник С. Карпмана (жертва – тиран – спасатель), где тиран – это тайна, жертва – родители, а спасатель – разумеется, ребенок.

3.2. Ребенок как «слабое звено»

Обычная ситуация, которую мы регулярно наблюдаем в семье, – это желание родителей говорить исключительно о ребенке и его проблемах. Но проблемы детей вырастают из проблем родителей. Взрослые играют с реальностью, направляя детям вербальные и невербальные послания о неблагополучии и запрещая их обсуждать. Ребенок становится заложником родительских игр, расплачиваясь за это психическим и физическим здоровьем, эмоциональным состоянием, доверием к миру.

Очень злая девочка

У шестилетней Кати регулярно случаются приступы ярости. Она прыгает по кровати, кричит, рвет журналы, ломает игрушки. Началось это полтора месяца назад.

При попытке выяснить у родителей, что тогда произошло, возникла пауза и ощутимое напряжение. В конце встречи девочка захотела в туалет, и один из психологов пошел ее проводить. В это время жена рассказала второму психологу, что два месяца назад она узнала об измене мужа. Был страшный скандал, и она пыталась выгнать супруга из дома. «Чтобы ребенок не пострадал», Катю отправили к бабушке, которая тоже была в курсе происходящего. Через две недели супруги примирились, дочь вернулась домой, но ее словно подменили. Она начала драться с мальчиками в саду, потом ломать игрушки дома… Тщательно оберегаемая родителями тайна и видимость хороших отношений при сохраняющейся обиде и злости жены привели к появлению симптома у ребенка.

Не зря древние греки называли ребенка «чистая доска». Однако это не вполне верно: еще до рождения ребенок получает свою долю информации о том, что происходит в окружающем мире, в качестве которого выступает его мать. Он появляется на свет и продолжает впитывать информацию: «чистая доска» заполняется все новыми и новыми сведениями. То, что «пишут» на ней родители, остается в душе ребенка надолго, иногда на всю жизнь, даже если сообщение оставлено ненамеренно. Невидимые чернила, как и незримые связывающие нас нити, невозможно стереть – важно прочитать, что ими написано, чтобы понять, как обходиться с этой информацией.

Типичные ситуации, которые скрывают родители и которые ведут к образованию негативных симптомов у ребенка, это:

♦ отсутствие у родителей эмоциональной близости и сексуальной жизни;

♦ наличие любовника, любовницы, детей на стороне;

♦ наличие у кого-то из родителей незавершенных отношений или предыдущего брака;

♦ непринятие прародителями невестки или зятя и др.

3.3. Ребенок в семье: между слиянием и отделением

Ребенок появляется на свет в результате встречи двух людей – отца и матери. Он несет в себе ровно половину отцовских и половину материнских генов, из чего следует аксиома: для малыша важны оба родителя.

Ребенок приходит в этот мир из тотального, полного слияния со своей матерью, внутри организма которой прошли первые девять месяцев его существования. Однако психологическое рождение происходит не так быстро, и многие годы, а иногда и на протяжении всей жизни человек остается связанным с матерью невидимой пуповиной.

Беременным женщинам не рекомендуют употреблять спиртные напитки, курить, переживать сильные стрессы – все это сказывается на ребенке. Если беременная женщина выпила рюмку коньяка, ребенок получит свою дозу алкоголя. При этом зачастую не учитывается тот факт, что и после рождения малыша мать может передавать ему то, что «употребляет» сама. Ее эмоции, переживания, представления о мире, о нем самом, об отце – все это переходит к ребенку по незримым нитям.

Когда ребенок мал, он пробует на вкус все то, что попало ему в рот, – именно поэтому нужно следить, чтобы малыш не съел что-либо вредное. Хирурги извлекают из желудков детей токсичные батарейки, детали игрушек, из рук и ног – иглы, занозы, осколки… На стендах возле кабинетов лор-врачей можно увидеть разнообразные бусины, пуговицы, косточки, которые дети по неосторожности засовывали себе в нос и уши. Это аналог защитного процесса интроекции, то есть помещение внутрь того, что было внешним. Общеизвестно: маленький ребенок склонен к интроекции и поэтому нуждается в постоянном контроле, заботе и уходе.

В раннем детстве малыш полностью зависим от матери, в том числе и от ее эмоционального состояния. И если мама все время пребывает в агрессии, депрессии, просто отсутствует психологически, находясь в своих мыслях и фантазиях, ребенок впитывает ее настроение. Это происходит на этапе нормального периода слияния зависимости от матери, когда малыш фактически не существует как отдельный человек. Как метко сказал Д. Винникотт, «нет такого создания, как дитя, – только дитя и мать».

Известный психоаналитик М. Малер подробно описала развитие маленького ребенка в контексте его взаимодействия с матерью. За первой фазой (первый месяц жизни), когда ребенок в основном движим своими биологическими потребностями, наступает фаза слияния. На этом этапе мать становится главным объектом его любви. Вначале малыш не может провести четкое различение себя и матери, потому что именно она удовлетворяет все его нужды. В паре «ребенок – мать» формируется привязанность, к четвертому месяцу возникает своеобразный диалог – встреча глаз, ответы матери на агуканье и гуление. Если в силу каких-то причин реакции матери неадекватны, например ее действия не соответствуют потребностям ребенка или она ведет себя совершенно непредсказуемо, малыш не может научиться справляться со своей тревогой и сильными чувствами.

В период от пяти до девяти месяцев, согласно М. Малер, наступает подфаза дифференциации – отделения. Ребенок становится более активным, его внимание направлено на внешний мир, он изучает и учится использовать свое тело. Однако он нуждается в присутствии матери, которая его ободряет, успокаивает, поддерживает через физический контакт. В семь-восемь месяцев ребенок начинает различать «своих» и «чужих» и внимательно смотрит на мать, когда появляется незнакомый человек, потому что она должна «декодировать» для него сигнал из внешней среды – это опасно или безопасно. По сути, ребенок впервые разделяет с другим человеком – мамой – переживания по поводу окружающего мира.

Примерно с 10 месяцев маленький человек пробует ходить, и в его жизни открывается новый этап, который Малер назвала подфазой практики. Ребенок активен, энергичен и может как удаляться от матери, так и возвращаться к ней.

В 15–18 месяцев, то есть к середине второго года жизни, малыш обретает относительную самостоятельность, начинает проявлять интерес к другим людям и постепенно формирует представление о собственной матери. Если ребенок ненадолго с ней расстается, он сохраняет в памяти ее образ, но длительные разлуки в этот период разрушительны для их отношений.

Холодная жена

Ванда жалуется на мужа: «Он все время чего-то хочет»; «Какого-то тепла ему не хватает». Она не понимает, что ему надо, – в доме чисто, деньги она зарабатывает, еду готовит… Мы начинаем обсуждать ее отношения с супругом, и становится ясно, что эмоционально она выключена. Ванда все «делает правильно»: уборка, приготовление пиши, близость по желанию мужа. Но первой она не идет на контакт, не проявляет инициативы, никогда не звонит ему в течение дня, не говорит нежные слова. Мужа это обижает.

Мы начинаем искать ответ на вопрос, откуда это взялось. Выясняется, что в истории ее детства есть одна «дыра». До полутора лет она росла с мамой и папой. Затем родился ее брат с тяжелой болезнью. Его выписали из больницы только через полгода. Мама отдала девочку на воспитание своей бабушке, которой было за семьдесят. Довольно суровая пожилая женщина совсем не была рада тому, что нужно ухаживать за маленькой внучкой.

Через два года брат умер, родители забрали девочку домой. Мама, измученная за эти годы борьбой за жизнь ребенка, стала раздражительной, холодной и отстраненной. Девочка усвоила урок: ни к кому не привязывайся, никому не доверяй, ни с кем не устанавливай близких отношений.

Так ранняя травма привязанности откликается во взрослой жизни. Ванда не приближается к мужу, потому что в ее детской истории отношения близости с мамой закончились «предательством». Взрослая Ванда это понимает, она осознает, что у мамы не было другого выхода, но «внутренний ребенок» ранен и не хочет ни к кому приближаться.

Возраст 16–24 месяцев Малер обозначила как подфаза воссоединения. В этот период, даже когда мать рядом, ребенок может плакать. Малер считала, что вслед за «маниакальной» фазой исследования мира ребенок, развиваясь, начинает осознавать свою слабость и одиночество. Поэтому мы можем наблюдать чередование отделения от мамы с последующим к ней «прилипанием». Капризы, колебания настроения – маркеры данной фазы.

В возрасте около двух лет ребенок уже способен говорить, он все сильнее хочет быть независимым, пытается командовать окружающими и требовать, чтобы его желания исполняли. Разворачивается драматичная борьба за власть: одеть, накормить, заставить опорожнить кишечник – все это сопровождается непослушанием ребенка. Он постоянно испытывает колебания между любовью к матери, желанием быть с ней и враждебностью, ощущением брошенности и одиночества. Именно эти колебания и определяют способы построения близости и автономии во взрослом возрасте.

В зависимости от личности матери, истории ее детства, того, что происходит в семье в данный период, реакции женщины на поведение ее растущего ребенка могут быть очень разными. Одни мамы не могут принять того, что ребенок снова требует близости, злятся на его капризы и несамостоятельность. Других, наоборот, пугает усиливающаяся автономность малыша.

С двух до трех лет длится фаза, которую Малер назвала подфазой постоянства объекта. Ребенок учится регулировать сильные чувства и эмоции, невзирая на то, появилась утешающая его мать немедленно или через некоторое время. Формируется внутренний образ матери, к которому ребенок может обращаться в трудные минуты. Отношения между ними обретают некоторую зрелость и стабильность.

В случае серьезных нарушений нормального процесса развития в этой фазе у ребенка могут возникнуть различные проблемы.

И слияние, и независимость – это естественные, нормальные этапы развития каждого из нас. Мы не проживаем эти стадии «навсегда». В одни периоды мы особенно сильно нуждаемся в близости, поддержке, заботе и демонстрируем потребность в симбиозе. В другое время нас влечет свобода, желание быть отдельным и суверенным. Огромное значение при этом имеет возраст: было бы странным, если бы мать верила двухлетнему ребенку, который говорит: «Уйди, мамочка», и оставляла его одного на целый день. Однако наступает время, когда мать понимает: ребенок вырос и его нужно отпустить.

К сожалению, иногда либо родители, либо дети не готовы отделиться друг от друга и жить собственной жизнью. Нередки ситуации, когда человек не хочет взрослеть и продолжает и в 25, и в 35 лет обременять своих стареющих родителей, не работая, употребляя алкоголь или наркотики, проявляя агрессию и неуважение. Или ребенок вырастает и при первой возможности покидает родной дом, сводя общение с матерью и отцом к минимуму, при этом переживая сильные чувства к родителям и символически их «убивая».

Почему взрослые люди не могут построить нормальные отношения? Почему они ссорятся, лгут, бросают друг друга и своих детей, ненавидят окружающих? Ответ лежит в раннем детстве каждого из нас. На наших глазах регулярно разворачиваются драмы с известным сценарием, когда родители не готовы, не могут или не хотят удовлетворять симбиотические потребности своих маленьких детей. И именно эти нереализованные потребности становятся источником постоянного внутреннего конфликта. Вопросы, на которые мучительно ищут ответы взрослые люди, обычно звучат так:

♦ Могу ли я рискнуть быть рядом с кем-то? Или лучше оставаться одиноким?

♦ Если я отважусь открыть свое сердце, а меня отвергнут, смогу ли я пережить это? Соберу ли я осколки своей раненой души?

♦ Если я нашел близкого человека, имею ли я право отдаляться от него в те моменты, когда у меня есть свои дела, интересы, друзья? Или у нас все должно теперь быть общим? Вдруг он обидится, разозлится, не поймет моего желания заняться чем-то без него?

♦ Когда мой близкий дистанцируется, нужно ли его преследовать, догонять, требовать заверения, что он лишь ненадолго отдалился? А вдруг он никогда не вернется?

♦ Как себя вести, чтобы не надоесть значимому человеку? Подстраиваться, следовать его требованиям и желаниям или оставаться собой?

Эти и множество других вопросов – проблемы непрожитых, незавершенных ранних этапов развития. Если у ребенка не было хорошего симбиоза с матерью, если он не пережил этап качественного слияния, ему будет сложно стать отдельной личностью. Если он не научился утешать себя, помня о другом человеке, если он не умеет быть в одиночестве, а при отдалении близкого сразу испытывает тревогу и панику, он не сможет построить, перефразируя Д. Винникотта, «достаточно хорошие партнерские отношения».

Здесь возникает закономерный вопрос: какое отношение ко всему этому имеют семейные тайны? Ответ: самое непосредственное.

В случае хороших, здоровых, адекватных отношений в паре появление ребенка сопровождается радостью и гордостью родителей. Их любовь получила высшее подтверждение, и они готовы заботиться о малыше, поддерживая его развитие. Мужчина и женщина, которых любили их собственные родители, передают любовь, как олимпийский огонь, из рук в руки своим детям. К сожалению, так происходит не во всех семьях.

Окружающая действительность полна враждебности по отношению к маленьким детям, и если родители не позаботятся о ребенке в раннем детстве, он не сможет доверять миру и другим людям, не сформирует важные социальные навыки, будет испытывать сложности в близких отношениях. Но самое печальное – он попытается создать для своего ребенка точно такие же условия. Иногда от старшего поколения можно услышать фразы: «Меня на руках никто не носил и ночью в кровати не укачивал – и не умерла»; «За нами никто не смотрел – и ничего»; «Нас никто в кружки не водил – и выросли»… Да, выросли – но какой ценой?!

3.4. Нарушения привязанности

Причины нарушений привязанности родителей к ребенку могут относиться к разным уровням существования семьи.

Уровень одного члена семьи. Мать или отец не были готовы к родительству; имеются объективные причины, затрудняющие заботу о ребенке (разлука родителей, бедность, отсутствие жилья); один из партнеров болен (алкоголизм, психическое расстройство, физическая травма, онкология и др.); тип привязанности одного из партнеров не позволяет ему сформировать достаточно хорошие отношения с ребенком и др.

Елена ужасная

Кирилл, которому 41 год, не может принять решение: оставаться в браке или разводиться. Его жена Елена год назад в возрасте 39 лет родила их первого и единственного ребенка. Они были женаты 21 год, но их супружеская жизнь протекала сложно. По словам Кирилла, жена была вспыльчивой, агрессивной, часто впадала в ярость. Работая педагогом в школе, она отточила навыки критики, способы выражения недовольства.

Самой больной точкой их отношений был секс. Они поженились на первом курсе института, но их первый половой акт произошел лишь через пять лет после свадьбы. У Елены начинались панические атаки, стоило Кириллу лишь приобнять ее. Они спали в разных постелях, и жена сразу сказала, что «этого» у них никогда не будет. Через пять лет он встретил другую девушку и изменил жене – если это можно было назвать изменой, потому что супружество существовало только на бумаге. Когда он сообщил Елене, что уходит от нее и хочет развестись, жена начала плакать, грозить суицидом. После этого у них случилась первая близость.

Елена наконец забеременела. Но и это было не главным. Елена совсем не хотела заботиться о ребенке. Молока у нее не было, аллергичная девочка была вынуждена питаться смесями. Елена часто сидела за компьютером, когда ребенок надрывно плакал, и говорила: «Нечего приучать к рукам». Летом она на два месяца уехала на юг с подругой – не пропадать же педагогическому отпуску, к которому она привыкла, – а муж остался один с пятимесячным ребенком… У Кирилла складывалось впечатление, что дочь совсем неинтересна Елене. Ребенку два года, а жена кормит ее сырками в шоколаде. Дома никогда нет свежеприготовленной пищи, не убрано. Он взял дополнительную работу, денег достаточно, но, похоже, жена не готова вливаться в семейную жизнь и поэтому давно вышла из декрета.

История меня удивила: и поведение Елены, и терпение Кирилла казались странными. Кирилл, рассказав мне о сложившейся ситуации, спросил, могут ли они с Еленой прийти на консультацию вдвоем, чтобы принять окончательное решение. Я обсудила с Кириллом условия, при которых такая работа возможна: вся информация, которую он мне сообщил, будет свободно использоваться в работе с парой.

Однако Елена позвонила и предложила принять ее одну. Признаюсь, я уже имела некоторую негативную установку по отношению к женщине, но посчитала ее предложение логичным. Елена рассказала мне свою версию происходящего. Несмотря на смещение акцентов, в основном Кирилл изложил семейную историю достоверно. В ходе сбора сексуального анамнеза Елена призналась, что секс у нее вызывает отвращение, Кирилл – ее единственный партнер. Я проверила гипотезу об изнасиловании, ранней сексуальной травматизации, но она не подтвердилась. Выяснилось, что Кирилл говорил правду: ребенок Елене не в радость. Она вышла на работу в школу, а маленькую Элину отдала в детский сад. Елена с презрением говорила о привязанности отца к малышке: «Носится с ней, как баба».

Понимая, что отношение матери к ребенку часто повторяет ее собственный детский опыт, я подробно расспросила Елену о ее родительской семье и построила генограмму.

Оказалось, что Елена – младший ребенок в семье. Родители жили в деревне, мама работала дояркой, отец – трактористом. У нее есть две сестры на 19 и 15 лет старше. Отец и мать – ровесники. Когда отцу было 38 лет, у него случился инфаркт. Он попал в больницу. Мать очень переживала – было лето, много работы и в поле, и дома. Его выписали, и он почти сразу снова сел за руль. Но через два месяца у него произошел повторный инфаркт… Смерть, похороны, 40 дней… Когда мать Елены обнаружила, что беременна, она была уже на довольно большом сроке. Родилась третья девочка – и мать, горюющая о рано умершем муже, вначале отдала ее бабушке в соседнюю деревню, потом в круглосуточные ясли. Подросшая Елена хорошо усвоила из разговоров матери и сестер: секс – это зло, от него бывают неожиданные дети. Дети – это еще большее зло, они требуют внимания, когда уже нет ни сил, ни здоровья…

Елена очень удивилась, когда я стала обсуждать с ней тот факт, что она родила дочь в том же возрасте, в котором мать родила ее саму. Ее появлению на свет способствовала болезнь отца, рождению ее дочери – болезнь в отношениях с мужем. Было ясно, что основной проблемой во взаимодействии с близкими – мужем, дочерью – является несформированная у Елены привязанность к матери. Как следствие – она делает со своей дочерью то же, что мать делала с ней.

Елена решила, что терапия нужнее не столько им с мужем, сколько ей самой. Она оказалась непростым человеком – на первый взгляд холодным, дистантным, саркастичным. Но внутри нее скрывалась маленькая, отвергнутая мамой девочка, ни в чем не виноватая и отчаянно желавшая, но не получавшая любви и из-за этого часто впадавшая в ярость. Шло время, и Елена начала понимать себя и свои чувства по отношению к мужу и ребенку. Она осознала сильную зависть к дочери – у нее никогда не было отца, а ее муж трогательно заботился о малышке. Сформировавшийся у Елены хаотический тип привязанности сильно затруднял нашу работу, ее потепление могло неожиданно смениться агрессией и нападением на всех – меня, мужа, маленькую Элину… Однако способность Елены к любви и нежности медленно проявлялась.

Работая с ней, я использовала метафору «инкубаторской курицы». Куры, выращенные в инкубаторе, не обладают инстинктом насиживать яйца, как обычные, поэтому хозяйки заставляют их выводить цыплят насильно, прикрыв ящиком, чтобы птицы не уходили. Елена была той самой «инкубаторской курицей» – тепло ее матери было формальным, как лампа накаливания в инкубаторе. Она, в свою очередь, искренне не понимала, почему ребенку надо уделять время, зачем потакать капризам, как не срываться на крик…

Однажды она пришла в подавленном состоянии и рассказала, что ездила к старенькой матери в деревню. Елена привезла ей гостинцев и долго говорила о прошлом. Мать, которой было уже около 80 лет, тяжело болела. Елена, набравшись смелости, спросила о самом главном, о том, что ее беспокоило всю жизнь: «Мама, ты меня любила? Ты хотела моего рождения?» Но мама, войдя в фазу откровений, сказала: «Что ты, Лена, какое хотела, просто когда узнала – делать аборт было уже поздно. И отец умер, и хозяйство большое надо было поднимать – до тебя ли мне было…»

На протяжении нескольких встреч мне пришлось реанимировать эту взрослую женщину, которая начала буквально рассыпаться на куски. Мощный поток аннигиляционного, агрессивного послания от матери захлестнул ее. Она стала говорить о себе как о «жертве несделанного аборта», сгущать краски, злиться на мать… Было сложно находить ресурсы, и спасательным кругом, как позже отметила Елена, стало мое высказывание о том, что есть намерения, а есть реальный выбор. Мама родила ее – и это главное. Родила, не отдала в детский дом, заботилась как могла – и это все, что нужно помнить Елене. А слова следует забыть.

Тайна, которую скрывала мать, – «я не хотела этого ребенка» – все равно пронизывала судьбу Елены и ее дочери. Узнав горькую правду, женщина долго переживала, но многое смогла понять. То отвержение, то хроническое пренебрежение, с которым она сталкивалась в детстве, было заново пережито и оплакано.

Через некоторое время Елене удалось переосмыслить свою жизнь, и она стала называть себя «приветом с небес»: папа умер, а она – его последнее прощальное напоминание маме об их любви. Изменение точки зрения на более позитивную и ресурсную позволило Елене соединить родителей в единое целое и понять, что секс, любовь, отношения – это не отвратительные вещи, а важная часть нашей жизни.

С мужем они все же развелись – другая история, но им удалось сохранить нормальные человеческие отношения. И еще: Елена стала значительно теплее относиться к своей дочери.

Уровень «папа, мама и дети». Пара родителей находится в сложных, разрушительных отношениях; кто-то из них или оба не хотят ребенка; ребенок должен «спасти» распадающийся брак; ребенка родили, потому что «семьи без детей не бывает», «надо иметь двоих», «у всех есть дети» и т. п.

Уровень нескольких поколений. Прародительские и более ранние шаблоны взаимодействия в семье обеспечили образцы поведения в последующих поколениях, превратив типы отношений в сценарные стереотипы.

Ментальный мезальянс

Инга, симпатичная 24-летняя девушка, не могла принять решение о замужестве. Ее избранник Яромир был старше на 37 лет. Участницы группы были очень возмущены тем, что такой старик еще пытается ухаживать за юной девушкой. Однако Инга быстро прекратила все попытки обесценить ее мужчину, сказав, что речь идет о ее чувствах, которые довольно серьезны.

Я предложила Инге исследовать все ее страхи и сомнения, и она честно призналась, что боится остаться одна. Это было весьма необычно – она имела в виду не то, что он намного старше и может умереть, а то, что именно Яромир оставит ее из-за работы или еще по каким-то причинам. В ходе расспросов выяснилось, что они вместе уже шесть лет. Яромир – вдовец, у него взрослый сын, собственный бизнес. Инга знакома с его дружной семьей, родителями, сестрой. Они постоянно собираются на праздники, созваниваются, и Инге это очень нравится.

Они с Яромиром все эти годы живут вместе, он искренне ее любит. Ее история похожа на сказку: предложение руки и сердца в городе любви Париже, теплое отношение, забота… Но девушку что-то неизменно тревожило. Я предложила ей сделать небольшой экскурс в семейную историю. И вот что мы выяснили.

Инга – единственный ребенок в семье. Родители развелись, когда ей было семь лет (а они с Яромиром вместе уже шесть!). Мать давно пребывает в депрессии и не работает. С восьмилетнего возраста Ингу фактически воспитывали дедушка и бабушка. Они были преданными, заботливыми и полностью заменили ей родителей.

Я расспросила Ингу, когда у нее возникло чувство брошенное. Она ответила, что, по ее ощущению, оно было всегда. Я высказала предположение, что произошедшее в ее семье – развод родителей, уход отца, депрессия матери – привели к появлению этого чувства. Она кивнула, но чего-то явно не хватало. Я продолжила анализировать семейную историю, фокусируясь то на родительской, то на прародительской семье.

Самой стабильной и поддерживающей фигурой из всех был дедушка. Он искренне любил внучку и заботился о ней. Бабушка скорее была функциональной – готовила еду, убирала квартиру, стирала и гладила одежду. Я спросила Ингу, что она знает о детстве своей мамы. Выяснились интересные подробности. Дедушка и бабушка когда-то жили в Москве. Дедушка был главным инженером на крупном заводе и ездил по всему Советскому Союзу. Бабушка же была творческой натурой и работала на телевидении. Она уходила из дома в пять утра. Когда появилась маленькая дочь, им никто не помогал, а найти няню оказалось проблемой. Бабушка была не готова расстаться с любимым делом, поэтому двухмесячная девочка отправилась в круглосуточные ясли. Инга вспоминает, как бабушка с возмущением рассказывала: «Твоя мама все лето была на детской даче, но когда я приезжала, она то плакала, то не хотела со мной говорить». Я обсудила с Ингой ее чувства по поводу той маленькой девочки, которую родители отдали чужим людям, поговорила о ее одиночестве и покинутости. Щеки Инги вспыхнули: она сказала, что именно так чувствует себя всю жизнь.

Однако было что-то еще. Я осознавала, что у ребенка – матери Инги – в такой ситуации не было шанса сформировать нормальную привязанность, но не понимала, почему о ней не заботилась ее мама. Оказалось, бабушка сама рано потеряла мать – в три года ее отдали на воспитание старенькой прабабушке. Мы побеседовали о том, что в их семье по женской линии уже несколько поколений не растят собственных детей, и Инга сказала, что боится: вдруг она не сможет заботиться о своем ребенке. Мы снова стали говорить о ее маме – я все равно до конца не понимала, почему они развелись с папой, почему он не участвует в жизни дочери. Выяснилось, что папа уже много лет живет в США, а развелись они (в этот момент Инга опустила голову и стала говорить очень тихо), потому что мама пила…

Итак, семейной тайной был алкоголизм ее матери. Успешная дочь успешных родителей, удачно вышедшая замуж, была запойной алкоголичкой, устраивавшей драки и дебоши. Когда Инга была маленькой, отец в такие периоды отвозил ребенка к собственной матери – не хотел, чтобы тесть и теша, в квартире которых он проживал с женой, знали об этом. Ситуация ухудшалась – в состоянии алкогольного опьянения женщина становилась агрессивной, могла наброситься на мужа, пытавшегося остановить ее, с кулаками и тяжелыми предметами. Состояние матери Инги быстро прогрессировало. Когда дедушка и бабушка узнали об этом, женщину положили в больницу. Но ей это уже не помогло. Она не была способна работать, общаться с мужем, которого в итоге выгнала. Он, похоже, к этому моменту выгорел и перестал приходить к дочери, просто исправно платя алименты. В борьбе с алкоголизмом жены он не замечал, насколько плохо приходится его собственному ребенку.

Непонятно, почему после развода окружающие взрослые, знающие о тяжелой болезни матери Инги, оставили девочку с ней, фактически бросив на произвол судьбы. Возраст с семи до восьми лет Инга помнит особенно ярко. Мама пила беспробудно. Дедушка тогда еще активно работал и часто уезжал, бабушка занималась собой и звонила нечасто… Мама к телефону не подходила – она то пила, то спала. Девочка заботилась о пьющей матери, хотя еще не могла позаботиться о себе: она приносила хлеб из школьной столовой, ходила в магазин, варила макароны. Социальный педагог и учитель начальных классов несколько раз звонили ее матери. Наконец, они пришли к Инге домой и ужаснулись. Они поняли, почему девочку никто неделями не расчесывает и не заплетает ей волосы, почему от нее плохо пахнет. Они позвонили дедушке и бабушке и сообщили, что девочка находится в социально опасном положении и ее отправляют в детский приют. Только после этого все действительно поняли, что мать Инги тяжело больна и ребенка надо спасать.

Дедушка и бабушка забрали внучку к себе, мать много раз пытались лечить, но безуспешно… Однако не взрослые, а именно Инга живет с чувством, что она не все сделала для своей матери. Ее последующие воспоминания о школе – это сложная адаптация в новом классе, наверстывание пропущенного года учебы, страх, что все узнают, что с ней и ее мамой что-то не так. Инга повзрослела, встретила мужчину, который по возрасту годится ей в дедушки, и построила с ним хорошие отношения. Но семейная история и семейная тайна не дают ей спокойно жить.

– Чего же ты боишься на самом деле? – спросила я.

– Я боюсь, что меня нельзя любить… Что я тоже могу начать пить, как мама… И мне кажется, что я вся внутри дефектная… Пустая… У меня чего-то не хватает…

В этих словах было столько боли брошенного, никому не нужного ребенка, что мне стало нестерпимо жаль девушку.

Мы с Ингой еще раз проанализировали генеалогическое древо. Итак, прабабушка умерла, когда бабушке было три года – первый сбой привязанности в системе. Пожилая женщина, которой доверили девочку, бабушку Инги, была занята хозяйством и не смогла дать ей той любви, в которой она нуждалась. Бабушка, родив дочку, сделала то же самое – она отдала ребенка в круглосуточные ясли. Очевидно, имеют место и серьезная травма, и невозможность сформировать здоровую привязанность. Так что и мама Инги выросла, не зная как заботиться о других, а ее алкоголизм – следствие неспособности к близости.

Инга тоже получает многочисленные раны привязанности – часть их превращается в шрамы, а часть продолжает кровоточить. Передававшиеся из поколения в поколение нарушения привязанности проявляются у Инги в непонимании, кто она такая, неуверенности в себе и страхе повторить материнскую судьбу. Мы завершили сессию расстановкой, где Инга смогла «встретиться» с женщинами своего рода и поплакать обо всех искалеченных жизнях. После занятий в группе я предложила ей пойти на индивидуальную терапию к моей коллеге.

С тех пор прошло несколько лет. Инга вышла замуж и родила сына. Она продолжает посещать терапию и занятия в обучающей группе. В ее отношениях с мужем все хорошо. Она уже не боится, что он ее оставит, понимая, что любые отношения когда-то завершаются, но хорошее остается с нами – в наших воспоминаниях, детях, фотографиях и семейных историях. Ей удалось избавиться и от чувства вины, и от опустошенности – она просто живет в своей семье и заботится о муже и ребенке. И она может спокойно говорить о том, что ее мать зависима от алкоголя.

Уровень отношений «семья и мир». Социальное окружение не всегда может обеспечить безопасность для семьи вследствие войны, революции, социальных катаклизмов. Чего стоит советский эксперимент, пытавшийся разделить функции родившей и воспитавшей матерей, чтобы полностью использовать трудовые женские ресурсы. Женщины были вынуждены отдавать маленьких детей в ясли в двухмесячном возрасте. Смена воспитателей, ощущения одиночества, ненужности, брошенности не покидали таких детей на протяжении их жизни. Женщина, отчужденная от собственного ребенка, ребенок, не чувствующий привязанности к собственной матери, – что может быть страшнее и разрушительнее и для отдельной жизни, и для семьи, и для общества в целом? «Такое было время», – можно услышать от старшего поколения. Это правда, но легких исторических эпох не существует – любой социум переживает как хорошие, так и плохие периоды, которые причудливо чередуются в судьбах людей и влияют на новое поколение.

Таким образом, плохое отношение к ребенку, неспособность выдерживать напряжение, возникающее в первые годы жизни малыша, ярость, злость, ревность родителей всегда скрывают какую-то историю, которая позволяет понять, почему о ребенке не заботились должным образом. Жаль, что узнают об этом уже выросшие дети, успевшие оставить шрамы в душах собственных детей.

«Чтобы вырастить леди, надо начинать с бабушки», – говорят англичане. Перефразируя их, скажу: «Чтобы вырастить здорового ребенка, у бабушки не должно быть тайн».

3.5. Детская уязвимость

Дети в семье бывают особо уязвимы и часто становятся «козлами отпущения». На их предрасположенность к включению в тройственные отношения с родителями или прародителями чаще всего влияют следующие особенности.

Пол ребенка

Идентичность, с которой мы появляемся на свет, – это наш пол. Первое, что говорит человек, взявший на руки новорожденного: «У вас мальчик»; «Это девочка».

Есть семьи, где в связи с какими-то обстоятельствами более желанны дети того или иного пола. Несмотря на идеи равенства, во многих регионах мира и в отдельных семьях предпочтение отдается рождению мальчиков. До сих пор в некоторых странах Юго-Восточной Азии женщины прерывают беременность, если становится известно, что родится девочка, из-за чего в данных социумах в гендерном отношении существенно больше мужчин.

Если в семье первой рождается девочка, на нее зачастую перекладывается значимая часть родительских обязанностей. В то же время родившийся после нее мальчик обычно окружен заботой и высокими ожиданиями со стороны родителей. Интересный факт: семьи, где рождались только девочки, более охотно решаются еще на одного ребенка, нежели родители двух или более сыновей.

Тип нервной системы

Выделяют три главных функциональных свойства нервной системы:

♦ сила возбуждения и торможения;

♦ уравновешенность нервных процессов;

♦ подвижность возбуждения и торможения.

Базируясь на этих трех признаках, И. П. Павлов установил четыре основных типа нервной системы.

1. Сильный безудержный тип – холерик – имеет сильные процессы возбуждения и торможения, но отличается неуравновешенностью из-за преобладания возбуждения над торможением.

2. Сильный живой тип – сангвиник – характеризуется активными нервными процессами, неуравновешенностью и подвижностью, то есть быстрой сменой возбуждения торможением и наоборот.

3. Сильный спокойный тип – флегматик – отличается крепкими, уравновешенными процессами возбуждения и торможения, но их малой подвижностью.

4. Слабый тип – меланхолик – характеризуется слабыми нервными процессами и слабым развитием возбуждения и торможения.

Дети, у которых возбуждение преобладает над торможением, с неуравновешенностью нервных процессов и высокой подвижностью особенно уязвимы перед различными агрессивными, отвергающими и манипулятивными действиями членов семьи.

Порядок рождения ребенка в семье

Согласно позиции А. Адлера, для понимания человека нужно учитывать семейный контекст, прежде всего порядок появления детей в семье. Из-за того что каждый ребенок, рождаясь, приходит в измененную систему, у детей одних и тех же родителей стратегии преодоления стрессов, способы общения, адаптивность и ряд других показателей будут сильно различаться. Поэтому были изучены общие тенденции, характерные для детей в зависимости от порядка рождения.

Первый ребенок занимает приоритетное положение в семье. Ему не нужно соперничать со старшими детьми, родители могут уделять ему больше времени. Он является уникальным, ведь он – первый. Именно поэтому первенец подражает взрослым, старается соответствовать их требованиям и стандартам. Ряд исследователей (А. Адлер, У. Тоумен) подтверждают, что старшие дети ответственны, ценят свободу и независимость, ориентированы на достижение цели, добросовестны, надежны. Они обычно занимают высокие посты и руководящие должности, успешны и продуктивны, умеют сотрудничать. Именно старшие дети зачастую становятся хранителями семейных тайн из-за их близости к взрослым.

Средний ребенок никогда не узнает, что значит «быть единственным». Второму, третьему ребенку нужно приложить гораздо больше усилий, чтобы «стать главным». Средние дети могут всю жизнь находиться в тени старших, с которыми их сравнивают окружающие и родители. Именно поэтому им так важно сделать что-то свое, чтобы выделиться. Средние дети хорошо налаживают отношения и со старшими, и с младшими, коммуникабельны, чувствительны к несправедливости. Вследствие этого они могут разыскивать источник семейной тайны и проводить исследовательские работы с целью восстановления справедливости. Например, Берт (Антон) Хеллингер был как раз средним из трех братьев. Предложенный им метод системных семейных расстановок базируется на поиске семейных тайн, раскрытии белых пятен семейной жизни, а также определении своего места в семье, которое всегда непросто занять среднему ребенку.

Младший ребенок, так же как и старший, имеет уникальное положение в семейной системе. Обычно все члены семьи любят и балуют младших детей, благодаря чему они получают максимум возможного семейного тепла. Такой ребенок легко пользуется покровительством и защитой со стороны других людей, охотно принимает поддержку. Иногда младшие дети требовательны и нетерпеливы, затем и во взрослой жизни они используют капризы и манипуляции для получения желаемого. Они хорошо умеют приспосабливаться к различным условиям, обладают высокой самооценкой и чувством юмора, популярны в различных социальных группах, креативны, любят людей. Однако эти дети склонны к получению удовольствия, вследствие чего могут становиться зависимыми (алкоголизм, наркомания, булимия).

Единственный ребенок имеет черты и старшего, и младшего ребенка. Как и старшие, единственные дети ориентируются на взрослые образцы поведения. Как и младшие, они получают много любви и внимания: у них нет конкурентов. Родители обычно балуют единственного ребенка. Такие дети либо остаются зависимыми и слабыми, либо прикладывают усилия и становятся компетентными людьми с высокими достижениями. Им бывает сложно устанавливать близкие межличностные отношения. Они склонны к одинокому образу жизни и нередко имеют психологические проблемы.

Близнецы — это особые дети. Находясь рядом друг с другом еще в утробе матери, они сохраняют связь с братом или сестрой на протяжении всей жизни. Партнерские отношения для них зачастую менее значимы, чем отношения с близнецом. В семье они образуют собственную подсистему, а иногда используют и особый язык. Им бывает сложно покинуть свою «маленькую команду» даже для устройства личной жизни. Они могут любить одного человека, потому что представляют себя с ним одним целым. Иногда близнецы вступают в брак также с парой близнецов.

Время появления ребенка в семье

Этот фактор зачастую упускается из вида, однако он имеет существенное значение для понимания места ребенка в семье. Особую роль могут играть дети, появившиеся «не вовремя»:

♦ «залетные» дети, «стимулировавшие» заключение брака родителями. Это доношенные дети, появившиеся на свет менее чем через семь-восемь месяцев после регистрации отношений между матерью и отцом;

♦ «нарушители планов»: родители собирались сделать что-то важное (поступить в вуз, приобрести жилье, переехать), но появление ребенка «лишило» их этой возможности;

♦ «примирители» или «укрепители семьи»: дети, которые появляются, когда брак родителей дает трещину. И они не расстаются только потому, что у них родился этот ребенок;

♦ «не наши дети»: дети, непохожие ни на кого из членов семьи, что может быть обусловлено как причудливой комбинацией генов, так и тем, что ребенок появился в результате измены.

Также важно принимать во внимание случаи появления детей в течение одного-двух лет после смерти кого-то из значимых членов семьи: прародителей, братьев и сестер родителей и др. Это так называемые «замещающие дети», утешающие родителей в скорби, отвлекающие их от тяжелых мыслей, включающие в живые процессы заботы и воспитания.

Внешность ребенка

Этот фактор может сделать ребенка очень привлекательным или, наоборот, «красной тряпкой» для одного или всех членов семьи. Если ребенок похож на того, кто вызывает теплые, положительные чувства, часть «хорошего отношения» переносится на малыша. Верно и обратное: если ребенок похож на нелюбимого, непринимаемого члена семьи, то агрессия к последнему зачастую проецируется на ни в чем не виновного маленького человека.

Бабушка, которая не любила зятя

У шестилетнего Степана несколько месяцев назад появилось навязчивое грызение ногтей и вырывание волос. Родители Степана развелись, и мальчик с мамой полгода назад переехал к бабушке. Бабушка, педагог с 30-летним стажем, постоянно «воспитывает» мальчика. Она регулярно наказывает его, сопровождая свои воспитательные сентенции напоминанием о том, что Степан – вылитый отец и вырастет таким же неудачником, никчемным, необязательным человеком. В работе с ребенком выяснилось, что мальчик очень любит папу и хочет «поскорее уехать к нему от противной крикливой бабушки».

Как упоминалось выше, проблема может возникать и в том случае, если ребенок внешне сильно отличается от родственников. Ярко выраженная непохожесть может служить источником конфликтов в семье, особенно если среди ее членов есть параноидно организованные личности или патологические ревнивцы.

Подозрительная бабушка

У восьмилетней Аллы каждый раз после приезда бабушки по папиной линии возникает энурез. Когда мы стали работать со всей семьей (мать, отец, ребенок), то выявили, что бабушка постоянно ярко транслирует следующую идею: Алла не похожа ни на кого из ее семьи. Действительно, рыжеволосая Алла выглядит как маленькая копия своей мамы. Бабушка часто берет девочку за подбородок, придирчиво осматривает и говорит: «Ничего нашего нет! Ни-че-го!» При этом она очень любит младшего внука Федота, названного так в честь ее покойного мужа и очень напоминающего его.

Алла рассказала, что, когда приезжает бабушка, ее лишают спального места: бабушку кладут в ее комнату с Федотом, а она спит на кухне. То есть девочка получает одновременно три послания от бабушки:

1. «Ты не наша».

2. «У тебя нет своего места в доме».

3. «Ты менее важна, чем Федот».

Симптом позволял девочке «пометить территорию», поэтому ей было предписано мочиться каждый раз, когда приезжает бабушка, чтобы сигнализировать: «Это мое место, моя территория, я имею право здесь быть, а ты – только гость».

Но самым интересным было то, что удалось выявить в ходе последующей супружеской терапии. Бабушка – внебрачный ребенок. Невозможность ощутить принадлежность к отцовскому роду трансформировалась у нее в отвержение внучки. Родителям было рекомендовано на доступном уровне объяснить девочке, что бабушка никогда не видела своего папу и что ей очень важно, чтобы дети были похожи на родителей, потому что так можно найти «своих».

«Особый ребенок»

Иногда с появлением ребенка связаны какие-то необычные обстоятельства. Это может быть все что угодно, и семья не всегда способна точно объяснить, в чем заключается «особенность» малыша: ребенок в качестве утешения, приза, реванша, мести; ребенок с особыми ожиданиями родителей или прародителей. В этом случае требуется тщательный анализ событий, благодаря которым родился ребенок, чтобы понять, что именно произошло и почему он не такой, как другие дети.

Мальчик, у которого «нет папы»

У семилетнего Захара повышенная тревожность. Он никуда не отпускает свою маму. Они все время проводят вместе, спят в одной постели. Захару пора идти в школу, но это невозможно – он не может остаться без матери. Захар не посещал детский сад. Мама не работает, что ее очень беспокоит.

В этой ситуации была предложена семейная терапия. Родители Захара – немолодые люди: маме – 45, папе – 49 лет. Видно, что оба любят ребенка. Играя на сессии в песочнице, Захар взял фигурки животных. Он поставил рядом двух собачек и сказал, что это хорошие мама-собака и ребенок-щенок. Потом он положил в углу песочницы другие фигурки. «А где папа?» – спросили мы у Захара. Мальчик начал быстро закапывать остальные фигурки и, хитро улыбаясь, сказал: «Мы не знаем пока, где он».

Мы попытались понять такую агрессию мальчика к отцу. Но глава семьи ничего не мог объяснить. Он выкопал одну из фигурок и сказал: «Я твой папа, я тебя люблю». – «Неправда, – парировал Захар. – Это не мой папа. Я – щеночек, а это – лошадь».

Работа была направлена на решение проблемы слияния Захара с мамой и отвержения им папы. При этом родители вполне хорошо взаимодействовали между собой.

Чтобы посмотреть, насколько для Захара возможна временная дифференциация от мамы, ему – а точнее, храброму щенку – было предложено сходить на разведку в коридор. Пока он с одним психологом ненадолго вышел, родителям был задан прямой вопрос: как Захар появился на свет? Оказалось, что Захар – ребенок, родившийся в результате экстракорпорального оплодотворения. При этом яйцеклетка матери была оплодотворена донорской спермой. Это являлось семейной тайной, о которой никто не знал – даже родная сестра матери Захара. Пара 14 лет пыталась зачать ребенка естественным путем, но ничего не получалось. Мальчик удивительным образом чувствовал и материнскую тревогу, и то, что это неродной отец.

Дальнейшая работа строилась вокруг сплочения родителей и снижения степени зависимости мальчика от мамы. Родители услышали наше пожелание сообщить ребенку на приемлемом для него уровне историю его появления на свет, однако категорически отказались.

Все вышеперечисленные особенности, а также их сочетание могут оказывать влияние на «особое» положение ребенка в семье и усиливать его восприимчивость к тем или иным внутрисемейным взаимодействиям, в том числе тайнам и секретам.

3.6. Роль сочувствия в хранении и передаче семейной тайны

Появляясь на свет, ребенок беспомощен – он нуждается в еде, уходе, внимании, телесных контактах. Обычно все эти функции берет на себя мать. Первичное всемогущество ребенка (я чего-то захотел – и оно появилось) должно быть прожито и пережито, после чего у матери появляется новая задача – разочаровать малыша. Когда он подрастает, она делает это, заставляя его ждать, отказывая в просьбах, объясняя, что такое хорошо и что такое плохо, и не разрешая делать то, что представляет опасность.

Ребенок растет, взрослеет, постигает мир, но в его памяти навсегда сохраняются те моменты, когда он рассматривал лицо матери, которая откликалась на его эмоциональные состояния. Ребенок улыбался – она улыбалась в ответ, ребенок хмурился – она демонстрировала озабоченность. Еще до того, как он научится говорить, до произнесения им слов, обозначающих все существующее, ребенок осваивает реальность на уровне телесных ощущений, эмоций, чувств, запахов и звуков. Очень многое из того, что происходит с ним, обусловлено эмоциональным состоянием и настроением матери, ее готовностью к взаимодействию с маленьким человеком. Вырастая, ребенок продолжает улавливать состояние матери, а потом и отца, и бабушки – всех тех людей, которые были рядом и заботились о нем.

Когда в жизни значимых взрослых происходят неприятности, ребенок видит это у них на лице. Он «считывает» тревогу, злость, страх и начинает испытывать беспокойство. Это так называемая непроизвольная, натуральная эмпатия — способность понимать эмоции другого человека, сочувствовать и сопереживать, даже не обозначая их словами.

С течением времени в жизнь ребенка входят слова, называющие предметы, людей, чувства, состояния. Репертуар средств, с помощью которых ребенок может взаимодействовать с окружающими, обогащается речью. Если родители или прародители скрывают какие-то тайны, ребенок понимает это не только через невербальную экспрессию, но и через отказ задействовать невербальный канал, отказ разговаривать в тот момент, когда очевидно, что случилось что-то неприятное.

Зачастую, улавливая тень тайны и пытаясь на своем детском уровне прояснить, что же все-таки происходит, ребенок получает классическое двойное послание («двойную связь», «двойную ловушку», «двойной зажим»). Двойное послание может быть определено как два противоречивых сообщения на разных уровнях коммуникации от одного и того же человека, с которым ребенок, как правило, находится в близких отношениях. При этом у него нет возможности адекватно отреагировать ни на один из отправленных сигналов. В то же время он не в состоянии прервать взаимодействие в силу того, что отношения для него очень значимы. В случае с маленьким ребенком эти факты делают ситуацию безвыходной, так как реакция, соответствующая одной части послания, будет вступать в конфликт с его другой частью.

Например, ребенок видит, что мама грустная, но, когда он пытается ее утешить, она злится на него. Если он не замечает ее состояния и просит о чем-то, пытаясь отвлечь от печали, она тоже демонстрирует недовольство: «Ты что, не видишь, что мне плохо!» Таким образом, его непроизвольная эмпатическая реакция (он заметил чувства другого человека и отреагировал) гасится и подвергается игнорированию или агрессии. Что бы он ни сделал – отреагировал или проигнорировал состояние матери, – в итоге ему будет плохо. И выключенная из контакта мать, и реактивная мать одинаково тяжело переносимы. Представьте, что происходит с ребенком, если он еще не умеет говорить и вообще не способен осознать ситуацию! Мы часто говорим: «Мать – образ мира». В случае с двойными посланиями это расщепленный, неустойчивый, непредсказуемый мир.

Когда ребенок старается утешить, развеселить, отвлечь или переключить на себя маму, пребывающую в грустном настроении, та может сказать, глядя ему в глаза: «Мне грустно, я расстроена, у меня проблемы на работе. Я немного посижу и подумаю, а потом приду к тебе». Так мать подтверждает, что ребенок правильно «прочитал» ее настроение, говорит, что именно она чувствует, и сообщает, что ее не надо спасать – с ней не все в порядке, но она вполне способна справиться сама. Очевидно, что, контактируя с такой мамой, ребенок получает сразу несколько уроков.

1. Он понимает, что его тревога не напрасна, ему не показалось, то есть он находится в контакте с реальностью.

2. Он узнает, как называется то чувство или состояние, которое переживает взрослый.

3. Он видит, что это вполне выносимо – люди иногда грустят, плачут, злятся, и это нормальные реакции на разные жизненные обстоятельства.

4. Он понимает, что о поведенческих или эмоциональных проявлениях другого можно говорить и спрашивать напрямую, а не пытаться угадать, включая фантазию, что же с ним происходит.

5. Ему не нужно спасать родителя, изобретая сложные формы «помощи» – болезнь, плохое поведение, капризы.

6. Он имеет возможность развивать натуральную эмпатию, которая со временем за счет опосредования знаками – словами и пояснениями матери – становится, согласно культурно-исторической теории Л. С. Выготского, высшей психической функцией, превращаясь в произвольную эмпатию.

Таким образом, в здоровой семье с достаточно хорошими отношениями можно давать ребенку адекватные возрасту пояснения, которые позволяют ему расти и развиваться в атмосфере поддержки его любознательности и интереса к окружающему миру. Семьи, оберегающие тайны (или, наоборот, неспособные сохранять в секрете от детей даже то, что нужно), не выполняют ряд важных функций.

Прежде всего они не обеспечивают для ребенка стабильность, устойчивость, надежность окружающей действительности. Постоянная тревога родителей и прародителей становится частью внутренней реальности ребенка. Малыш «считывает» напряжение и беспокойство вследствие натуральной эмпатии, но не получает ни нормальной обратной связи, ни ответов на свои вопросы. Часто члены семьи, живущие под сенью тайны, вымещают злость, стыд и страх на ребенке. Тогда он растет чрезмерно эмоциональным, все время ожидая непредсказуемой реакции родителей, или, наоборот, вследствие хронической тревоги и травматизации становится «эмоционально тупым».

Членам семьи, в которой хранятся тайны, сложно разрешить друг другу отдыхать, удовлетворяя потребности в принятии, заботе, поддержке, уважении. Напротив, такая семья становится источником постоянного напряжения. Отсутствие защиты, надежного убежища, тихой гавани, невозможность освободиться от переполняющих эмоций ведут к усилению тревоги. В этом случае вероятны неадекватные реакции родственников на окружающих. В таких семьях часто нарушена структура: спутаны семейные роли, размыта система власти, смещены границы. Ребенок иногда становится психологическим родителем собственного папы или мамы. Из-за отсутствия семейных границ члены семьи сливаются друг с другом. Кто-то злится за кого-то, кто-то любит вместо кого-то…

Самый важный вопрос: за счет каких механизмов все это происходит? Думаю, что ключевое значение здесь имеют подражание, идентификация, проекция, эмоциональное заражение. Кроме того, свет на механизмы повторения семейных сценариев пролило открытие зеркальных нейронов. Именно их деятельностью теперь объясняют эмпатию.

Когда ребенок наблюдает за поведением родителей, которое является для него ясным и последовательным, он знает, что будет дальше, и его мир остается стабильным и понятным. Если действия родителей постоянно ставят ребенка в тупик, если их тяжело «считывать», нейронные пути создают искаженные, зыбкие карты реальности. Зеркальные нейроны помогают нам создавать образы других внутри себя, понимать эмоциональные состояния людей, использовать их опыт, познавать себя через отражение в окружающих.

Условие нашего выживания – это принадлежность к семье, роду, своей социальной группе. Иногда мы даже не осознаем, как похожи на мать или отца, как повторяем их жесты и поступки, как переживаем их эмоции. Именно от них, наших значимых близких, зависит, будем ли мы свободными и уверенными в разных аспектах своего бытия или понесем бремя семейной тайны с присущими ей злостью, болью, завистью, страхом или стыдом.

3.7. Как дети «заботятся» о родителях

Не вызывает сомнения, что дети находятся в тесной эмоциональной связи с заботящимися о них взрослыми и часто «помогают» им хранить тайны своим поведением. Однако этот тип взаимодействия в ряде случаев приобретает причудливые формы.

1. Дети сходят с ума. Этот вариант встречается, когда у ребенка не хватает психических и эмоциональных сил, чтобы справиться со сложной ситуацией. Маленький человек похож на русло ручейка, по которому пускают мощный поток воды. Он затапливает не только русло, но и все, что находится вокруг. Детская психика обладает отнюдь не безграничными возможностями, и, если напряжение слишком высоко, ребенок перегорает, как лампочка, рассчитанная на 220, но получившая 1000 вольт.

Ругающаяся девочка

Ольга, 28 лет, состоит в браке, дочери пять лет. У женщины возникли разногласия с мужем и сомнения по поводу дальнейшей супружеской жизни. Они живут у родителей Ольги, хотя построили свое жилье и уже год как сделали ремонт. У мужа есть своя фирма, достойный заработок. Но в последнее время супруги все больше не понимают друг друга. Ольга заметила, что начала злиться на мужа. Она все чаше отказывает ему в сексуальной близости.

За несколько встреч мы обсудили различные аспекты семейной жизни Ольги. Она – единственный ребенок немолодых родителей, которые в ней души не чают. Родителям не нравится муж Ольги Сергей. Они постоянно предъявляют ему претензии. Муж не понимает, почему они с Ольгой не могут переехать в собственную квартиру. На третьей встрече Ольга призналась, что у нее есть любовник. Это ее бывший одноклассник, который любил ее со школьной скамьи. Пока он был в армии, она вышла замуж за Сергея. К нему она не испытывала нежных чувств, но случайно забеременела и была вынуждена зарегистрировать отношения.

Наша дальнейшая работа фокусировалась вокруг нереалистичных представлений Ольги о семье как о чем-то романтичном, полном любви, и «жестокой реальности», где нужно заниматься ребенком, готовить еду, убирать, работать… Несмотря на помощь родителей, Ольге сложно принять статус жены, и она постоянно думает о том, как изменить свою жизнь. Она бы давно ушла к любовнику, но Сергей очень любит дочь, и девочка безумно любит отца. О ее тайных встречах с любовником знают мама и подруга.

На очередной встрече Ольга была сильно взволнована. Накануне муж, на которого был зарегистрирован телефон Ольги, взял распечатки ее звонков и СМС-сообщений, так как стал что-то подозревать. Он увидел номер абонента, с которым Ольга говорит по многу раз каждый день, позвонил любовнику жены, сообщил ему, что обо всем знает, и предложил встретиться. Мужчина признался, что у них с Ольгой есть отношения, он ее любит и готов на ней жениться.

Муж ничего не сказал Ольге. Но вечером, когда дочь уже лежала в постели, он пришел домой со своими родителями и закатил, по словам Ольги, безобразный скандал. Родители супругов кричали друг на друга, муж – на Ольгу. Девочка проснулась и начала плакать. Семья Ольги стала выгонять Сергея и его родителей. Выпивший Сергей использовал ненормативную лексику и еще долго стучал в дверь. Дочь была очень напугана. Ольга же сказала, что рада: все разрешилось, и теперь можно спокойно разводиться.

Через три дня она позвонила мне и попросила о срочной дополнительной встрече. Она была крайне расстроена. Ольга узнала, что в детском саду дочь вела себя весьма странно. Она стала истерически смеяться и ругаться матом на детей и воспитателя. Я дала ей телефон детского психиатра и психолога.

На следующем сеансе Ольга сказала, что диагноз поставить пока не могут – то ли навязчивые состояния, то ли шизофрения. Врачи собрали консилиум. Девочка, по словам матери, выглядит как сумасшедшая. С ней невозможно гулять на улице, ее нельзя водить в детский сад – она часто дрожит, продолжаются вспышки нецензурной брани. Еще через неделю она позвонила и отменила нашу встречу. Она уезжала с дочерью в Москву на консультацию к профессору – девочке стало хуже. Она часто плачет и говорит, что «плохие слова сами из нее выскакивают». Я спросила, что происходит с семейными отношениями. Оказалось, что как раз перед ухудшением состояния дочери Ольга рассказывала по телефону подруге, что уходит от Сергея. Это услышала дочь, после чего она начала кататься по полу, бормотать и ругаться. Иногда девочка вполне нормально и осмысленно ведет себя несколько часов, но потом в ней будто что-то перещелкивает – и она снова бранится. Особенно часто она ругает саму Ольгу, называя ее ужасными словами. Когда Ольга говорила мне об этом, чувствовалось, насколько сложно, болезненно и неприятно ей этим делиться.

Вернувшись из Москвы с предположительным диагнозом ребенка «невроз навязчивых состояний», Ольга пришла ко мне еще на две встречи. На второй она рассказала, что помирилась с мужем и собирается переезжать в новую квартиру. Ольга была в церкви и решила, что, видимо, Бог наказал ее за развратное поведение болезнью ребенка и теперь она должна просить у мужа прошения и жить с ним. После примирения Ольги с мужем девочка стала ругаться меньше. Но у нее появились нервные тики.

Очевидно, конституциональные особенности девочки, хрупкая психика, привязанность к отцу и стресс, пережитый во время скандала, привели к появлению симптома. Достаточно непредсказуемое поведение окружающих взрослых, сильная тревога проявились через навязчивое поведение. Она, так же как ее отец в ходе ссоры, стала нецензурно ругаться. Так сохранение тайны (мать не любит отца, у нее есть любовник) и ее раскрытие привели к тому, что девочка заболела. Однако симптом ребенка выполнил функцию, направленную на сохранение семьи.

2. Дети болеют. Все дети болеют, кроме детей из комиксов о неуязвимых супергероях. Это правда. Но иногда болезнь ребенка появляется, чтобы отвлечь родителей от их разбирательств, скандалов, депрессии. Малыш, улавливая семейную тревогу, пытается что-то сделать, помогая родителям смотреть не друг на друга, а в его сторону. Иногда ребенок приобретает тяжелую хроническую болезнь, вследствие которой один из родителей, обычно мать, полностью переключается на заботу о ребенке.

3. Дети плохо себя ведут. Это еще один классический способ «вызвать огонь на себя». Неосознанно заботясь о семейном благополучии, дети начинают демонстрировать «плохое» поведение – драться, ругаться, нарушать правила семейного распорядка, заставляя родителей перевести внимание с актуальных конфликтов на них.

4. Дети попадают в неприятности. Когда в семье присутствует хроническое напряжение, обусловленное семейной тайной, ребенок чувствует это и пытается хоть как-то помочь родителям. При этом невнимательный, неуверенный в себе малыш не замечает внешних опасностей. Такие дети часто демонстрируют виктимное поведение: становятся жертвами ДТП, насмешек одноклассников, агрессии педагогов.

5. Дети молчат. В семье, живущей во власти тайны или секретов, зачастую существует табу на прямые вопросы и высказывания. За честность и излишнее любопытство ребенка наказывают. Человек, чью живую экспрессию подавляли в детстве, со временем формирует такой стиль общения в семье, который позволяет ему адаптироваться с минимальным напряжением. Особенно сложно приходится активным, энергичным, любознательным детям. Именно они больше всех жертвуют природной витальностью. С годами молчание становится не просто золотом – оно покрывается слоями геологических пород. И когда родители интересуются делами ребенка и пытаются с ним поговорить, он односложно отвечает или избегает контакта. Тайны, связанные со случайной беременностью, изменами, плохими отношениями в расширенной семье, не имеют права «выйти в свет», и за это ребенок платит молчанием.

Ничего не говори

Екатерина состоит в браке два года и страдает из-за отсутствия близости с мужем. Ей кажется, что он ее не любит. Однако изучение супружеских отношений показало, что муж, наоборот, долго добивался и ее внимания, и затем согласия на брак. Именно он всегда был «преследователем», «догоняющим», она же дистанцировалась. Супруг раньше интересовался ее жизнью, делами на работе, но она отвечала односложно и никогда ни о чем его не спрашивала. Вначале он обижался и упрекал ее за это, но потом перегорел и отстранился.

В родительской семье Екатерины тоже не было особой близости. Родители разговаривали мало и вообще, по ее описанию, вели себя по отношению друг к другу довольно дистантно.

В раннем детстве Кати в ее семье не происходило ничего необычного: мама провела с ней три года в декретном отпуске, затем отдала ее в детский сад. Дедушка с бабушкой жили в пяти остановках от них, поэтому всегда, когда было нужно, забирали ребенка к себе. Но летом в тот год, когда Катя должна была пойти в школу, мама неожиданно отвезла ее со всеми вещами к бабушке и впоследствии редко навешала дочь. Отношение мамы к Кате сильно изменилось. В начальную школу она ходила с бабушкой – гимназия находилась во дворе бабушкиного дома.

На мой вопрос «Почему?» Катя не нашла ответа. Я предложила спросить об этом у мамы или бабушки. Мама отреагировала агрессивно и сказала лишь, что так было надо. А вот бабушка дала исчерпывающие объяснения.

Отец Кати был патологическим ревнивцем. Еще до рождения дочери маме пришлось забыть о косметике, нарядах и высоких каблуках. Один-два раза в год он срывался: сам отвозил ребенка к теше и устраивал жене «Судный день». Маленькая Катя об этом не догадывалась – просто улавливала напряжение между родителями.

Когда ей было шесть лет, случился мелкий эпизод, на который в другой семье никто не обратил бы внимания. Катина мама работала на другом конце города, и в жаркий летний день коллега подвез ее до магазина. Как раз в этот момент оттуда выходила Катя с подругой, мама которой недавно развелась с мужем. Девочки купили себе по мороженому и болтали, как вдруг увидели Катину маму в остановившейся рядом машине. «Кто это?» – спросила подруга. «Не знаю», – ответила Катя. «Я знаю, это любовник, как у моей мамы. У него тоже есть усы, и он дает ей деньги», – сказала подруга.

Вечером Катя, нагулявшись, пришла домой. За ужином она что-то вспомнила: «Мама, мы сегодня видели тебя и твоего любовника, когда ты выходила из машины». Папа потемнел и начал расспрос. Катя бесхитростно рассказала все, в том числе озвучив идею подруги о любовнике.

Это послужило началом тяжелейшего семейного кризиса. Мать едва держалась – муж хороший, почти не пьет, зарабатывает… Однако то, что у мужчины с параноидной структурой личности детские слова вызвали приступ ярости, было для Кати тайной. В тот вечер отец хлопнул дверью и ушел. Мама, понимая, что в дом ворвалась беда, собрала Катю и повезла ее к бабушке. Теша знала все о зяте, но просила дочь успокоиться. Чтобы девочка не видела происходящего, ее решили временно поселить у бабушки.

«Бои» дома длились несколько лет. Придя в тот вечер пьяным, муж избил жену. Он не слышал никаких разумных доводов. «Весь двор в курсе, что у тебя есть любовник», – это было его главной идеей. Он заставил супругу уволиться с высокооплачиваемой работы. Она фактически превратилась в рабыню. На протяжении трех лет ежедневно проходили «судные часы». Забирать Катю в такую обстановку мать не могла и не хотела. И только когда Катя окончила четвертый класс, а мама к этому времени родила брата, девочка вернулась домой. Мама, которую она помнит, всю жизнь была тихой тенью, и рассказ бабушки все расставил по своим местам.

Да, родители не скандалили при детях. Да, в семье были деньги. Но почему мама осталась жить с папой в атмосфере постоянного насилия, унижения и травли, осталось для Кати загадкой. Возможно, она боялась его. Возможно, любила, а точнее была созависима. Катя поняла, что она всю жизнь неосознанно следовала стереотипам материнского поведения: ничего не говори, не показывай свои чувства, замри…

Катя поговорила с мамой и попросила прошения за прошлое. Мама сказала, что дочь ни в чем не виновата – так уж случилось… Она хотела сохранить мужа и отца – и ей это удалось. Сейчас, в 57 лет, папа выгорел и стал адекватным. Однако за эту семейную тайну – «у нас в семье есть психически нездоровый человек, но мы будем делать вид, что все хорошо» – теперь платит дочь.

Катя уговорила мужа прийти на супружескую терапию, и мы определили травмы привязанности, существовавшие на протяжении супружества. Катя в присутствии мужа рассказала эту историю, которая пролила свет на ее боязнь близости и выражения чувств. Когда муж приближался, женщина от страха дистанцировалась. Когда он отдалялся, она замечала его и боялась, что он ее разлюбил. Обсуждая семейную историю, супруги стали лучше понимать друг друга, и в их отношениях впервые появилось тепло.

6. Дети не хотят жить. События внутри семьи, особенно те, о которых нельзя говорить, часто запускают процессы, снижающие жизненную энергию ребенка. Агрессия, направленная на себя, или аутоагрессия, связана с работой защитных механизмов.

Злобный маленький монстр

Ярославу, мать двух дочерей девяти и семи лет, беспокоит поведение старшей – Златы. Она всегда была энергичной, напористой и активной. Примерно год назад ее поведение сильно изменилось. Злата стала замкнутой, потеряла интерес к компьютеру и мультфильмам. В последнее время у нее возникают приступы беспричинной агрессии: она может порвать толстую книгу на мелкие кусочки только потому, что родители напомнили ей о необходимости заняться уроками. Отец даже сказал ей однажды в порыве гнева, что она становится похожей на злобного маленького монстра.

Неделю назад, когда Ярослава ругала Злату за какую-то провинность, та ответила: я вообще не хочу жить, я скоро умру. Это заявление сильно напугало женщину, и она решила обратиться за помощью к детскому психиатру. Ярослава предположила, что у дочери какое-то психическое расстройство, но врач, проведя обследование девочки, порекомендовал записаться на прием к психологу.

Расспросы Ярославы о жизни в семье не дали возможности построить ясную гипотезу. С мужем отношения хорошие, ссорятся они редко. Ярослава тихая, застенчивая, супруг тоже довольно робкий. На вопрос о том, случилось ли в семье что-то заслуживающее внимания и потенциально повлиявшее на поведение Златы год-два назад, Ярослава чуть помедлила и отрицательно покачала головой. Я стала выяснять, кто же в их расширенной семье может демонстрировать вспышки агрессии, и построила генограмму.

Оказалось, что родительская семья Ярославы неблагополучная. Ее отец во время частых приступов гнева бил и мать, и брата. Брат, который был младше Ярославы на два года, все детство терпел насилие отца. Когда я спросила, как зовут брата, Ярослава тихо ответила: «Звали Костей», – и заплакала.

Полтора года назад Костя покончил с собой, спрыгнув с крыши многоэтажного дома и разбившись насмерть. Ярослава любила брата, но, по ее словам, он «был непутевым»: в 29 лет нигде не работал, выпивал… Кроме того, выяснилась еще одна подробность из жизни Кости: в возрасте 16 лет он с друзьями пошел на дискотеку. Ребята дурачились и в шутку устроили потасовку. Костя толкнул одного из парней, не рассчитав сил: тот упал, ударился головой о бордюр и умер. После судебного разбирательства дело было квалифицировано как несчастный случай и закрыто, однако Костя чувствовал себя виноватым и очень страдал. Именно после этого происшествия он стал изредка выпивать, уходить из дома на дни и недели, драться с отцом… Он три раза поступал в вуз и, не окончив первый курс, бросал учебу. Подрабатывал разнорабочим на стройке, перебивался случайными заработками.

Ярослава, вышедшая замуж довольно рано и покинувшая родительский дом, знала об этом из рассказов матери. Она попыталась полностью отгородиться от родительской семьи, однако брат часто приходил к ним в гости, всегда трезвый, помогал мужу с ремонтом, угощал детей сладостями и с удовольствием играл со Златой. Девочка отвечала взаимностью и очень любила проводить время с дядей. Ярослава вспомнила, что незадолго до смерти брат говорил ей, что отогревается у нее дома и очень печалится, когда думает об их детстве с вечно заведенным отцом…

Детям не сказали, как именно умер дядя. Ярослава горевала, но старалась поддерживать себя: ходила в церковь, читала молитвы… Через полгода после смерти Кости у Златы появились поведенческие симптомы.

Вероятно, ребенок почувствовал напряжение и ауру тайны вокруг его смерти. Мать Ярославы часто звонит ей и плачет: «Почему он так сделал? За что мне все это?» Сын-самоубийца, брат-самоубийца – эта печальная и стыдная тайна сплотила семью. Однако, беседуя с матерью, Ярослава выходит из комнаты и закрывается в ванной или туалете, потому что боится, что такая информация травмирует дочерей. Дома у Ярославы теперь вообще не говорят о Константине – будто его не было.

По словам Ярославы, Злата и внешне походит на дядю: те же вьющиеся волосы, разрез глаз, манеры… Тайна смерти с одновременной потерей значимого человека, похоже, запустила развитие тревоги у девочки. Ее поведение – напоминание членам семьи об утрате (Злата, как и дядя, потеряла интерес к окружающему миру) и о том, как все произошло (она говорит, что тоже не хочет жить).

Ярославе было рекомендовано в подходящий момент, во время просмотра семейного альбома, рассказать детям о жизни брата: о детстве с агрессивным отцом, о несчастном случае, в ходе которого он убил своего друга, о его поисках себя, о самоубийстве… Главное, что она должна была сообщить детям, – это то, что Константин был ее братом и их дядей, что они будут помнить о нем и чтить его память. Ярослава сомневалась, но все же решила рискнуть и через некоторое время поговорила с дочерьми.

Она обратилась за помощью еще раз через полгода, когда искала психотерапевта для мамы, которая все больше погружалась в депрессию. Ярослава рассказала, что в ее семье все хорошо. Злата ведет себя как обычно – живая, энергичная, иногда злится, но учится сдерживаться. После рассказа о дяде она несколько раз по вечерам расспрашивала маму о детстве, об отношениях с родителями и братом. Они вместе съездили на кладбище, дети пропололи траву на могиле дяди. К удивлению и радости Ярославы, девочка больше не говорит о желании умереть.

В крайнем случае ребенок может перестать хотеть жить. Иногда это связано с тем, что дети неосознанно идентифицируют себя с умершими и готовы «последовать» за ними.

По сути, все способы детского поведения направлены на то, чтобы отвлечь родителей или одного из них от чего-то неприятного и болезненного. Родители – самые важные люди для ребенка, и он готов защищать их даже ценой собственной жизни и благополучия.

3.8. Супружеские тайны

Супружеская пара – это основа семьи. Именно взрослые люди – муж и жена – определяют, какой будет их семья, формулируют правила, обеспечивают стабильность внешних границ, заботятся друг о друге и детях. В хороших семьях преобладают теплые, уважительные отношения, взаимная забота и поддержка, способность к сопереживанию. Обычно супруги делят обязанности, чтобы обеспечить удовлетворение потребностей всех членов семьи.

Секреты супругов представляют собой еще один слой плодородной земли, под которым скрыты токсичные захоронения. Мы можем встретить следующие типы супружеских тайн:

1. Тайна одного из супругов, о которой другой не подозревает. Такие секреты связаны с прошлым этого супруга или его семьи. Примерами могут служить второй брак при сокрытии первого, наличие детей, стыдные, неприятные, болезненные события в расширенной семье (суициды, убийства, психические расстройства, алкоголизм, сексуальные девиации, осужденные и отбывающие тюремный срок родственники и др.).

Сексуальная подготовка

Гедрюс рассказал на занятии группы об очень странном поведении жены. У них три дочери, и его супруга Яна постоянно проводит беседы с сексуальным подтекстом со старшей, 15-летней Вайвой. В ходе расспросов выяснилось, что жена часто говорит дочери, что та скоро станет женщиной и что это не всегда бывает приятно и происходит по согласию. Из рассказа было похоже, что жена то ли пугает девочку, то ли готовит ее к неприятной половой жизни. Группе это показалось необычным и не совсем нормальным. Обсуждая эту тему, участники поделились своими ощущениями и идеями, в том числе о том, что Яна сама повергалась сексуальному насилию.

Через неделю Гедрюс пришел на встречу группы и сообщил, что серьезно поговорил с женой. Он поделился с ней высказываниями участников и участниц и попросил больше никогда так не делать. Яна выглядела расстроенной и ничего не ответила.

По прошествии нескольких дней Яна рассказала Гедрюсу то, о чем он не мог и подумать. Ее отец, которого Гедрюс считал давно умершим, осужден за изнасилование более десяти молодых девушек от 16 до 20 лет. Его посадили, когда Яне было 15 лет. Она знала, что он несколько раз насиловал ее старшую сестру, которая страшно боялась отца и никому, кроме Яны, об этом не рассказывала. После этого громкого дела мать Яны уехала из России в Белоруссию, где Яна встретила Гедрюса. В семье было запрещено говорить об отце-насильнике.

Однако когда дочь Яны стала приближаться к тому возрасту, в котором была изнасилована ее сестра, женщина начала «готовить» Вайву к возможному сценарию развития событий. Если бы Гедрюс не обратил на это внимания, ранняя сексуализация дочери и привитие ей жертвенных стереотипов поведения получили бы продолжение. Теперь тайну дедушки-насильника хранят оба супруга – Яна и Гедрюс.

2. Тайна одного из супругов, связанная с актуальными отношениями (наличие связи или детей на стороне, долги, болезни, в том числе игромания, наркомания, педофилия и др.). Если люди живут в браке, то постоянное напряжение, которое испытывает хранитель тайны и которое является источником эмоционального стресса, «считывается» партнером.

Когда ты – инкубатор

Валентина, молодая женщина, замужем, двое детей, обратилась за помощью в связи с хронической усталостью, неудовлетворенностью жизнью в целом и отношениями с родителями в частности. О том, что она пошла к психологу, Валентина никому не сказала из-за страха непонимания и осуждения.

Со своим мужем Драгомилом Валентина познакомилась на первом курсе. На втором они поженились, на третьем родился первый сын, на четвертом – второй. Дети-погодки, учеба в университете, напряжение в семье – все это привело к тому, что женщина чувствует себя загнанной.

Валентина выглядела не очень женственно: высокий рост, большие кисти рук и ноги, отсутствие косметики, мешковатая одежда… При этом она рассказала, что муж – очень красивый, ухоженный мужчина. Он – ее первый и единственный партнер. Парням она не нравилась, на свидания ее не приглашали. И когда красавец Драгомил с южнославянскими корнями стал за ней ухаживать, она не поверила своему счастью. Он приехал из провинций, жил в общежитии, подрабатывал. Предложение от Драгомила руки и сердца настолько шокировало Валентину, что она оцепенела и вначале не смогла ничего сказать. В итоге она, конечно, ответила согласием. Они сыграли свадьбу, у нее была настоящая первая брачная ночь – до этого момента Валентина оставалась девственной. На свадьбу со стороны мужа приехали только его брат и мать – отец умер, когда Драгомилу было 16 лет.

Родители Валентины, обеспеченные люди, были не слишком довольны браком дочери. Валентина с горечью говорила, что они хотели не такого зятя, но ее внешность оставляла мало шансов для реализации их честолюбивых планов. Они смирились с «бедным» Драгомилом и через некоторое время даже ввели его в семейный бизнес. Появился первый ребенок, и родители настояли, чтобы молодые переехали из съемного жилья в роскошный коттедж в пригороде.

Валентине нелегко дался первый ребенок, а когда она почти сразу забеременела во второй раз, родители стали настаивать на аборте. Но ни Валентина, ни Драгомил не согласились. На свет появился второй сын. Из-за учебы в университете у Валентины пропало молоко, ребенок был капризным и плохо спал по ночам. Родители помогали, но постоянно вмешивались в жизнь молодой женщины – ведь она продолжала учиться в вузе и нуждалась в их заботе и финансовой поддержке. Муж тоже учился и работал, приходил домой поздно, но с удовольствием возился с детьми, купал их, по выходным гулял с ними.

Вместе с тем супруг был довольно жестким, обычно настаивал на своем, не терпел возражений. Валентина беспрекословно слушалась его. Как стало понятно из дальнейшей работы, злость на родителей возникала у женщины из-за того, что они периодически требовали от Драгомила конкретных действий и результатов в бизнесе, а он все недовольство обрушивал на Валентину. Агрессия в семье циркулировала таким образом, что Валентина выступала тем самым «сливным отверстием», куда стекали все семейные неприятности. К тому же муж настаивал на рождении третьего ребенка – Драгомил очень хотел девочку – и давил на жену.

Валентина посещала сеансы в течение полугода. За это время она стала больше осознавать себя и свои желания, научилась прямо говорить мужу, чтобы тот выяснял отношения с родителями, не включая ее в этот процесс. Она поняла, что не хочет третьего ребенка, и также сообщила об этом супругу. Терапия давала довольно хорошие результаты, но однажды она, плача, позвонила и сказала, что муж узнал о ее визитах к психологу и пригрозил разводом, если она не прекратит посвящать третьего в их личную жизнь.

Наш контакт прервался, и я думала, что больше никогда не увижу эту пациентку. Однако через пять лет Валентина неожиданно обратилась с просьбой о срочной встрече. В моем расписании было окно, и через несколько часов она пришла.

За время, пока мы не виделись, Валентина практически не изменилась. Прямо с порога она стала рассказывать, что у нее есть третий ребенок, девочка, которой она забеременела сразу после того, как прекратила терапию. Ее голос звучал как-то виновато. Мы прошли в кабинет, и я спросила: по какой причине ей безотлагательно понадобилась моя помощь? Валентина помолчала и заплакала.

Она рассказала историю по порядку, с того момента, как мы завершили терапию. Когда муж устроил скандал и сказал, что в его семье все будет так, как он решил, она подчинилась. Он пригрозил разводом, если Валентина не согласится родить третьего ребенка. Она испугалась, и уже через месяц тест показал, что она беременна. Родилась девочка, Драгомил был безумно рад. Девочку назвали Райна в честь болгарской прабабушки Драгомила. Через полгода супруги окончили учебу в университете, и Валентина впервые насладилась материнством. Муж продолжал работать в фирме отца Валентины, но из-за кризиса дела шли не очень хорошо. Отец стал обвинять Драгомила в том, что он разваливает бизнес, в большой семье нарастали конфликты. Когда Райне исполнился год, Драгомил неожиданно для всех уволился и уехал работать в Россию. Валентине пришлось нелегко – Драгомил все же во многом помогал ей с детьми, да и родители приносили боль своими язвительными замечаниями…

Прошло несколько лет. Драгомил каждый вечер разговаривал с женой по скайпу, дети привыкли к тому, что папа бывает дома раз в один-два месяца. Валентина робко спрашивала, не хочет ли Драгомил забрать их с собой или вернуться, но он отвечал, что еще не время.

Перед Новым годом он позвонил и попросил разрешения приехать с приятелем, с которым они вместе снимают жилье. Валентина была не против. Новый год они провели в коттедже, принадлежащем родителям Валентины, большой дружной компанией – из-за Гранины приехал брат Валентины с двумя детьми. Им было весело, взрослые и дети играли в настольные игры, лепили снеговиков, катались на санках с горы.

После праздника Драгомил уехал – и пропал: не отвечал на звонки, не появлялся в скайпе. Валентина сходила с ума. Она хотела подавать в розыск, но муж жил в другой стране… И наконец, он приехал – 8 марта. С цветами, подарками и серьезным разговором.

Драгомил спросил, как Валентине жилось без него и готова ли она с ним расстаться. И когда жена, плача, сказала, что любит его и не хочет терять, Драгомил поведал ей страшную правду. Он – гомосексуалист, и она – его единственная женщина. Встретив ее – доверчивую, нежную, добрую, он решил, что это его шанс попробовать жить по-другому. Он хотел семью, детей – и все это дала ему Валентина. Но при этом он понимал, что не может отказаться от себя. Он несколько раз вступал в короткие связи с мужчинами, а потом в Интернете познакомился с нынешним партнером, с которым и приезжал на Новый год. Его друг тоже был женат, но развелся, потому что не хотел обманывать жену. Он обеспечен, и у них хорошая, стабильная пара, друг ввел его в свой бизнес. Именно Драгомил – главный в их паре, и поэтому партнер согласен делать все то, что важно Драгомилу. Супруг предложил Валентине принять решение прямо сейчас: или она бросает все и переезжает с ним и детьми в Москву, или они разводятся. На следующий день Драгомил уехал.

Пребывая в шоке, Валентина обратилась к сексологу. Доктор, пожилой мужчина, сказал ей, что ее муж – извращенец, что скоро он начнет насиловать детей и что ей нужно немедленно с ним развестись. Валентина еще больше испугалась и вспомнила обо мне. И вот 11 марта, спустя три дня после того, как Валентина узнала страшную для себя новость, она пришла ко мне за советом: что же делать?

Я расспросила ее об отношении к мужу. Ничего не изменилось – Валентина по-прежнему любит и ценит его. Я поинтересовалась, не злится ли она на Драгомила, но та искренне не поняла: за что? Он такой как есть – и она принимает его таким… Я попыталась выяснить: как она относится к тому, что Драгомил знал о своей сексуальной ориентации и не сказал ей об этом? Но Валентина не видела проблемы. Она, как классический пример человека с созависимостью, не делала различий между своей жизнью и жизнью мужа, своими и его желаниями.

Я попробовала узнать, как она планирует поступить. Она была готова подчиниться воле мужа, но возвращение к реальности немного отрезвило Валентину. Она все же набралась решимости сказать мужу, что приедет пожить к нему летом, а пока дети должны завершить год в школе и детском саду.

До июня Валентина посещала меня и занятия в терапевтической группе. Она получила огромную поддержку, многое поняла и осознала… Однажды она пришла ко мне в необычном состоянии. Она была полна ярости, враждебности и впервые стала говорить о том, что раньше от нее услышать было невозможно: о манипуляциях мужа, о том, что он просто распорядился ее судьбой, не спрашивая ее мнения… К ней наконец вернулась чувствительность. «Да, я некрасивая, – рыдая, говорила она, – но я не давала ему права использовать меня как инкубатор». Она переосмыслила свою жизнь, стала более требовательно разговаривать с супругом.

Летом она отправилась вместе с детьми на месяц в Москву. Действительно, для нее и малышей были созданы все условия. Подумав над предложением мужа, она приняла решение переехать к нему, но с целым рядом оговорок. Во-первых, дети не должны были узнать о тайне отца и его гомосексуальных отношениях с другом, которого представили как троюродного брата Драгомила. Во-вторых, Валентина попросила оплатить ей обучение и терапию в одной из психоаналитических школ. В-третьих, она объяснила мужу, что все еще любит его, но никогда не будет настаивать на сексуальной близости и также не хочет, чтобы он это делал из чувства долга. На этом наша работа завершилась – Валентина уехала.

Через несколько лет я случайно встретила Валентину в аэропорту. Поговорив с ней, я узнала, что сейчас происходит в ее жизни. Она стала психологом, по-прежнему живет в коттедже партнера своего мужа, растит детей, работает с клиентами. Валентина уже год встречается с другим мужчиной и планирует развестись, чтобы попробовать устроить свою жизнь. И конечно, у нее сохраняется огромное беспокойство за детей, которые привязаны к отцу и когда-нибудь узнают семейную тайну.

Когда у одного из супругов есть тайна, которая касается жизни, безопасности, карьеры, значимых отношений другого супруга, она должна быть раскрыта. В противном случае ни о чем не подозревающий партнер не имеет шанса принимать собственные решения, делать свой выбор, строить свою жизнь.

3. Общая тайна, возникшая в отношениях и объединяющая супругов. Они могут скрывать ее от детей, других членов семьи, социального окружения.

Умирающая жена

Богдан, мужчина 57 лет, пришел на терапию в связи с онкологическим заболеванием супруги Ирины. Болезнь перешла в терминальную стадию, и он не знал, как себя вести с женой. Он был к ней болезненно привязан. Они прожили вместе всю жизнь. Детей у них не было, близких родственников тоже. Они были всем друг для друга. Я попросила его вспомнить, как они познакомились, как полюбили друг друга… Богдан долго молчал, а потом рассказал историю знакомства, в которой было мало романтики.

Богдан родом из Сибири. Он жил в небольшом таежном поселке. Каждое лето к ним приезжали геологи и студенты на практику. Однажды в их районе пропала девушка-практикантка. Ее искали все – и местные, и приезжие. Но нашел ее Богдан. Оказалось, кто-то похитил девушку и спрятал ее в избушке в тайге. Именно Богдан, хорошо знающий местность, нашел ее, связанную, избитую, изнасилованную, полуживую. В тот момент, когда он развязывал веревку, в проеме двери появился… его родной дядя. По крику Ирины Богдан понял, что родственник и есть насильник. Но он еще ничего не успел сделать, как дядя напал на него. Завязалась схватка: дядя был крупнее, Богдан – ловче и моложе. Дядя дважды ранил Богдана, и тот понял, что борьба идет не на жизнь, а на смерть… Богдан победил. Он убил родного дядю… Ценой этому стала обида и непонимание со стороны матери, которую брат вырастил и спас от голодной смерти. «Он тебе родная кровь, а она – никто», – сказала мать сыну. Богдан пытался объяснить, что дядя вел себя как зверь, что он даже не пытался поговорить с племянником, а сразу на него набросился… Богдана никто не слушал. Семья от него отвернулась, и после суда и полного оправдания он уехал в город, где жила Ирина.

Девушка была старше Богдана. В результате изнасилования у нее было сильно подорвано здоровье и она стала бесплодной. Объединенные страшной историей, Богдан и Ирина держались друг друга, а через несколько лет поженились. Узнав об этом, мать сказала, что он ей больше не сын. И Богдан перестал ездить на родину. Они с женой никогда не обсуждали того, что платой за спасение Ирины и убийство насильника стало исключение Богдана из семьи. Мужчина неосознанно пытался загладить вину дяди, снизить нанесенный ущерб… Теперь Ирина умирала, и он оставался совсем одиноким – без семьи, без детей, без связи с сибирскими родственниками.

Тайна иногда связывает пару крепче, чем любовь, дети или бизнес. Совместно переживаемая беда, разделенные стыд и вина объединяют мужа и жену, сковывая их одной цепью. Такой секрет может тщательно оберегаться даже от терапевта, потому что, когда тайну узнает третий человек, это подтверждает то, что тщательно скрываемый факт существует и с ним нужно что-то делать.

Глава 4. Семейная тайна как основа семейного мифа

Хозяин. Прошу вас, пожалуйста!

Король. Я страшный человек!

Хозяин (радостно). Ну да?

Король. Очень страшный. Я тиран!.. Деспот. А кроме того, я коварен, злопамятен, капризен.

Хозяин. Вот видишь? Что я тебе говорил, жена?

Король. И самое обидное, что не я в этом виноват…

Хозяин. А кто же?

Король. Предки. Прадеды, прабабки, внучатные дяди, тети разные, праотцы и праматери. Они вели себя при жизни как свиньи, а мне приходится отвечать. Паразиты они, вот что я вам скажу, простите невольную резкость выражения. Я по натуре добряк, умница, люблю музыку, рыбную ловлю, кошек. И вдруг такого натворю, что хоть плачь.

Хозяйка. А удержаться никак невозможно?

Король. Куда там! Я вместе с фамильными драгоценностями унаследовал все подлые фамильные черты. Представляете удовольствие? Сделаешь гадость – все ворчат, и никто не хочет понять, что это тетя виновата.

Е. Л. Шварц. «Обыкновенное чудо»

4.1. Значимые события в жизни семьи

Есть мнения, а есть факты – эта простая истина известна всем. Одни факты мы воспринимаем как должное, другие пытаемся объяснить, с третьими не можем смириться. Обычно именно третий тип фактов обретает особую значимость для семьи. И когда нечто вызывает стыд, зависть, тревогу, страх, когда человек или группа людей не могут это принять, факт искажается, изменяется, претерпевает метаморфозы. Так как признать существующее и говорить правду становится невозможным, такое событие после обработки с помощью различных защитных процессов превращается в миф, а реальная ситуация становится тайной. А. Феррейра называет подобные факты семейными мифами. Однако, на мой взгляд, тайны отнюдь не эквивалентны семейным мифам, хотя часто лежат в их основе.

Мифологический семейный фон характеризуется некритичным к нему отношением членов семьи. Миф – это всегда ложь, искажение или сокрытие информации. Он служит для родственников вектором, определяющим построение социальных контактов вне и внутри семьи. Это своеобразный заговор молчания вокруг конфликтов, проблем, неудовлетворенных потребностей, стыдных историй под покровом внутрисемейного псевдоединства. Миф своеобразная карнавальная маска, которую члены семьи носят на публике, а иногда и дома. А. Я. Варга отмечает, что в мифе отражено «знание о том, что принято, а что не принято в семье думать, делать и говорить, чувствовать, осуждать, ценить. Формула мифа „Мы – это…“».

Причины возникновения семейного мифа связаны, как правило, со следующими моментами.

1. Наличие в семейной истории определенного события, обусловленного каким-то кризисом (разводом, изменой, смертью, переездом, преследованием, жизнью семьи в очень сложных внешних условиях, внебрачным ребенком, предательством и т. п.). Естественное проживание и открытое обсуждение ситуации в силу определенных причин невозможно: семья или ее отдельные члены испытывают стыд, страх, ужас, ярость, боль и не готовы пройти это испытание до конца.

2. Использование семьей для сохранения своей целостности групповых защитных механизмов: процессов расщепления, репрессирования (подавления) либо эксклюзии (исключения) неприемлемого или травмирующего события.

3. Замещение истинной, но неблагоприятной информации о семейном событии некоторым удобным фантомом, который семья впоследствии кладет в основу семейного мифа.

4. Превращение реального события или факта из жизни семьи в тайну, секрет, табуированную область знания, в то, о чем нельзя говорить открыто, обсуждать, вспоминать.

Значение семейного мифа заключается в искажении или отказе от осознания непринимаемой, болезненной, отвергаемой информации о членах семьи и семье в целом. Именно это позволяет рассматривать семейный миф как своеобразный групповой защитный механизм семьи, способствующий поддержанию ее целостности. Когда семейный миф перестает выполнять защитную функцию, семья нуждается в получении знания о том, что произошло на самом деле (то есть в максимально правдивой информации о событиях прошлого и причинах, которые привели к возникновению семейной тайны), а также в переосмыслении прошлого с позиций настоящего.

По сути, семейный миф – это малоосознаваемые установки, фантазии и верования, принимаемые и разделяемые всеми членами семьи. Семейный миф – это созданная семьей ее «новейшая история», которая защищает родственников от боли, а часто становится условием выживания. Вследствие этого, например, родители, обращаясь за помощью к психологу, «выдвигают» на передний план ребенка как носителя симптома. Им легче говорить о проблемах детей, чем разбираться в семейной мифологии. Именно поэтому мы сталкиваемся с упорным сопротивлением членов семьи при попытке проникнуть глубже в семейную историю, в их собственные и прародительские семьи и подвергнуть сомнению семейный миф, который создавался для защиты, а потом начал разрушать то, что он должен защищать.

Это может повториться

Амелия, студентка четвертого курса, 21 год, пожаловалась на сложности в отношениях с матерью. Мать, живущая в другой области, ежедневно по три-четыре раза звонит ей по телефону. Она все время тревожится за дочь и регулярно сообщает ей, что Минск – опасный город, что она в любой момент может погибнуть: ее может сбить машина, вечером ее могут ограбить и изнасиловать и т. д. и т. п.

Работая с девушкой, мы вначале исследовали отношения в рамках родительской семьи и некоторое время посвятили прояснению характера взаимодействия девушки с матерью. Мы определили, что Амелия уже делала для решения проблемы, обсудили, менялись ли при этом особенности ее контакта с мамой. Однако это был тупиковый ход – девушка учится на факультете психологии и уже использовала много способов для выстраивания более здоровых отношений с матерью. Амелия регулярно пытается успокоить мать, объясняет ей абсурдность таких переживаний, но последняя не слышит дочь. Несколько раз в неделю Амелия сталкивается с агрессивным нарушением личных границ. Мать часто звонит то в деканат, то в общежитие на вахту и просит проверить, на занятиях ли ее дочь, пришла ли она домой. Амелия очень злится и обижается. Она настолько устала жить в атмосфере прессинга и запугивания, что готова вообще прекратить отношения с матерью.

Однако девушка любит ее. Она вспоминает, что мама всегда беспокоилась, когда кто-то даже ненадолго уезжал из дома. Мать часто повторяла: «Когда все дома – все хорошо».

Амелия совершенно не понимает ее поведения и такого чудовищного уровня тревоги и контроля. Сейчас, когда взрослая дочь собирается поехать на педагогическую практику вожатой в летний лагерь в Россию, мать стала устраивать особенно тяжелые истерики. Больше всего Амелию задевают слова матери о том, что дочь оттуда не вернется – ее убьют, а внутренние органы могут продать для пересадки. Ее ранят те «ужастики», которых мама ожидает при малейшей попытке дочери жить обычной жизнью. Она чувствует беспомощность и отчаяние, несмотря на все старания изменить ситуацию.

Амелия также вспомнила о том, что предыдущий терапевт, уехавший за границу, интерпретировал поведение матери как сильную враждебность, связанную с ее желанием убить дочь. Но это не продвинуло дело: идея о материнской враждебности при одновременной демонстрации любви и заботы просто сковывает девушку и не дает ей возможности свободно и спокойно общаться. Амелия хочет установить здоровую дистанцию с матерью, однако каждый раз, когда дочь говорит о том, что она взрослая, мать демонстрирует злость и отвержение.

Через некоторое время стало очевидно, что для разрешения проблемы нужно опираться на ресурсы других уровней. В этом случае можно было использовать разные варианты работы: поддерживать построение дочерью личных Гранин, ее дифференциацию от матери; развивать у девушки способность получать помощь в социальных контактах, находя новые объекты для идентификации в дружеских, любовных, профессиональных отношениях…

После детального анализа ситуации я выбрала уровень расширенной семьи как потенциальный источник сверхнормативной тревоги матери. При анализе генограммы выяснилось, что такое же беспокойство в семье наблюдается у тети, которая буквально не дает дышать своей единственной дочери, двоюродной сестре Амелии. Эта семейная тревога стала для нас ключом к поиску разгадки. Вертикальное течение тревоги началось в семье дедушки Амелии по материнской линии. Мы с пациенткой попытались реконструировать историю жизни нескольких поколений.

Оказалось, дедушка рано остался сиротой – его отца отправили в ссылку в 1937 году. Мать осталась с четырьмя дочерьми и годовалым сыном на руках. В 1939-м она умерла. О трехлетнем брате стала заботиться старшая сестра – ей на тот момент было всего 16 лет.

Когда началась война, семья из девочек-подростков и маленького мальчика убежала к родственникам матери в деревню. Случился голод, старшие девочки нашли работу на хуторе. Через некоторое время хозяин отослал младшую сестру домой – время было тяжелое, и он избавился от лишнего работника. Старшая сестра уходила на работу утром, возвращалась вечером. Работа позволяла приносить домой хоть какую-то еду – немного картошки, остатки мяса…

Через месяц старшая сестра пропала – ушла утром и не вернулась. Стояла суровая снежная зима, чужих в деревне практически не было – только свои и немного немцев. Хозяин разводил руками: пошла домой, как обычно, да и что вы хотите – война… Ее несколько дней искали, но безрезультатно. Тогда родственники обратились в комендатуру, где «прислуживал» парень, которому нравилась пропавшая девушка. Односельчане окружили хутор, провели обыск и обнаружили в подвале… кости нескольких человек и останки старшей сестры. Хозяин хутора продавал на рынке еду. Голодной зимой, когда продуктов почти не осталось, он пошел на чудовищное преступление: стал убивать людей и торговать жутким продуктом в соседнем городе на рынке… Для этого он и нанимал на работу одиноких девушек – тех, кого никто не станет искать.

Так мы дошли до страшной части истории – сестра деда Амелии во время войны была убита, расчленена и съедена. Эту историю Амелия не раз слышала в детстве от дедушки. Видимо, эти же истории, только чаше и с большим числом подробностей, он рассказывал своей дочери, матери клиентки. Вероятно, тяжелая судьба сестры отца стала для нее серьезным потрясением. Однако мать, вытеснив и практически забыв о событии – о нем в семье никогда не говорят, – неосознанно боится его повторения в судьбе дочери. Понимание фактов семейной истории и поведения матери привели к снижению тревоги у Амелии. Она наконец смогла спокойно поговорить с мамой, объяснить ей страхи из прошлого и сказать, что любит ее, но будет жить своей жизнью.

Часть мифа – это то, о чем можно говорить, часть – то, что скрывает правду. Разобраться в этом не всегда просто, учитывая все слои защит, «уложенные» семьей на правду, которую нельзя рассказывать.

4.2. Изменения семейной тайны

Семейная тайна подвергается изменениям путем многократных наслоений групповых семейных защит, вследствие чего внешне представляет нечто весьма отличное от первоначального варианта. Таким образом, изменения тайны проходят несколько ступеней.

1. В семье что-то случается: «нехорошее» событие, неблаговидный поступок, насилие, отвержение, убийство и др. Один или несколько членов семьи участвуют или как-то замешаны в этом действии.

2. Возникает молчаливый заговор, запрещающий говорить или обсуждать произошедшее или происходящее с остальными членами семьи и социума в силу опасности этого. В заговор со временем вовлекается вся семейная система.

3. В системе растет напряжение. Это выражается посредством возникновения у отдельных членов семьи симптомов, «кричащих» о произошедшем событии; появления «подражателей»; разрушения искренних отношений; формирования негативного эмоционального фона; нарушений коммуникации и др.

4. Рождается семейный миф, функцией которого является искажение реального события и альтернативное объяснение произошедшего.

5. Возникают новые циклы дисфункционального поведения, сигнализирующего о тайне, маскирующего ее и отвлекающего внимание от того, что случилось на самом деле.

Приступив к работе над темой семейных тайн, я искала подходящую метафору для описания того, как она видоизменяется. Мне показалось, что очень удачным является сравнение семейной тайны с песчинкой, попавшей в раковину моллюска и превратившейся в жемчужину. Песчинка, проникая в нежную плоть моллюска, начинает причинять ему сильную боль. Вместо избавления от приносящего страдания события семья, как и моллюск, откладывает все новые и новые слои перламутра на песчинке семейной тайны. Так с течением времени происходит трансформация – превращение семейной тайны во что-то другое, иногда даже вполне приемлемое. Но этот процесс все равно не меняет сути события.

Однако вскоре я поняла, что это сравнение отражает и те аспекты моего и коллективного бессознательного, которые предпочитают завуалировать, изменить, спрятать тайну. Это уже не песчинка, а жемчужина! Так смерть прадеда из-за неосторожности при чистке оружия обрастает слоями истории: по новой версии, он пошел добровольцем на фронт и героически погиб в бою. Вследствие подражания отцу его сын выбирает военную стезю, а внук получает «жемчужину»: в нашей семье – героические мужчины, они выбирают настоящие мужские профессии и не жалеют своей жизни. Все хорошо, но внутри – тайна: нелепая гибель прадеда, о чем в семье никогда не говорят. Младший мужчина выбирает профессию пожарного и рискует своей жизнью, хотя мечтал стать программистом. Но разве он может пойти против семейного мифа?

Слово «хранить» имеет один корень с глаголом «хоронить». Действительно, мы храним – «хороним» – стыдное событие, нелепую смерть, «неправильного» родственника. И тогда наша душа становится хранилищем, склепом, внутри которого – гроб. Его содержимое разлагается, сочится, ядовитые пары отравляют нашу душу… Но если потерпеть, лет через 10-20-50 все высохнет, мумифицируется… Однако гроб с его содержимым никуда не денется и будет находиться в нашей душе, в нашей памяти. И призраки прошлого будут неизменно возвращаться в этот склеп, чтобы напомнить о себе.

Как инородное тело внутри моллюска, как гроб внутри нашей души, так и семейная тайна должны быть извлечены наружу. Зачастую необходимо дойти до самой сути – события, истории, ситуации, тщательно скрываемых родственниками от посторонних, чтобы помочь семье избавиться от боли и страданий. Но мы так сильно боимся вновь пройти через боль и страдания, что предпочитаем молчать, избегать опасных тем или просто отвечать на вопрос психолога: «Я не хочу об этом говорить».

4.3. Семейный сценарий

Семейный сценарий – повторяющиеся из поколения в поколение паттерны (шаблоны) взаимодействия членов семьи, обусловленные событиями семейной истории. Семейный сценарий содержит представления о том, с кем, как и для чего нужно жить в семье, сколько следует иметь детей, каким образом необходимо заботиться о них, как строить отношения с расширенной семьей и т. п. Пословица «Яблоко от яблони недалеко падает» является отражением идеи о сходстве различных аспектов жизнедеятельности родителей и детей.

Некоторые психологи, исследующие семью, рассматривают ее как систему, члены которой связаны эмоциональными отношениями, определяющими их поведение. Согласно М. Боуэну, опыт проживания в родительской семье и усвоение в ней способов поведения формирует определенный уровень отдельности (дифференциации) «я» человека. Создавая собственную семью, он привносит в нее те же шаблоны.

При низком уровне психологической разделенности члены семьи, как правило, не обладают отдельным «я», собственными желаниями, представлениями, идеалами и др., а более или менее осознанно повторяют уже «наработанные» родительские, прародительские и другие внутрисемейные модели взаимодействия. Говоря о процессе передачи сценария между поколениями, М. Боуэн предполагал, что большинство детей выходят из своих семей, имея приблизительно такой же уровень самостоятельности, как и у родителей, и только некоторые поднимаются на более высокие или опускаются на более низкие уровни.

Понятие о сценариях было проработано также в трансактном анализе. Э. Берн считал, что жизненные сценарии основаны на родительском программировании. Он углубил представления о сценариях, добавив в их описание влияние широкого социального контекста. При этом он акцентировал внимание на их достаточно раннем возникновении, связанном с детским выбором стратегии выживания в мире, а также на роли рассказываемых в детстве сказок и историй как основы предпочтения героя для неосознаваемой идентификации. Э. Берн определил жизненный сценарий как план жизни, который составляется в детстве, подкрепляется родителями, оправдывается последующими событиями и завершается так, как было предопределено с самого начала.

Семейные сценарии всегда содержат повторения и могут касаться любых аспектов жизнедеятельности семьи:

♦ супружеских отношений (в семье все женщины несчастливы в браке, потому что мужья им изменяли);

♦ денег (в семье всегда был достаток, но неизменно кто-то тяжело заболевал или умирал);

♦ привязки событий к определенному возрасту (девушка выходит замуж в 22 года, так же как ее мама, бабушка и сестра);

♦ профессиональной деятельности (все женщины в семье работают в системе образования и сетуют на низкую зарплату, но ничего не меняют) и др.

Особый интерес представляют также сценарные решения, закрепленные за определенными:

♦ ролевыми позициями (старшая девочка в семье всегда помогала матери и не выходила замуж);

♦ выбором брачного партнера (в семье все женщины выходили замуж за алкоголиков);

♦ болезнями (все мужчины семьи в 60 лет начинали тяжело болеть и умирали);

♦ именами и др.

Анализ семейной истории, как уже упоминалось, предполагает тщательное фиксирование имен членов семьи. Особый интерес представляют совпадения имен как в результате называния потомков именами предков, так и в результате заключения браков. А. А. Шутценбергер описывала ситуации, когда определенное имя несло за собой и определенный сценарий. Иногда обладатель имени знал о судьбе предка, а иногда, к сожалению, нет. Можно выделить имена, несущие положительное послание потомкам, и имена-«убийцы».

Тебе необязательно умирать

За помощью обратилась Анита, вдова, 45 лет. Ее муж скончался год назад в возрасте 43 лет от рака поджелудочной железы. После смерти отца старший сын, подросток 16 лет, перестал учиться в школе, все время проводит за компьютером и иногда говорит о том, что ему незачем жить, потому что все плохо и его все равно ожидает смерть. Анита думала, что мальчик переживает из-за отца, говорила с ним на эту тему, но поведение сына становится только хуже. Недавно он вообще отказался ходить в школу, хотя это последний год и нужно постараться хорошо его закончить, чтобы поступить в университет.

Анализ семейной истории показал, что в семье мужа на протяжении как минимум пяти поколений одного из сыновей называют Федором (имя изменено). Таким образом, в семье часто встречается сочетание имени и отчества Федор Федорович. Сына Аниты, как и его покойного отца, тоже зовут Федор Федорович.

В ходе изучения генограммы было выявлено, что дед покойного мужа Аниты Федор Федорович был священником. В 1926 году его арестовали за «антисоветскую агитацию». На самом деле он боролся против разрушения храма и превращения его в клуб. Однако его приговорили к заключению в Соловецком лагере сроком на три года, где он, согласно официальной версии, умер в 1929 году в возрасте около 44 лет. Позже он был канонизирован Священным синодом православной церкви как местночтимый святой.

Муж Аниты выбрал профессию врача, написал диссертацию, однако не успел защитить ее из-за быстро развившейся онкологической болезни. Его возраст приближался к возрасту погибшего деда.

Следующая встреча была проведена совместно с мальчиком и мамой. Она была посвящена рассмотрению генограммы семьи. В ходе работы выяснилось, что почти все мужчины в семье, многие из которых по линии отца носили имя Федор, умерли ранней, внезапной или трагической смертью.

Акцент был сделан на выражении уважения к деду и его тяжелой судьбе – в советское время о нем было запрещено даже упоминать, и мужчины демонстрировали свою лояльность к нему, повторяя его судьбу и раннюю смерть. Следующий этап работы был направлен на дифференциацию мальчика от остальных носителей аналогичного имени и фамилии. В качестве эксперимента на полу в ряду были разложены листы с написанными на них именем, фамилией, датами рождения и смерти членов семьи с именем Федор. Федор встал напротив. Ему предлагалось обратиться к каждому умершему члену семьи – прадеду-священномученику, рано ушедшим деду, отцу и дяде, сказать, что он будет помнить о них и просит их благословения. Федор активно включился в процесс, его голос дрожал, по щекам катились слезы. По окончании процесса он был, по его словам, «истошен и наполнен». От предков он получил благословение и разрешение жить.

Через месяц мать позвонила и рассказала, что у Федора все хорошо. Он сосредоточен на учебе и планирует поступать в медицинский университет. Отношения с матерью теплые и ровные. Посещая могилу отца, Федор сказал, что хочет также почтить и память прадеда, место захоронения которого неизвестно.

Сценарное убеждение: «У нас общая судьба» – все носители имени должны из лояльности повторить трагическую судьбу предка.

В моей практике встречались случаи, когда возникающая идентичность имен (а иногда имен и фамилий) после заключения брака приводила к появлению серьезных проблем. Человек, имевший собственное место и позицию в семейной системе, в результате «удвоения» как будто вынужден доказывать свое право на уникальность и отдельность от другого члена семьи, право на собственное место в семье.

«Боливару не снести двоих…»

Женщина, 51 год, назовем ее Ирина Петровна Жукова, обратилась за помощью в связи с ухудшением состояния здоровья. Проблемы начались год назад. Ирина Петровна сломала ногу, «на ровном месте», летом. При этом у нее нет остеопороза. Нога срослась, но Ирина заболела тяжелым бронхитом. Вылечилась – начался пародонтоз… «Ни ходить не могу, ни дышать, ни говорить – и так весь год», – жаловалась она на здоровье.

Ирина Петровна пыталась обращаться к народным целителям, но болезни не отступали. Знакомый врач посоветовал обратиться к психологу. Она пришла в надежде, что ей помогут понять, почему, по ее словам, у нее включилась «программа на самоуничтожение».

При анализе семейной истории особое внимание уделялось сбору информации о событиях, случившихся в расширенной семье перед началом ее болезней и несчастных случаев. Выявлено, что ее сын женился в апреле, а в августе она сломала ногу. Невестка ждет ребенка. Ирина Петровна очень довольна выбором сына и не выражает враждебности, которая, по моему предположению, могла быть связана с ревностью матери к избраннице сына.

Однако был обнаружен интересный факт. Сын носит другую фамилию – фамилию отца. Невестка тоже Ирина Жукова, ее полное имя отличается от имени свекрови лишь отчеством. Невестка, так же как и в свое время Ирина Петровна, отказалась менять фамилию. И теперь в семье две Ирины Жуковых. По сути, мы имеем дело с символическим инцестом – сын как бы женат на двойнике своей матери. Неосознанно Ирина Петровна начала себя разрушать, словно в семье имеется место только для одной Ирины Жуковой.

Дальнейший анализ генограммы показал, что у матери Ирины Петровны была родная сестра, которую тоже звали Ирина. Она умерла от коралловидных камней в почках, которые не были вовремя диагностированы, через несколько месяцев после рождения пациентки. Имя Ирине Петровне «досталось» от покойной сестры матери. Ситуация, когда в семье не оказалось места для двух Ирин, хотя и с разными фамилиями, запустила неосознаваемый процесс у Ирины Петровны.

Работа была направлена на создание генеалогического древа, на котором было наглядно показано, кто и какое место занимает в данной семейной системе. Ирина Петровна также пришла на занятие группы по системным расстановкам, где завершила отношения с тетей и смогла найти для себя место в новой, расширенной семье. В конце расстановки она стояла рядом с мужем, а ее сын – рядом с женой. Обе Ирины видели друг друга, но каждая находилась в собственной системе.

В течение полугода Ирина Петровна продолжала посещать психолога. Она проработала отношения с матерью и отцом, окончательно отпустила сына, осознала подавленную враждебность и зависть к невестке и смогла о них говорить, а не превращать их в агрессию, направленную на саму себя. За это время Ирина Петровна стала бабушкой – у нее родился внук. Она завершила работу с удовлетворением. Симптомы в виде простуд, переходящих в хронические болезни, не возвращались.

Сценарное убеждение: «Горен» (в конне останется только один) – в системе есть место лишь для одного носителя имени.

Семейные сценарии возникают в отношениях родителей и детей и определяют их действия, характер поведения и переживания, относящиеся не к «здесь и сейчас», а к «там и тогда». Анализ подобных семейных предписаний, а также соотнесение актуальных поступков «проблемных» членов семьи с опытом старшего поколения позволяют выявить полученные «по наследству» неосознаваемые разрушительные установки. Если какая-то из позиций связана с тайной, необходимо ее исследовать, чтобы не передавать, как кирпич, по цепочке следующим поколениям.

4.4. Семейные тайны и генеалогическое древо

Для более глубокого понимания источников семейных тайн необходимо тщательно исследовать семейное, или генеалогическое, древо. Обычно для этого можно использовать созданную М. Боуэном методику «Генограмма», существующую в многочисленных вариациях. Наиболее принята такая форма графического изображения семейной системы, когда линия от предков к потомкам идет сверху вниз. Чем выше член семьи на листе, тем он старше, чем ниже – тем, соответственно, младше.

Время – равноправный участник семейной истории, явно или неявно оно учитывается при построении генограммы и вплетено в семейное мифотворчество. Время позволяет по-другому увидеть произошедшее 20, 50, 70 лет назад, принять и понять своих родителей, прародителей и других родственников. Поэтому генограмму часто дополняют методикой «Линия времени», позволяющей учитывать те исторические и культурные события, на фоне которых протекала жизнь семьи.

Анализируя генограмму, мы замечаем, как белые пятна, странные истории с пробелами, отсутствующие или «неприкасаемые» члены семьи оказывают влияние на ее актуальную жизнь. Мы можем обнаружить, что на протяжении времени происходит с семьей – она развивается, расширяется, разрастается или, наоборот, уменьшается, сужается занимаемое ею пространство, возникают проблемы у ее членов. Безвременные смерти, суициды, травмы, отсутствие детей у партнеров обусловливают постановку вопроса: что произошло в семье и как то, что случилось, проявляется здесь и сейчас?

«Навязцивый» беременности

Клиентка Арина обратилась со следующей проблемой: у нее уже шестеро детей, и она ждет седьмого. Врач по образованию, Арина все знает о контрацеппии. Тем не менее каждые два-три года она «случайно» беременеет с ощущением, что это правильно и очень хорошо. Муж Арины любит детей, но приходит в ужас от того, что их нужно одеть, накормить и дать им образование. Он попросил Арину поберечь себя и принять решение о том, что этот ребенок будет последним. Запрос Арины был довольно необычным: помочь разобраться, что же с ней происходит, почему она, по ее собственному выражению, «компульсивно рожает детей».

При построении генограммы было обнаружено несколько белых пятен, касающихся истории бабушки и мамы. У бабушки, родившейся в 1929 году, в браке с дедушкой было всего двое детей – дядя и мать Арины, которых она родила соответственно в 36 и 38 лет. У матери пациентки трое детей: два ее брата и сама Арина.

Такой поздний возраст появления детей в семье бабушки показался нам странным – бабушка вышла замуж в 20 лет. Арина вспомнила, что в семье бабушки «было какое-то нехорошее событие», о котором никто ей не рассказывал. Мы продолжили обсуждение семейной жизни Арины, договорившись, что она расспросит маму о судьбе покойной бабушки. Однако мама отказалась говорить о своей матери, которую, кстати, звали Ирина (что созвучно имени Арина). Мы решили, что просто поставим вопрос в этой части генеалогического древа. Арина предположила, что у бабушки был роман, любовник или предыдущий брак, но она не могла понять, откуда эта идея, – ведь никогда и никто в семье не говорил ни о чем подобном.

Через две недели Арина пришла на встречу очень взволнованная. Я подумала, что это связано с ее неустойчивым эмоциональным состоянием из-за беременности на большом сроке. Однако ее тревога была обусловлена историей, которую ей рассказала троюродная сестра.

Бабушка троюродной сестры была родной сестрой Ирины. Она подтвердила, что Ирина вышла замуж после войны. Молодая семья жила бедно, приходилось много работать. Один за другим родились дети. Семья жила в деревне, супруги работали в колхозе за трудодни, но с помощью родственников им удалось построить небольшой деревянный дом. И однажды, когда родители ушли на работу, в доме остались трое младших детей. Было холодно, и родители с утра растопили печку. Никто не знает, что произошло: то ли упал уголек, то ли кто-то из детей открыл заслонку… В доме начался пожар. Как раз в это время старший мальчик пришел из школы. Двери тогда не закрывали, он вбежал в дом в надежде спасти младших…

Но не выжил никто. Все четверо детей сгорели. Это была страшная трагедия. Бабушка Арины впала в отчаяние. Сегодня мы понимаем, что это была депрессия, но кто в середине 1960-х в деревне знал это слово? Она перестала заботиться о себе, бросила работу, стала выпивать. Однако ее семья – трое братьев и три сестры – продолжали заботиться о ней. Несколько раз они забирали ее из компании местных алкоголиков. По очереди селили у себя. Дедушка, несмотря на все трудности, тоже не бросал жену. Через несколько лет она пришла в себя, перестала пить и вернулась домой. У них родились еще двое детей – дядя и мать Арины. Но бабушка запретила говорить о трагедии, а члены семьи, помня, как она страдала, хранили тайну. Арина даже не была уверена, известно ли ее матери, что у нее было еще два брата и две сестры.

Это была тяжелая история. Рассказывая ее, Арина плакала. Даже ничего не зная о трагедии, она будто пыталась восстановить род, ту мощную семью, которая могла бы быть, если бы не погибли в огне старшие дети ее бабушки. Назвав ее именем, созвучным имени бабушки, мать Арины словно дала ей какой-то неявный посыл, который Арина для себя декодировала как «для счастья нужна большая семья».

На мой вопрос о ее чувствах и переживаниях она сказала, что, узнав эту историю, многое поняла: и эмоциональную холодность, отстраненность бабушки, и дистантное поведение собственной матери – ведь, похоже, ее воспитала «мертвая» мать. Арина осознала, что старается проводить с детьми много времени и всегда оставляет их с надежными взрослыми – свекровью, мужем, няней.

Нам удалось восстановить ту часть генограммы, которая была скрыта от членов семьи. После рождения ребенка Арина съездила на родину бабушки в деревню и нашла могилку, в которой покоились останки четверых сгоревших детей. Ей удалось оплакать их и попрощаться с теми, кого она никогда не знала. Но они тоже были частью ее семьи, и своими компульсивными беременностями женщина будто бы пыталась напомнить о них остальным родственникам. Что поразительно, трое из ее детей носили те же имена, что и погибшие дети бабушки.

Придя ко мне на последнюю встречу уже после родов, Арина снова вернулась к теме детей. Она сказала, что больше не планирует становиться матерью, но Бог иногда нарушает наши планы. При этом она улыбалась.

5.1. Деньги

Каждый понимает, что деньги часто оказываются причиной счастья или горя, однако почти во всех слоях общества существует всеобщее табу на любые разговоры о нашем личном отношении к деньгам. Считается дурным тоном говорить о том, что сколько стоит, кто сколько зарабатывает и у кого сколько денег. Поэтому деньги очень редко становятся темой открытого обсуждения между родителями и детьми, мужем и женой, братьями и сестрами, друзьями и даже между терапевтом и его пациентом.

К. Маданес, К. Маданес. «Тайное значение денег»

Где деньги говорят, там правда молчит.

Русская пословица

В семье существует три сферы борьбы за власть: деньги, секс и воспитание детей. Эта конкуренция бывает открытой и тайной, но если о воспитании детей спорят, о сексуальных проблемах пытаются говорить, то финансы остаются почти интимной внутрисемейной темой.

В наше время деньги стали символом очень многих явлений – любви, свободы, безопасности. Они – универсальный измеритель. С помощью денег можно продемонстрировать тепло и заботу, дав их или купив что-то необходимое. Деньги могут быть средством выражения глубокой духовности, когда используются во благо других. Но с использованием денег также связана ненависть, презрение, когда финансы контролируют, швыряют их в лицо, ограничивают к ним доступ. Они могут стать орудием экономического насилия, отвержения, ограничения. О деньгах говорят как о людях: «Ненавижу деньги»; «Хочу много денег»; «Он любит деньги больше, чем родную мать».

Именно поэтому семейные запреты и тайны очень часто связаны с темой денег. Даже о сексуальных отношениях в наше время люди говорят с большей легкостью, чем открывают свои финансовые секреты. Деньги во многих семьях становятся эквивалентом любви, успешности, счастья. Но слово «деньги» может иметь совершенно разный подтекст и символическое значение. То, как семья обходится с финансами, характеризует не относящиеся к ней напрямую, вполне реальные сферы внутрисемейных отношений. Деньги – понятие, равнозначное любви и ненависти, справедливости и несправедливости, честного и нечестного их разделения.

Когда мы обнаруживаем семейные тайны, связанные с деньгами, нам приходится искать ответы на ряд вопросов.

1. Открыто ли в этой семье говорят о деньгах?

2. Что в данной семье символизируют деньги?

3. Сколько денег хотели бы иметь в этой семье и сколько имеют в реальности?

4. Каковы внутрисемейные балансы в отношении денег: кто кому и что должен?

5. Справедлив ли финансовый обмен внутри семьи?

6. Какую тайну, связанную с деньгами, скрывает семья?

7. Как в семье объясняют проблемы, касающиеся денег?

8. Что семья хочет изменить в отношении денег?

Это непростые вопросы. Курт Левин не думал, что деньги в XXI веке станут практически универсальной квазипотребностью (понятие, введенное им в психологию и означающее мнимую, вторичную, искусственную потребность). Ведь на самом деле нам зачастую нужно что-то совсем другое, но мы упорно пытаемся перевести все человеческие потребности в денежный эквивалент.

Достаточно типичными вариантами, приводящими к тому, что тема денег в семье становится тайной, являются следующие.

1. Кто-то из членов семьи заработал много денег, однако об этом нельзя говорить открыто, и семья вынуждена скрывать свое богатство, как подпольный миллионер Корейко.

2. Кто-то из семьи заработал деньги нечестным путем (посредством обмана, убийства, ограбления). Особенно болезненные ситуации возникают, когда объектом этой манипуляции были родственники.

3. Кто-то из членов семьи потерял много денег. На постсоветском пространстве эта тема присутствует во многих семьях, лишившихся денег из-за развала Советского Союза и краха банковской системы.

4. Вместе с большими деньгами в семью пришло какое-то несчастье (кто-то тяжело заболел, умер, изменился). В этой ситуации часто наблюдается амбивалентность: одновременно есть и потребности, которые можно удовлетворить, только хорошо зарабатывая, и страх, что опять придется кем-то или чем-то жертвовать.

«Деньги – это зло»

Эльмира, 27 лет, замужем, переехала к мужу в Белоруссию из России. На встрече в группе она попросила помочь ей разобраться с темой денег. Она не может устроиться на работу, и хотя муж как-то зарабатывает, все равно семья живет в стесненных обстоятельствах.

Я предложила Эльмире расстановку. Она выбрала заместителя для себя и денег и поставила их напротив. Деньги сразу же ушли за спину Эльмиры. Она вновь к ним повернулась, но они опять стали за ее спиной. Так повторялось несколько раз. Я спросила, что происходило в финансовом плане в семье ее родителей. Женщина быстро сказала, что там было все нормально. Потом поправилась: денег было немного, и мать и отец работали, но… Заместитель денег на этих словах вдруг сел на пол. Я спросила, наблюдалась ли какая-то динамика денежных потоков – было ли время, когда денег было больше. Но Эльмира в этот момент сообщила, что испытывает сильное напряжение. Я заметила, что оно возникло, когда заместитель денег сел на пол, и спросила Эльмиру, понимает ли она, о чем это говорит.

Эльмира помолчала, а затем тихо сказала, что есть одна тема, о которой ей стыдно говорить. Но она все же предпочла рассказать об этом. Оказалось, что был один период, когда ее отец устроился работать на таможню на очень хорошую должность. В семье появились такие деньги, о которых раньше никто и не мечтал. Но параллельно с этим отец завел любовницу, и в семье начались скандалы. Отец стал пропадать по ночам, мама сильно переживала. А еще через год отца арестовали и посадили за то, что он брал взятки.

Чтобы имущество не конфисковали, мать и отец развелись. Через три года он вышел на свободу. Мать до сих пор упрекает отца и за любовницу, и за то, что он опозорил семью. Я ввела в расстановку отца, мать и саму Эльмиру. Эльмире удалось выразить всю ту боль и обиду, которые она испытывала по отношению к отцу. Заместитель отца низко опустил голову и ничего не сказал в ответ. Заместитель денег сидел рядом с ним. Когда Эльмира произнесла слова о том, что ей жаль, что отец так пострадал, желая заработать, и что она не презирает его, а сочувствует ему, деньги поднялись с пола. Эльмира также смогла сказать родителям, что хочет зарабатывать достойно, и попросила их быть с ней доброжелательными и поддерживать ее, когда она это сделает. В этот момент деньги подошли к ней и стали рядом.

В ходе дальнейшей работы Эльмира нашла для себя хорошее место в пространстве семьи – место, где ей было комфортно. Стало понятно, что вместе с деньгами в семью пришли измена и тюрьма. Это определило двойственное отношение Эльмиры к финансам – «хочу и боюсь». Сейчас она находится в поисках работы и понимает, как прошлое семьи влияло на ее выбор.

5. Кто-то в семье очень пострадал из-за денег. Наличие финансов не привело к счастью – наоборот, именно они послужили причиной бед, мучений или отвержения. В Советском Союзе многие семьи пережили раскулачивание, смерть, лишение гражданских прав только из-за того, что были чуть богаче, чем окружающие. Несмотря на то что времена изменились, семьи нередко продолжают испытывать боязнь денег.

«Деньги нас не любят»

Майя, 44 года, замужем, двое детей, пришла с запросом: «Хочу понять, почему нас не любят деньги». С 16 лет она работает, имеет два высших образования, все время начинает какие-то бизнес-проекты, но никогда не зарабатывала, как говорит сама, «больших денег». Семью Майя описывает как очень крепкую и любящую, с мужем – хорошее взаимопонимание и теплые отношения. Он тоже старается заработать, но все равно они живут «на нижней Гранине среднего класса».

Я построила генограмму семьи Майи. Ее родители тоже всегда жили от зарплаты до зарплаты, хотя могли зарабатывать больше. У бабушек и дедушек все происходило по такому же сценарию. Генограмма, сфокусированная на деньгах, и беседа об отношении к богатству разных членов семьи сформировали у нас впечатление, что в семье боятся денег, будто с ними связано какое-то несчастье. Но Майя не могла вспомнить никаких историй о деньгах.

Через неделю она пришла на вторую встречу. Расспросив маму, она узнала кое-что о семейной истории. Прабабушка Майи Ефросинья была очень красивой женщиной. Ее отец в конце XIX века привез с Русско-турецкой войны турчанку и женился на ней. Прапрабабушку Майи по имени Еюлай все в деревне называли Еуля. Эта пара прожила долгую жизнь. Рождались дети. Дочь Еули Фрося унаследовала ее восточную внешность. Семья была бедной и трудолюбивой. У прабабушки был жених, живший по соседству. Молодые любили друг друга, и жених вот-вот собирался посылать сватов.

Но Ефросинья очень нравилась самому завидному жениху в деревне – сыну местного владельца мельницы и кабака. Он пришел к отцу и посватался первым, предложив ему хорошие деньги, лошадь и несколько мешков муки. Отец девушки согласился и, хотя уже было начало XX века, насильно отдал дочь замуж за сына мельника. Он считал, что обеспечивает будущее дочери. Кроме того, его жена тоже была увезена из Турции против ее воли. Но у них все сложилось, «стерпелось и слюбилось». А вот Ефросинья была несчастлива в замужестве. Она не любила мужа, он это чувствовал и злился на нее за это. Она рано умерла – в 1921 – м, когда бабушке Майи было всего 16 лет. Из-за войн и революций семья пережила много лишений, и несколько лет в достатке все равно не были счастливыми. Прабабушка часто плакала, муж кричал на нее, не понимая, чего ей не хватает. Похоже, именно от прабабушки члены семьи получили послание, которое Майя сформулировала так: «Вместе с большими деньгами и достатком уходят свобода и любовь, да и деньги тоже быстро заканчиваются». Мать Майи пересказала дочери истории, которые ей поведала собственная мать, – о любви Ефросиньи к жениху, о презрении к мужу, об обиде на отца…

Мы сделали расстановку, где Майя отделила себя от прабабушки, выразив уважение ко всем жертвам, которые той пришлось принести. Она попросила бабушку благословить ее на то, чтобы быть любимой и при этом жить в достатке. Через год Майя снова пришла на консультацию, но уже по другим вопросам. Они с мужем открыли небольшое производство упаковочных материалов и начали зарабатывать «очень хорошие деньги», сохранив при этом любовь.

6. Семья всегда была неимущей. Компенсация и способ справиться с завистью в таких случаях часто приводят к формированию различных семейных мифов, восславляющих бедный образ жизни. В подобных семьях часто встречаются девизы: «Мы бедные, зато честные»; «Бедность – испытание, но мы с честью его выдержим»; «У богатого черт люльку колышет, а бедному ангелы колыбельную поют» и т. п. Если кто-то в семье начинает достойно зарабатывать, он сталкивается с тревогой, страхом, ощущением предательства семейных ценностей и идеалов. Огромный объем зависти, спроецированный на внешнее окружение, не дает разбогатевшему члену семьи возможности насладиться заработанными деньгами, и нередко он снова их теряет.

7. В семье часто бывают несправедливые обмены, связанные с финансами: кому-то досталось больше денег по наследству, кто-то одолжил деньги у родственника и не вернул долг, часть семьи стала богатой за счет страданий другой части, оставшейся бедной.

«Проклятые деньги»

За помощью обратились муж и жена, родители подростка-наркомана. Ему 17 лет, он бросил школу, употребляет наркотики. В последнее время выносит и продает из дома вещи. Недавно украл несколько тысяч долларов из сейфа и пропал. Месяц его искали и родственники и милиция. Он растратил все деньги с приятелями, уехав в Россию.

Работа с генограммой позволила выявить, что в семье уже были случаи злоупотребления психоактивными веществами. Этим занимался родной брат жены. Их родители были обеспеченными людьми. Они погибли в автокатастрофе, когда брату было 17, а сестре 25 лет. Она оформила опеку над ним и стала распоряжаться имуществом. Брат поступил в институт в другом городе. В это время сестра вышла замуж и при поддержке мужа продала все родительское имущество, купила себе квартиру в престижном районе и организовала собственное дело. Она давала брату деньги на учебу и аренду квартиры. Однако когда он приехал после окончания вуза в родной город, у них произошел серьезный конфликт. Брат думал, что будет жить у сестры, но та сказала, что теперь у него есть образование, он – мужчина и должен жить отдельно и зарабатывать деньги самостоятельно. Отношения между ними никогда не были очень теплыми, но, похоже, этот поступок сестры стал для брата вообще невыносимым. Брат искренне не понимал: где его доля наследства? Он устроил скандал, подал документы в суд: ведь после гибели родителей остались дача, две квартиры, деньги…

Но до суда дело не дошло. Брата нашли мертвым через три дня: он умер от передозировки наркотиков. До этого он не употреблял психоактивные вещества – по крайней мере, сестра об этом ничего не знала. Возможно, это был жест отчаяния, попытка забыться после предательства близкого человека.

Семья очень неохотно говорила об этой истории. Однако сестра не чувствует себя виноватой в смерти брата, говоря: «Судьба»; «Если бы он был нормальным – не пробовал бы наркотики» и т. п. Ни муж, ни жена не видят, как связаны действия сына-наркомана и их поступок по отношению к брату жены. То, что они фактически отобрали наследство у одного члена семьи, «аукается» тем, что теперь об этом напоминает сын, употребляющий наркотики: он «мстит» за дядю, крадет деньги, вещи, а на его лечение уже потрачено столько средств, что родители, по их словам, могли бы купить однокомнатную квартиру. При этом сын не знает всех нюансов смерти дяди и того, как это связано с финансовым благополучием семьи.

5.2. Беременности

Как вырастешь с мать, все будешь знать.

Русская пословица

В здоровой, нормально развивающейся семье супруги хотят иметь детей. И если раньше, до появления контрацептивов, семьи относились к рождению новых детей радостно (новые рабочие руки, наследники) или фаталистично («Бог дал»), то теперь мы живем в эпоху иллюзии контроля. И многим кажется, что беременность – это процесс, который находится в нашей власти. Однако это не так. Случайные, незапланированные беременности бывают даже у гинекологов. Как с этим обходиться, что делать – каждая семья решает по-своему. В романе Л. Улицкой «Казус Кукоцкого» описаны чудовищные средства для абортов в домашних условиях в советские времена. Так было всегда: беременная женщина, женщина с детьми уязвима, и многие принимали и принимают решение, связанное с риском для здоровья, потому что боятся потерять еще больше – саму себя, свободу, независимость. Понятно, что тема беременностей является непростой.

Аборты

Отношение государства и социума к аборту было разным в зависимости от общественного строя, экономических и политических условий, численности населения в стране, религиозных убеждений и др. В нашей стране до начала перестройки и появления контрацептивов искусственное прерывание беременности было одним из основных способов регуляции рождаемости. СССР вообще стал первой страной в мире, узаконившей аборты. Во многих семьях женщины прерывали беременность, не имея возможности растить нескольких детей.

В контексте темы семейных тайн возникает закономерный вопрос: должны ли дети знать о тех абортах, которые делали матери, бабушки, прабабушки?

Ответ на него найти непросто. Начнем с того, что интимная жизнь родителей не касается детей – и слава богу, если взрослые держат дверь своей спальни плотно закрытой. В окружении каждого из нас есть люди, которых матери и отцы посвящали в сложнейшие истории их сексуальных отношений, что привело к травмированию еще неокрепшей психики.

Как же тебе повезло…

Лариса, 36 лет, вспоминает, что всегда жила в страхе. Вся ее жизнь – рискованные виды спорта, сложная профессия (хирург), разводы и сексуальные эксперименты – это стремление почувствовать себя живой и ощутить уверенность и спокойствие.

Анализ семейной истории не дал никакой значимой информации: приличные интеллигентные родители с высшим образованием, крепкие отношения. Однако на вопрос: «Вы одна в семье родителей?» – Лариса ответила «да» как-то неуверенно.

Более подробные расспросы позволили выявить, что в семье есть тайна, которая, к сожалению, не была тайной для самой Ларисы. Ее мама сделала шесть абортов: два до ее рождения и четыре – после. В семье за ужином родители могли запросто сказать девочке: «Ты кушаешь, и еды достаточно. Тебе повезло – мы решили тебя оставить. А еще шестерых детей мы бы точно не прокормили». Родители-врачи довольно рано объяснили девочке, что такое аборт, и говорили, что она должна быть им благодарна, что не оказалась на помойке, как остальные шестеро…

Лариса рассказывала об этом спокойно, словно не осознавая всю дикость и ненормальность сложившейся ситуации. Личный выбор родителей был «переложен» на плечи ребенка. Лариса все детство получала послание: «Мы всемогущи, могли тебя убить, но пощадили – будь нам благодарна за это».

В расширенной семье ничего об этом не знают, дедушки и бабушки часто говорили родителям Ларисы: «Жаль, что у вас только одна дочь». Родители гордятся своим ребенком: она красива, успешна, умна… Они и не подозревают, что все ее экстремальные увлечения являются попыткой доказать себе и другим, что она имеет право на жизнь, что она – человек, что она есть…

Поэтому во многих ситуациях говорить на тему абортов с детьми, особенно если они об этом не спрашивают, просто недопустимо. Это относится к интимным отношениям родителей, и посвящать в них детей нельзя. Нельзя – и точка. Не дело детей судить и осуждать родителей, не дело детей подсматривать в замочную скважину за их жизнью.

Но эта тема очень возбуждает, и спекулятивно-манипулятивные попытки некоторых специалистов объяснить во время расстановок происходящее в жизни человека тем, что кто-то когда-то сделал аборт, уже стали тривиальными.

Я наблюдала случай, когда участники расстановочной группы уже не в первый раз и очень спокойно занимали свои места «Мишеньки», «Дашеньки», «Лизочки» как абортированных детей одной из участниц… Это был фарс, потому что сама клиентка ни разу не прожила по-настоящему свою боль: ненадежных, бросающих мужчин, страх одиночества, неуверенность в себе. Она все время бодро прощалась с «абортированными детьми» и… ничего в ее жизни не менялось.

Если женщина нуждается в действиях по легализации такого болезненного для нее решения из прошлого, как аборт, она имеет на это полное право. Ей требуется хороший специалист, который поможет пройти заново тяжелый путь без ретравматизации. Однако для многих такая работа связана с новыми интроектами: на каждом углу рассказывают ужасные истории о «женщинах, убивающих своих детей». Как только меняется семантика и «аборт» называют «убийством ребенка», женщина становится убийцей. Кликушеские семинары-покаяния не помогают, потому что работа с травмой – это очень личное дело. При этом и в индивидуальном, и в групповом формате должны оказываться существенная поддержка и задействоваться множество ресурсов. Работа под копирку – расскажи, поставь себя и мужчин, поставь абортированных детей, скажи им… и т. д., выполненная непрофессионально, – часто вредит, а не помогает.

Мы говорим о женщинах и мужчинах, принявших решение об аборте, – да-да, мужчины включены в этот процесс, они тоже страдают, а иногда у них просто не спрашивают. Однако бывают другие ситуации, когда выросший ребенок «чувствует», что у него были брат или сестра. Вырастая, такие дети начинают свои расследования, пытаясь узнать семейную историю. Каждый родитель сам решает, сообщать информацию, связанную с абортом, или нет. У меня нет подходящего для всех случаев ответа. Я только хочу предупредить, что эта информация очень интимная. Часто, услышав о том, что мама прерывала беременность, ребенок возлагает на себя иррациональную вину («Если бы я лучше себя вел… не болел… не ругался с мамой… слушался…») и отравляет себе жизнь фантазиями о братьях-сестрах, которые у него могли бы быть. К сожалению, реальность не имеет сослагательного наклонения – случилось только то, что случилось, а остальное – интерпретации, истории, мифы. Правда об абортах нужна тогда, когда она позволяет восстановить баланс в отношениях.

У нас не получается…

Гражина, коренная жительница приграничного города, истовая католичка, уже три года замужем. У них с мужем никак не получается зачать ребенка. Супруги обращались ко всем возможным врачам, прошли лечение от существующих и несуществующих микроорганизмов и бактерий, но дело не сдвинулось с мертвой точки. Она приехала ко мне на встречу обучающей группы по расстановкам в надежде понять, что происходит. Гражина даже испросила благо Словения ксендза для работы с психологом и участия в занятиях.

Я собрала минимум информации о родительской семье Гражины и семье ее мужа. И задала вопрос о том, были ли у нее серьезные отношения до того, как она вышла замуж.

– Да, – ответила Гражина. – У меня лежало заявление в ЗАГСе.

– А почему вы расстались? – поинтересовалась я.

– Я узнала, что он – бандит. Приграничный нелегальный бизнес, друзья мафиозного типа… Я ничего не замечала, но когда одноклассник, работающий в прокуратуре, по старой памяти и дружбе рассказал, что и за мной наблюдают, я разорвала отношения.

– А он?

– Он некоторое время преследовал меня. Говорил, что все бросит, что старался ради нас, что станет другим человеком. Но я не могла доверять мужчине, который вел двойную жизнь.

Я подумала, что, возможно, чувство вины перед первым женихом так тормозит ее репродуктивную функцию. И на всякий случай спросила:

– А у мужа были раньше серьезные отношения?

– Да, – с удивлением ответила Гражина. – Он тоже собирался жениться. Правда, не по любви. Элла, девушка, с которой он встречался несколько раз, забеременела. Он предложил ей свою руку, но не свое сердце – он ее не любил. За три недели до свадьбы мы встретились в кафе. И я и он зашли пообедать. Свободных мест не было, мы сели за один столик, вечером пошли погулять – и все стремительно закрутилось. Я поняла, что это тот самый избранник.

– A y вас в этот период были сексуальные отношения? – поинтересовалась я, подумав что близость с мужчиной, у которого в ЗАГСе лежит заявление, а невеста ждет ребенка, могла вызвать чувство вины и те последствия, о которых говорит Гражина.

Она обиженно на меня посмотрела и ответила:

– Нет. Я из верующей семьи, и для меня было недопустимо такое поведение. Я отдала себя мужу в первую брачную ночь.

Я задала еще один вопрос:

– У мужа есть ребенок?

– Нет, – с неподдельной печалью в голосе ответила Гражина. – У первой невесты моего мужа случился выкидыш.

– А когда он случился? – спросила я.

– Через три дня после того, как муж сказал ей, что забирает заявление из ЗАГСа. Он объяснил, что встретил и полюбил меня. Он также сказал Элле, что будет заботиться о ребенке и даст ему свою фамилию, но жениться на ней он не хочет и не будет.

Я, конечно, ощутила некое сомнение – уж очень кстати случился выкидыш, но решила узнать, как видит картину сама Гражина. Она расставила себя, мужа, своего бывшего жениха, Эллу и ребенка. Как только я разрешила всем перемешаться, бывший жених ушел за пределы круга. Муж стоял рядом с Гражиной и смотрел вперед, а ее заместитель направил взгляд на ребенка. Бывшая невеста, Элла, встала рядом с Гражиной – их поза и мимика совпадали до мельчайших подробностей. Было видно, как переплетены судьбы этих девушек. Случайное появление Гражины в жизни ее мужа круто изменило судьбу троих – мужчины, Эллы и их неродившегося ребенка…

В ходе расстановки муж Гражины и Элла попрощались с ребенком. Гражина, уже стоявшая на своем месте, горько плакала и несколько раз повторила: «Мне так жаль! Мне так жаль, что ты не родился!» Она смогла поговорить с Эллой и сказать ей о сожалении и боли – так вышло, что именно она стала женой мужчины, которого любили обе. Заместитель Эллы оставалась довольно враждебной – ее лицо смягчалось только в те моменты, когда она смотрела на ребенка. Но затем его искажала гримаса боли и отчаяния. Она несколько раз хваталась за живот и говорила: «Мне очень больно, режет тут, внизу».

После завершения сеанса меня не покидало ощущение чего-то оставшегося за гранью – смутное, витавшее в воздухе чувство, исходившее от Эллы и ее ребенка, исключенных мужем Гражины. Мы все сделали, нашли для них место в системе, но…

Гражина уехала. Она позвонила мне поздно вечером и, почти задыхаясь, сказала:

– Я поняла, что было не так. Я позвонила сестре мужа, которая со мной ведет себя довольно сухо, потому что Элла – ее подруга, и спросила, что тогда случилось на самом деле. Она была холодна со мной и задала вопрос, действительно ли я хочу знать правду. Я ответила «да», и она сказала: «Когда ты появилась и мой брат вышвырнул Эллу из своей жизни, она поняла, что одной ей ребенок не нужен. Элла позвонила брату и сказала, что если свадьбы не будет, она сделает аборт. Он ответил, что он уже принял решение и не отказывается от ребенка, но не хочет связывать свою жизнь с женщиной, которую не любит. Элла очень быстро решилась на аборт – а срок был больше трех месяцев. Операцию делали по знакомству, и все прошло неудачно – кровотечение, инфекция, повторное выскабливание… Ей удалили матку. У нее никогда больше не будет детей. Ты это хотела узнать?»

Рассказав об этом, Гражина, плача, спросила:

– Что мне теперь делать?

По телефону мы еще долго говорили о вине, выборе и ответственности каждого из участников событий. Я предложила Гражине еще раз представить бывшую невесту мужа и сказать ей: «Мы с тобой любили одного мужчину. Когда я встретила его, я знала, что ты беременна и собираешься за него замуж. Моя вина в том, что я не смогла уйти с его дороги. Вина моего мужа в том, что он изменил свои планы, но он не отказался от ребенка. Твоя вина в том, что ты решила сделать аборт. Я благодарю тебя еще раз за то, что ты уступила мне мужчину. Мне очень жаль, что у тебя нет и не будет детей. Я тоже три года не беременела и носила траур по вашему умершему ребенку. Я прошу тебя: прости меня и смотри на меня доброжелательно, когда я забеременею и рожу ребенка. Он будет братом или сестрой того малыша, которого ты носила под сердцем».

Мы договорили и попрощались. Гражина забеременела спустя несколько месяцев после нашей работы. Я не знаю, что сыграло свою роль: возможно, ушли страх и вина, возможно, она по-другому посмотрела на Эллу. Но самое важное – была открыта тайна, о которой знали все – ее муж (!), его сестра, мать. И только Гражину «оградили» от информации, которую она все равно получила и которая определяла ее жизнь целых три года.

Выкидыши, аборты по медицинским показаниям, замершие беременности

Многие женщины сталкиваются с такими потерями и по-разному их переживают. Для большинства подобные ситуации очень болезненны, и, когда врачи разводят руками, а женщина вновь и вновь теряет ребенка, нужно погружаться в семейную историю.

Такие события, как травмы, потери, кризисы, конфликты, могут отрицательно сказаться на психоэмоциональном состоянии женщины. Теряя близких, надежду, веру, работу и др., особенно если эти события концентрированно происходят в какой-то период времени, женщина часто анестезируется и перестает чувствовать, потому что ей очень больно. Но, не испытывая печали, обиды, злости, она лишается и остальных ощущений – радости, нежности, любви.

Эмоционально опустошенная, носящая траур в своей душе, женщина с трудом может заботиться о детях. Не зря, по меткому выражению Андре Грина, таких матерей называют «мертвыми». «Мертвая мать» – это женщина, способная функционально заботиться о своем ребенке, но она не может дать ему нежность и заботу. Она омертвела от горя, от хронического пренебрежения, от невозможности выразить свои чувства.

Такие женщины с трудом дают жизнь – ведь их собственная витальность стремится к нулю. Поэтому у них часто случаются различные нарушения репродуктивной функции. У всех психологических явлений есть биологическая основа, и то, что кажется мистикой, на самом деле имеет вполне понятные научные объяснения.

5.3. Внебрачные связи

Правда – хорошо, а счастье лучше.

Русская пословица

Внебрачные дети

Появление внебрачного ребенка почти всегда окутано тайной. Иногда это дети от предыдущих отношений, о которых отец знает, но не рассказывает своей второй, третьей семье. Иногда речь идет о детях, родившихся во время брака. И в том и в другом случае сохранение тайны в первую очередь наносит вред детям, не знающим о своем отце, однокровных братьях и сестрах. Такие дети оказываются исключенными из семейной системы и отрезанными от части своего рода. В то же время тайна, окутывающая их рождение, вызывает жгучий интерес у окружающих. Например, поклонники творчества Джорджа Мартина с нетерпением ждут выхода новых частей книги «Игра престолов» и обсуждают: чьим сыном на самом деле является Джон Сноу? Возможно, Эддард Старк, представивший его как своего бастарда, говорил неправду, и на самом деле Джон – сын его сестры Лианны Старк и Рейегара Таргариена, принца правящей династии. В Интернете существует около 15 версий происхождения Джона Сноу, и фанаты постоянно спорят об этом. Очевидно, тайна происхождения – одна из самых важных в жизни любого человека.

Потерявшийся паспорт

Людмила, 53 года, оказалась в очень сложной ситуации. В ее жизни с мужем Андреем было много проблем, но она все годы оставалась преданной женой. Уже более 10 лет у них нет сексуальных отношений. Супруг-ровесник давно не испытывает желания близости, объясняя это возрастными изменениями.

Однако за несколько дней до прихода ко мне Людмила обнаружила то, чего никак не ожидала. Много лет муж прятал от нее паспорт, то говоря, что он потерялся, то рассказывая, что оставил документ на работе. Как-то она зашла в офис к мужу, когда его не было на месте, и увидела в открытом сейфе паспорт. Людмила стала его листать и помимо шокировавших ее штампов, свидетельствовавших о постоянных поездках в Европу, Африку и Азию, обнаружила там запись о двоих его детях – мальчиках одного года и трех лет.

Людмила провела «разыскные мероприятия» и узнала, что дети у мужа – от 26-летней девушки, которая младше их дочери. Она неделю не говорила мужу о своей находке, вспоминая все те ситуации, когда он, обманывая ее, поздно возвращался домой, уезжал в командировки с любовницей. Наконец, набравшись мужества, она рассказала ему о том, что узнала, и предложила развестись.

Проблема Людмилы, с которой она обратилась за помощью, заключалась в том, что муж отказался уходить. Он сделал вид, что ничего не произошло. Ничего такого, о чем стоит говорить. Андрей сказал Людмиле, что любит только ее, хочет с ней встретить старость и неожиданно стал проводить дома все вечера. На тему измены, детей, развода говорить он категорически отказывался.

Дети Людмилы и Андрея, узнав о внезапно появившихся братьях, прекратили общение с отцом, настаивая на том, чтобы мать с ним развелась, и обратились к юристу, чтобы узнать, чем им грозит появление новых родственников, так как у семьи есть недвижимость и бизнес.

Дети Андрея ни в чем не виноваты, но их появление привело в движение систему. Старшие брат и сестра не желают их признавать и не хотят иметь ничего общего с ними. Сам Андрей символически «убивает» внебрачных детей, говоря, что это ничего не значит и что он хочет остаться с женой. В этой ситуации тайна вскрылась, но так бывает не всегда. Часто люди в течение всей своей жизни не знают о существовании племянников, внуков, братьев и сестер, а внебрачные дети всегда живут в тени отвергнувшего их отца.

Для психики детей это оказывается непосильным испытанием. Такой отец может где-то здравствовать, но при этом его нет во внутреннем мире ребенка. Всем нужен отец, и поэтому в какой-то период ребенок может пытаться заполнить пустоту иррациональными фантазиями, но если он не получает никакой правдивой информации, это место превращается в «черную дыру». Во взрослом возрасте многие люди стараются найти своих родителей самостоятельно – многие, но не все. И если у ребенка не было контакта с отцом, очень важно, чтобы мать или психотерапевт помогли его образу занять свое место в психической реальности.

Даже если ребенка воспитывает отчим, дедушка или дядя, малышу важно знать о своем биологическом отце как о человеке, благодаря которому он появился на свет. Мы все – результат объединения двух родов, отцовского и материнского. Дети, родившиеся в результате искусственного оплодотворения донорской спермой, как и остальные, должны понимать, что у них есть оба родителя.

Брошенные дети

Отцы нередко отказываются от своих детей. Молодой человек встречается с девушкой, занимается с ней сексом, а когда партнерша оказывается беременной, как героиня фильма «Москва слезам не верит», дистанцируется и не хочет иметь ни с ней, ни с ребенком никаких отношений. Однако иногда детей бросают матери, и эти истории еще более трагичны.

Когда все перепутано

Василина выросла в семье с немолодыми родителями и братом, который был старше на 18 лет. Мама воспитывала дочь в строгости, сильно переживая за ее морально-нравственный облик. Шли годы, и в день своего 18-летия Василина узнала шокирующую правду: ее брат – на самом деле ее отец, а ее мама и папа – бабушка и дедушка.

Оказалось, что после школы брат уехал в другой город и поступил в вуз. На первом курсе он познакомился с 15-летней девушкой, школьницей, которая забеременела от него. Узнав о случившемся, ее отец, высокопоставленный чиновник, приехал к родителям парня и сказал: «Моя дочь родит этого ребенка, а вы должны его усыновить. Я не хочу, чтобы мой внук или внучка росли в детском доме, и я не готов портить жизнь дочери из-за того, что вы плохо воспитали своего сына. Если вы откажетесь, я сделаю так, что ваш сын во всем Советском Союзе не найдет себе места, вначале отсидев срок за изнасилование несовершеннолетней».

Конечно, родители выполнили все, о чем их попросили – хотя это сложно было назвать просьбой. Но вместо того чтобы открыть девочке тайну, они много лет молчали, и лишь двоюродная сестра отца-брата Василины случайно проговорилась.

Когда Василине все стало известно, она попыталась поговорить с братом-отцом. Но он отмахнулся от нее: «Какая дочь? У меня своя семья, не порти жизнь себе и другим». Василину это очень травмировало, как будто двойное отвержение (не сказать сразу и не признать сейчас) усилило то, что от нее уже однажды отказалась родная мать. На протяжении 20 лет она искала ответы на вопросы: почему она меня бросила? Почему никогда не интересовалась моей жизнью? За что она так поступила со мной? Ее стремление найти символических родителей приносило только боль и разочарование. И лишь после смерти бабушки-мамы и дедушки-папы, после нескольких тысяч часов групповой[3] и индивидуальной терапии она смогла принять факты, связанные с тайной ее рождения. Периодически Василина уходила то из группы, то от терапевта, отыгрывая историю, где ее бросала мать.

Дети в браке от других мужчин

Это еще одна из семейных тайн. Когда в США начали трансплантацию органов, оказалось, что порядка 13 % мужчин не являются отцами детей, которых они воспитывают. Периодически появляется еще более шокирующая информация о том, как женщины, находясь в браке с одним мужчиной, рожают детей от другого и продолжают жить с мужем как ни в чем не бывало.

В моей практике эта ситуация встречается довольно часто. Каждый раз система, обнаруживая такого ребенка, приходит в движение с целью понять: почему? И иногда после открытия подобной тайны отношения полностью разрушаются.

«Аист летает метко»

Моя коллега обратилась за супервизией на сложный случай семейной терапии. Она рассказала следующую историю.

На прием пришли муж Михаил и жена Рита. Обоим супругам чуть за шестьдесят. К психологу их привезли дети – сын 27 лет и 23-летние дочери-близнецы, которые остались ждать родителей в машине. Во время сессии говорил в основном муж.

Михаил в подробностях рассказал, как они познакомились с Ритой на первом курсе техникума, как он за ней ухаживал, как они полюбили друг друга. Мужчина то и дело вытирал проступавшие слезы. Молодые люди поженились, через некоторое время вступили в кооператив и построили квартиру. Все было хорошо – только почему-то не было детей. Никто из них не проверялся у врачей, они просто жили и работали. Рита заговаривала о детях, о том, что если не будет своих, то нужно усыновить ребенка, но муж только пожимал плечами: зачем? Им и так жилось неплохо, супруги ладили, проводили вместе свободное время, увлекались туризмом, во время отпуска путешествовали по просторам Советского Союза.

Когда им было по 33 года, Рита наконец забеременела. Родился сын, и радости отца не было предела. Мальчик рос здоровым и позитивным, а через несколько лет на свет появились дочери-близняшки. В семье все было прекрасно. Михаил работал не покладая рук, они построили еще одну квартиру. В годы перестройки он организовал бизнес, который стал семейным и продолжает развиваться.

Однажды мужчина проезжал мимо своего старого дома, и сердце сжалось от воспоминаний. Во дворе он встретил соседку, которую помнил молодой и красивой. Теперь женщина выпивала, что сказалось на ее внешнем виде.

Он не удержался от колкости и сказал: «Ведь вы с моей Ритой – ровесницы, она красавица, а ты…» На что соседка язвительно заметила, что она хоть и выглядит не очень, зато своему мужу не изменяла и детей от другого мужика ему не подсовывала. Михаил решил не слушать пьяный бред и ушел, но слова соседки его очень задели. Он попытался забыть их, однако не смог. Мужчина начал пристально рассматривать лица детей, думать, сопоставлять… И вдруг обнаружил, что у детей есть явное сходство с его приятелем, который жил по соседству и в течение нескольких лет участвовал вместе с супругами в турслетах, сплавлялся на плотах… Он перестал появляться в их жизни после рождения сына. Это еще больше обострило ситуацию и усилило подозрения Михаила. Теперь он пытался найти следы лжи или фальши в отношениях с Ритой – но нет, все было как обычно.

Не в силах больше выдерживать напряжение, мужчина взял волосы детей и заказал тест на отцовство. В обоих случаях результат был отрицательным: он не являлся отцом мальчика и близняшек.

Это его убило. Михаил неделю собирался с мыслями для разговора с женой, похудел на несколько килограммов. Когда он рассказал жене, что обо всем знает, та разрыдалась, прошептав, что наконец-то она сможет сказать ему правду. Все годы Рита хранила эту тайну. Действительно, дети – от его приятеля. У них не было романа. Еще в молодости, обратившись к нескольким врачам, она поняла, что ее муж бесплоден. Ее подозрения подтвердила свекровь – в детстве он перенес заболевание, которое могло сказаться на его репродуктивной функции. Рита знала, что Михаил не хочет усыновлять детей. Сама же она мечтала о детях, поэтому пыталась найти выход. Решение вопроса пришло неожиданно. Однажды она разговорилась с приятелем мужа, и тот спросил, почему у них нет детей. Рита поделилась с ним семейной проблемой, и он задал вопрос: «А ты не думала найти другого мужа?» Рита объяснила, что любит Михаила и не хочет разрушать брак. Тогда приятель поинтересовался, почему она не забеременеет от кого-либо еще. Рите это не приходило в голову, но, услышав эту идею, она рассмеялась: «Что же, я пойду ходить по улицам с плакатом „Хочу ребенка“?»

Разговор закончился, а Рита задумалась. Она начала пристально смотреть по сторонам и замечать других мужчин. Внезапно женщина поняла, что приятель, с которым она говорила, внешне очень похож на ее мужа: не очень яркий, примерно такой же комплекции… И она решила договориться с ним – они друг друга знают, он человек надежный. Тот вначале категорически отказался, но когда Рита заплакала и сказала, что не сможет пройти через такие унижения, чтобы найти подходящего отца для ребенка, приятель согласился.

После рождения сына Рита хотела забыть эту историю. Но в ее семье случилось горе: погиб младший брат. Эта смерть подкосила мать Риты. И она испугалась: вдруг с ее ребенком что-то случится? Женщина снова обратилась за помощью к приятелю. Тот очень переживал из-за того, что стал хранителем тайны и предал друга. Но Рита была в таких сильных и болезненных переживаниях, что он опять не смог отказать. Рита принимала гормональные таблетки – врачи не были уверены, что она сможет забеременеть в 36 лет. В результате родились близнецы. Рита была счастлива. Однако она всю жизнь жила в тревоге: вдруг муж узнает об этом? С приятелем они договорились, что он не будет интересоваться жизнью детей, а просто примет как факт то, что он помог Рите стать матерью.

Открытие Михаила перевернуло жизнь семьи. Сын, у которого есть жена и ребенок, и дочери Риты были шокированы. Когда Михаил сказал, что разводится с Ритой, они стали его умолять не делать этого. «Ведь ты – наш папа, мы тебя любим», – рыдали дочери.

Рассказывая об этом, Михаил плакал. Он говорил, что, если бы этот аист прилетел лишь однажды, он мог бы понять Риту. Но когда это случилось во второй раз, жена предала его окончательно. Рита, слушая это, тоже плакала. Она говорила: «Но ведь мы вместе вырастили этих детей! Какая теперь разница, они – твои и мои». Впоследствии именно дети настояли на посещении семейного психолога.

Коллега, работавшая с семьей, оказалась в большой растерянности. Единственное позитивное переопределение ситуации, которое она смогла найти, это то, что жена так любила мужа и так заботилась о его чувствах, что не стала говорить ему о том, что он бесплоден, дав возможность прожить счастливую и полноценную жизнь, в любви, тепле и взаимной заботе. Но мужчина был раздавлен своим горем и не слышал психолога…

Ребенок имеет право знать, кто его настоящие родители. Имеет право – и точка. Как бы ни объясняли хранители тайны правильность своего выбора, этот секрет особенно разрушителен. Кем бы ни были родители ребенка – это его родители, те люди, через которых он пришел в этот мир. Воспитать, позаботиться, дать образование могут и другие. Но он имеет право знать правду и распорядиться этой информацией по своему усмотрению.

5.4. Смерти

1. Суицид. Это смерть члена семьи, вызывающая стыд, злость, обиду на ушедшего. Суицид может быть обусловлен различными причинами:

♦ личного характера, когда человек выбирает самоубийство вследствие тяжелой физической или психической болезни;

♦ проблемами в отношениях с близкими, когда самоубийство является своеобразной местью кому-то из членов семьи или вызвано неразрешимыми конфликтами с близкими;

♦ социального характера, когда суицид спровоцирован отношениями человека с социальным окружением и связан с проблемами на работе, любовными отношениями и т. п.

Раньше самоубийц хоронили за оградой кладбища, им было отказано в отпевании. Даже в современной жизни суицид вызывает много вопросов и фантазий у окружающих. Также нередко происходят поиски виноватого – того, кто «довел» до самоубийства.

2. Смерть, в которой виноват кто-то из родственников.

Эта ситуация всегда болезненна для семьи. Иногда виновника исключают из системы, иногда он живет и несет свою ношу, сталкиваясь с презрением и враждебностью остальных родственников. Сложнее всего члену семьи приходится тогда, когда его вина косвенная и связана со случайными событиями.

Одинокий, красивый, сексуальный

Одна из участниц группы горько оплакивала погибшего брата. Ее беда вызвала большой резонанс в аудитории. Другой участник, Ян, пытаясь ее поддержать, рассказал, что тоже потерял брата. При этом он выглядел довольно спокойным и тепло улыбался, говоря, что смог пережить это испытание судьбы. Когда участники переключились на него и стали задавать вопросы о том, как это произошло, он неохотно ответил, что никогда никому об этом не рассказывал. Однако некоторые проявили настойчивость. Ян на удивление хладнокровно изложил историю, от которой всем стало не по себе.

Его младший брат Алексей умер от ожогов. Семья жила в доме без горячей воды. Двоих маленьких детей – разница между ними была всего полтора года – нужно было регулярно купать. Вода требовалась и для стирки, и для мытья посуды. Родители поставили в коридоре самовар, в котором кипятили воду. Вода из самовара наливалась в таз, где и стояла, пока ее не использовали. Однажды трехлетний Алексей бежал по коридору, споткнулся и упал прямо в кипяток… Он прожил еще четыре месяца, и все, что помнит Ян, это его высохшие скрюченные пальчики со слезшей кожей… Многие участники группы во время рассказа Яна плакали, и лишь он один оставался спокойным. Ян несколько раз повторил, что не вспоминает об этой ситуации, что у него все хорошо… Он не видит связи между случаем с братом и тем, что в свои 40 лет он ни разу не был женат, у него нет длительных и стабильных отношений с женщинами и ему никогда не хотелось иметь детей. Непроработанная смерть брата запустила защитные механизмы, и Ян не осознает, что живет по принципу «Лучше не иметь детей совсем, чем пережить такую страшную боль».

Очевидно, родители проявили беспечность, оставив в коридоре таз с кипятком. Они всю жизнь живут с грузом вины, и часть этого бремени несет Ян. Он вспомнил, что любил брата, но иногда дрался с ним. Однако Ян не был готов глубже погружаться в эту тему, хотя при обратной связи все участники говорили ему, что невозможно так спокойно рассказывать такую чудовищную историю.

Через некоторое время возникла новая тема – отношения Яна с его матерью. Он злится на нее, иногда по два года не приезжает и не навешает родителей… Мать довольно агрессивна, регулярно нападает на него, даже если они связываются по скайпу или Viber: «He так живешь»; «До сих пор нет жены и детей»; «Не заработал денег». Когда я предложила Яну создать семейную скульптуру, включив в нее мать, отца, себя и умершего брата, тот построил композицию, где мать двумя руками крепко обнимала его брата. Отец стоял в стороне, а Ян держал брата за руку… И мать и Ян оказались не просто связанными – а спаянными с ушедшим ребенком.

В ходе довольно сложной работы Ян осознал, что мать до сих пор не отпустила умершего сына, чувствует вину и поэтому пытается так напористо позаботиться о нем – оставшемся в живых ребенке… Он разрыдался, повторяя: «Я не думал, что она не может этого забыть…» И самое важное – он понял, что все это время убегал и от этой истории, превратившейся в семейную тайну, и от своей семьи, которая, похоже, так и не смогла справиться с виной.

Помнить о таких событиях очень важно, потому что не пережитое до конца горе влияет на выбор тех, кто остался в живых.

3. Убийство. Это самая болезненная для семьи ситуация. Если один член семьи убил другого, то почти всегда это является началом различных деструктивных процессов.

4. Несчастный случай. Если кто-то в семье погибает от несчастного случая, в котором участвовал один из родственников, его часто делают виновником такой смерти. Агрессия как реакция на тяжелое событие все равно требует объекта для разрядки напряжения, и самый доступный – это свидетель или участник события.

Виноватая

Родители уехали на выходные в деревню, оставив дома 18-летнего Костю, 17-летнюю Лизу и 9-летнего Бориса. В полночь недавно получивший права Костя решил съездить в круглосуточный гипермаркет и взял с собой Бориса. По дороге в магазин им встретились лишь несколько машин. На обратном пути в их автомобиль врезался нетрезвый байкер. Борис погиб на месте, Костя с тяжелыми травмами несколько месяцев провел в больнице. В смерти Бориса семья обвиняла… Лизу. Девочке вменили в вину то, что она не остановила старшего брата и отпустила с ним младшего.

К сожалению, иногда агрессия, связанная с невозможностью переживания такого тяжелого события, как смерть, начинает циркулировать в семье, что ведет к появлению все новых и новых жертв. Как и в ситуациях с кровной местью, когда погибают целые кланы, внутрисемейная агрессия рушит отношения, убивает любовь, ломает судьбы, иногда уничтожая семью.

Око за око

Участник долгосрочной образовательной программы Леонид в свои 34 года ни разу не был женат. Он встречался с разными девушками, которые были намного старше, но отношения не заканчивались браком. В группе он был неизменно приветливым и доброжелательным, однако никого не подпускал к себе близко. Участники его любили, он был сердцем и душой группы на перерывах. Поэтому его внезапное решение перейти в другую программу к нашим коллегам показалось неожиданным: ведь Леня ни разу не говорил, что его что-то не устраивает. Мы тепло с ним попрощались и пожелали всего хорошего, хотя оставались осадок и недоумение.

Через два года коллеги пригласили меня провести семинар по семейным кризисам и травмам. Среди участников группы был и Леонид, который уже в третий раз перешел к новой женско-мужской паре котерапевтов. Он искренне обрадовался моему визиту, как, впрочем, и я его присутствию в незнакомой мне группе. Я прочла несколько лекций, предложила участникам упражнения и техники, провела терапевтические сессии… Три дня пролетели незаметно. Когда до конца нашей работы оставалось чуть больше часа, Леонид спросил о возможности поработать со мной в центре круга. Группа была не против, и я согласилась.

Мы сели напротив друг друга. Леонид немного помолчал, а потом сказал, что не понимает причины своей ярости по отношению к женщинам. Он легко завязывает знакомства, но через некоторое время появляются необъяснимые раздражение, злость и, как ни странно, ужас… Поэтому все отношения заканчиваются быстро.

Я на протяжении трех дней работала с темой семейных кризисов и решила проследить, что же было с женско-мужскими отношениями в родительской семье Леонида. Я узнала, что у него есть сестра на год младше него, и, не проводя больше никаких расспросов, предложила Леониду построить семейную скульптуру, отражающую его представление об отношениях в семье родителей, когда он был ребенком.

Его скульптура вызывала одновременно и ужас, и жалость. Отец и мать стояли лицом друг к другу в позе участников боев без правил: они замахивались, а их лицам Леонид придал, по его словам, «жестоко-презрительное выражение». Сам он находился между ними, расставив руки и своим телом прикрывая мать. Сбоку на корточках сидела, спрятав голову в ладонях, сестра.

Я попросила Леонида дать скульптуре название. Невесело усмехнувшись, он сказал: «Между землей и небом война». Я спросила, что за ассоциации у него возникают с «землей» и «небом». «Земля – это мать… Мать сыра земля… А небо – это отец…»

Мы еще немного поработали с этой композицией. Я задала несколько вопросов: всегда ли в семье были такие отношения? Когда началась война между землей и небом? Леонид ответил, что примерно до тех пор, пока ему не исполнилось восемь лет, папа и мама жили хорошо, но потом они вступили в сражение… Причин и событий этого изменения он не помнил.

Поразмыслив, я решила провести эксперимент и предложила всем участникам свободно перемешаться. В тот же момент заместители сестры и Леонида отвернулись от родителей и разошлись по разным углам, а оставшаяся пара начала странный «танец». Мужчина делал круг и приближался к женщине со спины. Когда он касался ее, она в ужасе отбегала и говорила, что ей больно. Потом она делала круг и становилась так, чтобы он оказался перед ней. Он отворачивался от нее, уходил и вновь подходил к ней сзади, как слепой, не видя и, тем не менее, безошибочно находя ее… Это странное движение повторялось несколько раз. Все участники зачарованно молчали. Я спросила у Леонида, что происходит между его родителями и имеет ли это для него смысл. На его липе отразилось мучение – будто он что-то тщетно пытался понять. Я тоже не понимала, о чем нам сигнализируют заместители отца и матери.

Я вновь обратилась к Леониду:

– Послушай, у меня есть еще одна идея. Твой отец приближается к матери со спины. Это – место родителей. Что было в семье твоих бабушки и дедушки по материнской линии?

В этот момент Леонид побледнел и осел… Я испугалась.

– Что с тобой происходит? – спросила я, присев рядом на корточки.

– Я, кажется, начинаю понимать, – ответил он. – Это все тогда и началось…

– Что началось? Когда? – я была в недоумении.

– Начались проблемы у родителей, – ответил Леня и рассказал семейную историю, которую не вспоминал много лет.

Мама Леонида была единственной дочерью в семье. Ее мать, бабушка Леонида, выходила замуж немолодой и на большом сроке беременности. Приехав в деревню в 24 года после института, она стала работать в правлении колхоза, но найти себе мужа не могла. Девушки выходили замуж рано, и свободных парней ее возраста в деревне не было. С помощью родителей ей удалось построить хороший дом, но личная жизнь не налаживалась… И вот, когда ей было за тридцать, она пошла на проводы: у соседки в армию уходил 18-летний сын. Сильно выпивший новобранец по-соседски заночевал у нее и уже через несколько месяцев узнал, что станет отцом. Его отпустили для заключения брака. Вернувшись из армии, он получил жену, дочь и ответственность за семью, которая явилась для него неожиданностью. В армии он сдал экзамены на получение водительских прав, поэтому без проблем устроился шофером. Технику он любил, не злоупотреблял алкоголем, что было редкостью в деревне, поэтому неплохо зарабатывал, а вскоре купил и свой первый автомобиль – «запорожец».

Несколько лет он пробовал жить с умной, но властной и контролирующей женой. Однако потом начал гулять – со своими, деревенскими, и с приезжими, по случаю и без… Все знали об этом. И бабушка знала. Но терпела, потому что ее свекровь, которая была всего на четыре года старше самой бабушки, сказала ей один раз все, что думает о том, как она насильно женила на себе ее сына…

Бабушка боялась, что дочь повторит ее судьбу, и с детства внушала ей, что главное в жизни – это семья. Мама Леонида встретила его отца, когда ей было 17 лет. В 18 лет они поженились. Родители помогли им, и через два года они переехали в райцентр, вступили в кооператив и построили квартиру. Они были молодыми, энергичными, работали, бабушка помогала им с детьми, которые проводили в деревне большую часть времени… Так она себя утешала, потому что дедушка продолжал гулять. В последние несколько лет у него появилась постоянная зазноба – женщина из соседней деревни. Иногда он ночевал у нее, и тогда бабушка утром встречала его бурчанием: «Ну что, нагулялся? Набегался?»

Но и к этому все привыкли. Все как-то устоялось. Когда Леониду было 7, а сестре 6 лет, случилась беда – бабушка заболела. Она недавно вышла на пенсию, обратилась к врачу с легким недомоганием – и оказалась в больнице с онкологией на третьей стадии… Ее выписали ненадолго домой после химиотерапии – подготовиться к следующей. И в этот момент в семью пришло настоящее горе.

На улице стояла дождливая осень, дедушка вернулся из города на своей легковой машине – привез лекарства. Он посидел с женой, поговорил с ней и ушел во двор. Услышав звук заработавшего двигателя, бабушка поняла, что он собрался на ночь к любовнице и сразу от нее поедет на работу. Чувствуя страшную обиду на мужа – ведь неизвестно, сколько ей осталось жить, а он даже приличия не хочет соблюсти, – бабушка накинула на плечи куртку и выбежала во двор. Дедушка как раз разворачивался и дал газу, проехав несколько метров назад. Услышав истошный крик, он выскочил из машины. Бабушка упала, ее зацепило колесами – сломано плечо, на лине и виске содрана кожа. Он тут же повез ее в больницу, но стресс, химиотерапия и уничтоженный иммунитет сделали свое дело – от в общем-то несмертельных травм в сочетании с онкологией она скончалась через два месяца.

Пока Леонид говорил, «мать» и «отец» не двигались. Но как только он произнес слова о смерти бабушки, заместитель матери подняла руку и сказала, что чувствует ярость.

Я ввела в расстановку бабушку и дедушку и предложила им продолжать свободное движение, пока я расспрашивала Леонида.

Оказалось, что проблемы начались сразу после смерти бабушки. Когда мать приехала на 40 дней со дня смерти бабушки, дедушка сказал ей, что хочет переехать в соседнюю деревню к любовнице и жениться на ней. Маленький Леня был напуган тем, как кричала его мать на своего отца. Она сказала, что он убил бабушку своими изменами, что ему остается только гореть в аду и что она не позволит ему наслаждаться жизнью с другой женщиной, когда ее мать лежит в сырой земле. Одев детей, стоя на пороге, она сказала: «Запомни: поедешь к ней – подожгу ее дом».

Через неделю хоронили дедушку. Он сильно выпил, заснул и угорел. Вечером к нему зашла соседка – он не открыл дверь. Она решила, что он у любовницы, но, увидев во дворе машину, поняла, что дело неладно. Дверь выломали, однако было уже поздно – он умер предыдущей ночью.

Похоронив обоих родителей, мама Леонида очень изменилась. Она получила то, что хотела: отец наказан, и справедливость восстановлена… Но, похоже, смерть матери запустила у женщины какой-то сложный механизм. У нее появились вспышки ярости, она стала кричать на мужа. Еще недавно образцовая семья затрещала по швам. Мать внезапно выгнала отца из квартиры, которую они построили вместе, а потом и вовсе объявила Леониду, что это не его отец. В отместку папа сказал младшей дочери, что он – не ее папа… В семье началась настоящая война.

В то время когда Леонид рассказывал эту историю, в пространстве продолжалось движение. Мать и бабушка стали напротив отца и дедушки – стенка на стенку. Я спросила их про чувства – мужчины и женщины были полны ярости друг к другу.

Очевидно, произошедшая между родителями драма сильно задела мать Леонида. Она злилась на своего отца, который, по ее глубокому убеждению, был прямым виновником смерти матери, и она «отомстила» за мать. Не позволив отцу жить с другой женщиной, она стала косвенной – или прямой – виновницей его смерти. Будучи не в силах остановиться, она «перепутала» своего мужа с отцом, начав мстить теперь уже супругу за смерть своей матери. Любопытно, что она сказала сыну: «Он не твой отец». Видимо, в этот момент муж стал ее символическим отцом, и она уничтожала его и как отца собственного сына, и «убивала» как члена семьи, выгоняя из квартиры…

Я понимала, что необходимо поработать с этим узлом в клубке семейных страстей. Но времени оставалось мало, а нужно было подвести итоги работы группы и позаботиться о Леониде. И я попросила всех мужчин и женщин в группе стать напротив друг друга в качестве членов его рода.

Мощный ряд мужчин и женщин внушал уважение. Я попросила Леонида подойти к ним, посмотреть вначале на мужчин, а потом на женщин его рода и произнести: «Я – Леонид. Я – часть рода».

В этот момент он попятился и сказал:

– Я не хочу.

– Чего ты не хочешь? – с недоумением спросила я.

– Я не хочу быть частью этой ненормальной семьи, – воскликнул Леонид с надрывом и неожиданно для меня заплакал.

Сохраняя спокойствие и при этом сопереживая его видимой боли, я сделала шаг назад и встала рядом с ним.

– Иногда бывает сложно смириться с тем, что сделали члены семьи. Но ты – часть этого рода, как бы тебе ни хотелось уйти от них…

Я находилась возле него, а Леонид продолжал плакать… Он присел на корточки, а потом опустился на пол – и его рыдания, преисполненные глубокой боли и одиночества, разрывали сердце. Мальчик, которому мама сказала, что его дедушка – убийца. Что папа – не его отец… Мама, обрекшая его на поиск близости и безумный страх отношений…

Наконец, он остановился и посмотрел на меня. Я была рядом и снова тихо спросила:

– Ты можешь посмотреть на мужчин и женщин твоего рода? Там твои папа и мама, дедушка и бабушка и множество других людей. Некоторых ты знаешь, некоторых – нет. В твоей семье, как и в других семьях, было разное. Рука об руку шли страстная любовь и подлое предательство, искренность, верность и холодный расчет… Были разные отношения… Но ты – часть этого рода… Сделай шаг, посмотри на них и скажи: «Я – ваш»…

Леонид поднялся с пола. Он сделал шаг, второй, третий, остановился у входа «в тоннель», образованный мужчинами и женщинами, и снова посмотрел на меня. Тогда я предложила:

– Я буду говорить какие-то слова, а ты можешь произносить то, что тебе подходит, или перефразировать меня так, как тебе нужно…

Глядя на мужчин и женщин, Леонид стал часто дышать… И мы говорили – я тихо, он громче – все те слова, которые нужно было сказать…

И о том, что его мама появилась от любви бабушки и дедушки… И о том, что дедушка остается его дедушкой, несмотря на то что послужил косвенной причиной смерти бабушки. И про обиду на маму. И про любовь к отцу и матери… И про то, что ему необходимо благословление рода, – он очень хочет встретить свою девушку и создать с ней семью…

Это была очень глубокая, эмоциональная и трогательная работа. И когда он в конце сказал: «Я – ваш», лица мужчин и женщин потеплели, кто-то сделал первый шаг и участники окружили Леонида плотным кольцом. Мужчины и женщины обнимали его, и это было похоже на конец войны – такой, как его показывают в кино.

Мы тепло попрощались с группой. А я осознала несколько вещей. Я поняла, что выбор Леонидом старших девушек в качестве подруг был данью памяти бабушке. Он предпочитал одиночество, так как лучше оставаться без семьи, чем потом стать убийцей или умереть. И самое главное, что заставило меня улыбнуться: Леонид убегал из группы не от нас. Он хотел уйти от своих родителей… Но я-то знаю – от родителей уйти не удастся, можно лишь по-другому взглянуть на историю.

Через год после нашей работы Леонид женился, а недавно я поздравила его в Facebook с рождением сына.

5.5. Тяжелые болезни

На долю любой семьи нередко выпадают трудные испытания. Одним из них является тяжелая болезнь. Это может быть телесный недуг, нервно-психическое заболевание, патологическая ревность, химическая зависимость. Семья, в которой есть тяжелобольной человек, вынуждена изменить свою структуру. Один из родственников берет на себя роль главного опекуна: именно на его плечи падает бремя повседневного ухода, обслуживания, наблюдения и контроля за состоянием больного. Обычно это женщина – мать, сестра, жена, дочь. Этот человек полностью сосредоточен на больном, часто жертвует своей личной жизнью и интересами.

Вторая группа – это члены семьи, эмоционально взаимодействующие с больным, но меньше участвующие в повседневной опеке.

Третья группа – близкие и дальние родственники, которые знают о больном и его проблемах, но практически не имеют с ним контакта. У них зачастую есть собственная позиция в отношении больного, чаще всего основанная на обвинениях главного опекуна и других членов семьи.

Тайны, связанные с тяжелой болезнью, обусловлены прежде всего:

♦ виной за то, что произошло. Члены семьи нередко обвиняют в случившемся себя и других;

♦ стыдом из-за того, что в семье есть такой больной. Психические и ментальные расстройства, зависимости, физические недуги вызывают желание спрятать и больного, и информацию о нем;

♦ страхом, что это может повториться в следующих поколениях.

Если больного исключили, забыли, вычеркнули – тайна, как радиоактивное излучение, напоминает о существовании этого человека.

Второй ребенок

Виталии 31 год, она замужем, у нее есть дочь. Женщина испытывает колебания по поводу рождения второго ребенка. С одной стороны, ей очень хочется еще раз стать матерью. С другой – несмотря на объективные возможности вырастить целую группу детского сада, она озвучила следующие страхи: «Моя жизнь никогда не будет прежней»; «Я сойду с ума»; «Муж не будет меня поддерживать, и я останусь в одиночестве»; «Если что-то будет не так – я этого не перенесу»; «На меня будут смотреть как на ненормальную». Для прояснения ситуации я построила генограмму семьи Виталии. Она была единственным ребенком у родителей.

В ходе работы над генограммой я пыталась через сильные чувства Виталии – страх и стыд – выйти на того члена семьи, с которым ассоциировались эти переживания. Но ни в семье Виталии, ни в семье мужа не удалось найти того, кому адресованы эти чувства. Я поделилась с пациенткой идеей о том, что в ее семье был кто-то, по отношению к кому его собственная мать испытывала все перечисленные Виталией реакции, и спросила еще раз, не припоминает ли она таких людей в расширенной семье. Виталия заплакала и сказала: «Это мой младший брат».

Оказалось, что Виталия была старшим ребенком в семье. Мама работала в торговле, папа был военным офицером. Семья часто переезжала и наконец осела в небольшом городе. Родители решили, что теперь могут родить еще одного ребенка. Виталии было 10 лет, когда на свет появился ее брат Димочка. Он был прелестным малышом – активным, любознательным, веселым. Его все любили, и он на удивление никому не доставлял особых хлопот.

Когда мальчику было два с половиной года, он внезапно тяжело заболел. Температура, неясная боль во всем теле. Он плакал и говорил: «Головушка болит». Его забрали в больницу, диагноз так и остался под вопросом: то ли энцефалит, то ли что-то еще…

Когда его выписали, он почти не держал голову. Пропала речь, руки и ноги перестали двигаться. Ребенок превратился в овощ…

Рассказывая эту историю, Виталия не могла сдержать слез. Она вспомнила, как почернела и похудела мама, как все чаше выходил покурить папа. Врачи разводили руками: мозг поврежден, ничего невозможно сделать. Родители испробовали все – дорогостоящие лекарства, знахарок, массаж… Но Димочка не вернулся. Он был рядом – но это был уже не он…

Когда Виталии исполнилось 15 лет, она уехала в областной центр и поступила в медицинское училище – дома было невыносимо. Проучившись три года, она узнала и поняла все о болезни брата. Ее редкие приезды домой сопровождались болью – мама старела на глазах, она не работала и угасала вместе с братом. Отец уходил из дома в шесть утра, возвращался после 23:00… И тогда она приняла решение. Проведя предварительную подготовку, девушка приехала, чтобы серьезно поговорить с родителями. Она объяснила, что Димочку уже не вернуть, и предложила отдать его в специализированное учреждение. Мама только тихо плакала, а отец стал возмущенно говорить, что Виталия ничего не понимает, что это невозможно – отдать своего ребенка в больницу для инвалидов… Но дочь была настойчива. У нее всегда были честные и открытые отношения с родителями. Девушка сказала отцу, что тот почти не бывает дома, а мама круглые сутки находится с братом. Ему уже восемь лет, но он – как младенец. Мама тоже человек, и она не должна из-за несчастного случая хоронить себя заживо.

Родители думали на протяжении месяца, а потом согласились. Однако папа поставил условие: мы никогда не будем вспоминать о Димочке, не будем его навешать. Мальчика поместили в специализированное учреждение, и к нему никто никогда не приезжает. Семья плотно закрыла эту дверь.

Виталия, рассказав эту историю, приподняла завесу мрачной семейной тайны о заболевшем и «ставшем ненормальным» втором ребенке. О ее брате не знает даже муж. Восстановление генограммы, заполнение белого пятна – каким был второй ребенок в родительской семье – позволили понять источник всех страхов и сомнений Виталии по поводу следующей беременности. Мы обсудили, что так иногда случается – дети болеют или появляются на свет не такими, как другие, но это не повод отказываться от материнства.

После сессии Виталия ушла спокойной, хотя и грустной. Она приняла решение рассказать о своем брате мужу и дочери.

В семье должны знать, что, даже если кто-то заболеет, о нем позаботятся, его не «выбросят» из семьи. Правда, на постсоветском пространстве, где по ряду причин нет ни достойных домов престарелых, ни нужного числа дневных стационаров по работе с больными детьми, один трудоспособный родственник зачастую полностью выпадает из социальной жизни, занимаясь лишь обслуживанием больного. Это проблема мегасистемного, социального уровня: в развитых странах создана система социальной поддержки таких людей; в государствах, где традиционными являются большие семьи, нагрузка распределяется на многих членов семьи. Для российских, белорусских, украинских семей характерно иметь одного-двух детей, население наших стран катастрофически стареет, и главный опекун, как правило, остается с больным человеком один на один. Если информация искажается и появляется семейная тайна, способы выживания в такой ситуации, зачастую деструктивные, стереотипизируются.

Хитрожадная тетка

Лариса, 34 года, пришла на консультацию из-за проблем при разделе имущества с братом. Их родители умерли, не оставив завещания. Дачу они еще при жизни переписали на дочь, а вот трехкомнатная квартира по закону должна быть разделена между братом и Ларисой. Брат намного старше, его нельзя назвать профессионально успешным, он не имеет своего жилья – живет у жены. Он требует, чтобы ему отошли и квартира, и дача – он часто отдыхает там со своей семьей и считает загородный дом своим. Лариса думает по-другому: она ухаживала за старенькими родителями, но раз они не написали завещания – пусть все будет по закону и она заберет свою половину квартиры. Брат угрожает, звонит, требует сделать так, как ему удобно, и Лариса не знает, как поговорить с ним. Она боится разрушить отношения.

Я попыталась выяснить, как в семье относятся к наследству и как принято делить имущество. Лариса задумалась, опустила глаза, а потом с дрожью в голосе сказала, что у них в семье с разделом имущества сложно. Я попросила рассказать подробнее.

Оказалось, что родная сестра отца забрала квартиру после смерти их родителей и брату ничего не досталось. Тетка, по словам Ларисы, женщина очень хитрая и подлая – кроме квартиры родителей, завладела и квартирой матери бывшего мужа. Это удивило меня, но я продолжила расспрос на нейтральной ноте.

История была такова. Сестра отца, тетя Люся, оставалась в браке недолго – муж начал выпивать. С маленьким ребенком она вернулась в квартиру к родителям, сохраняя прописку в общежитии. Но туда сразу же переехал брат с первой женой, и тетка ушла жить в общежитие. Через десять лет она получила однокомнатную квартиру на окраине, в которую и заселилась вместе со своей дочерью.

Когда ей было 39 лет, у нее появился мужчина, и она даже планировала выйти за него замуж. Но случилась беда. В один год умер дедушка, отец тети Люси, а бабушка после инсульта осталась парализованной и была заперта в своей двухкомнатной квартире без лифта на пятом этаже. Делать было нечего – Люся взялась ухаживать за матерью. Отец Ларисы к этому времени переехал ко второй жене. Я спросила, помогал ли он сестре. Она ответила, что нет – он «работал на ответственной работе и у него не было возможности», а тетя Люся «всего лишь» преподавала в институте и могла подстроить свое расписание.

Беда не приходит одна – через месяц инсульт перенесла теткина свекровь. Несмотря на развод с мужем, Люся поддерживала отношения с его матерью, приезжала к ней с внучкой. Так как сын пил, пожилая и с трудом передвигавшаяся женщина, в прошлом тоже преподаватель вуза, «упала» на руки бывшей невестке. Три месяца Люся разрывалась между работой, домом, мамой и свекровью, а потом решила, что больше так не может. Она предложила двум бабушкам съехаться в одну квартиру. Свекровь ее поддержала и предоставила свою жилплощадь. Так они и стали жить втроем в трехкомнатной квартире.

Мама Люси и свекровь умерли через семь лет с интервалом в месяц. Незадолго до смерти свекровь переписала квартиру на невестку и убедила мать Люси сделать то же самое. Так Люся в один момент стала владелицей трех квартир в столице – собственной однокомнатной, маминой двухкомнатной и трехкомнатной, принадлежавшей свекрови. По рассказу Ларисы, бывший муж и брат обратились в суд, но им сказали, что дарственные оформлены по правилам и они не выиграют.

Картина изменилась. Я представила, как молодая женщина оказалась накрепко связанной семейными узами с двумя нездоровыми и нуждающимися в помощи пожилыми женщинами, и испытала сочувствие. Да, она получила вознаграждение, но получила честно, за то, что делала все возможное. Лекарства, приготовление пищи, уборка квартиры, гигиена каждой из старушек… Зависть Ларисы к «счастью» тетки теперь казалась не очень уместной.

Я спросила у Ларисы, какую цену ее тетя заплатила за наследство. Этой ценой стали: разрушившиеся отношения с мужчиной, подорванное собственное здоровье и полное исключение из семейной системы – с ней не общаются ни родственники по линии бывшего мужа, ни брат, ни племянники…

Лариса приходила ко мне несколько раз. Меняя дискурс, мы обнаружили, что в «семейном гроссбухе» давно «подделывают цифры»: многие члены семьи хотят только получать, но не желают вкладывать. Вскрылись по-настоящему несправедливые обмены, когда сын наследовал все, а дочерям не оставалось ничего. Нам удалось понять, какое гендерное неравенство царило в семье. Тетя Люся – первая, кто восстановил баланс, и за это все на нее ополчились.

Ларису вдруг осенило, как несправедливо по отношению к ней поступает брат: так же как и в свое время их отец, он не помогал в уходе за пожилыми родителями, но требует у сестры все имущество, потому что она «богатая и у нее все есть». Лариса поняла некоторые устаревшие правила, по которым строится семейная жизнь: «мужчины важнее», «женское время ничего не стоит» и т. п. Она позвонила тете Люсе и впервые за много лет встретилась с ней. Оказалось, что жизнь с двумя старушками была несладкой: они то воевали друг с другом, то объединялись против внучки… Люсе приходилось лавировать и выживать. Она отказалась от должности заведующей кафедрой и не пошла в докторантуру. Мужчина ее оставил, потому что у них не было времени встречаться. Но она сказала, что это был ее долг, а доставшиеся квартиры – неожиданный и приятный бонус.

Помирившись с тетей, Лариса твердо сказала брату, что дача оформлена на нее и он ее не получит, а половина квартиры положена ему по закону и он может на нее рассчитывать. Брат остался недоволен, но Лариса завершила терапию с ощущением, что для нее справедливость восстановлена.

В таких семьях может скрываться и факт существования больного, и то, что он сделал (насилие, убийство, самоубийство), а также те деструктивные изменения в отношениях, которые произошли вследствие этой болезни с остальными членами семьи.

5.6. Мезальянсы

У супругов иногда встречаются значительные различия в семейных традициях, происхождении, моделях их семейных отношений и др. Такие браки носят название мезальянсов. Первоначально термин «мезальянс» означал «брак людей разных сословий» и употреблялся применительно к человеку из более высокого сословия. Однако в наше время, несмотря на отсутствие классовых различий, в обыденном сознании продолжает существовать понятие «неравный брак». Подобное неравенство может касаться:

♦ различий в возрасте, когда они превышают границу, считающуюся в социуме «нормальной» (примерно половина поколения – 12,5 лет);

♦ религиозных отличий, когда супруги исповедуют разные веры;

♦ национальных различий;

♦ различий в уровне образования (интеллектуальный мезальянс);

♦ социальных различий, обусловленных разными ценностями, воспитанием, принадлежностью к разным религиям и т. п.

Б. Хеллингер описывает такие браки как неравновесные, то есть в этих браках нарушен баланс между «давать» и «брать». Он считает, что лучше, если каждый из партнеров будет иметь свой «изъян», тем самым уравновешивая некоторое несовершенство другого. Когда один партнер безупречен, второй не сможет ощущать себя равным ему и поэтому будет испытывать к нему негативные чувства.

Мезальянс – один из способов подняться вверх по социальной лестнице. Однако при советской власти наблюдалась обратная тенденция: условием выживания стало использование «социального лифта», позволяющего изменить высокий социальный статус на более низкий. Это было связано с уничтожением прежней элиты и необходимостью мимикрировать под рабоче-крестьянский класс. Такую возможность предоставлял брак с человеком более низкого социального происхождения.

Тайны, связанные с мезальянсами, могут касаться:

♦ реального происхождения членов семьи, вступавших в брак для спасения своей жизни, вследствие чего утрачивалась связь с более ранними поколениями и осуществлялось предательство собственной социальной группы (буржуазии, дворянства, аристократии, научной интеллигенции, представители которых позже стали «врагами народа»);

♦ причины, по которой заключался этот брак;

♦ настоящих фамилий, имен (например, в период гонения на евреев многие меняли все личные данные вплоть до пятой графы в паспорте, определяющей национальность).

Неравенство может затрагивать любые аспекты, и тогда у потомков зачастую возникают проблемы, связанные с собственной идентичностью.

Какая именно любовь

Любовь, девушка 27 лет, не замужем, обратилась ко мне за помощью, когда я только начинала свою карьеру психолога. У нее высшее образование, работает индивидуальным предпринимателем. Свою жизнь описывала как хаотичную: периоды упорного труда, правильного питания и занятий спортом сменяются загулами, неумеренностью в еде, игнорированием собственного бизнеса. Она сказала, что пришла буквально на несколько консультаций, не хочет глубокого копания в ее душе и просит лишь помочь разобраться, «где же находится кнопка для выключения плохого поведения». Некоторое время мы работали с ее циклами «кутеж – воздержание».

Первым моим предположением были сложности с сексуальностью: периодически девушка имела огромное количество беспорядочных половых связей. Одно из ее ранних сексуальных воспоминаний было следующим. Ей 12 лет, она на зимних каникулах у бабушки. Они с ребятами идут на танцы в соседнюю деревню, но клуб закрыт. На обратном пути они заходят в сарай возле дачного домика, и она в мороз отдается по очереди четверым 13-14-летним подросткам прямо на земле, на их куртках. Несколько таких историй привели к ясному пониманию того, почему у нее генитальный герпес и целый букет женских болезней.

Иногда она приходила ко мне в нарочито сексуальных женственных нарядах, иногда выглядела как молодая серьезная студентка. Доверие между нами постепенно росло, но мне казалось, что терапию посещают две разные девушки. Я старалась уловить свои реакции: то мне хотелось позаботиться о ней, то меня окатывало волной безразличия. Мне было сложно понять причины этой диссоциации, хотя были очевидны и сексуальная травматизация, и нарушения в отношениях родительской семьи.

Ее отец был алкоголиком. Когда Любови исполнилось 13 лет, мать развелась с ним, чему девочка была очень рада. Мама работала, воспитывала ее и сестру – в общем, по описаниям Любы, была вполне хорошим, интеллигентным человеком.

Быстро найти «кнопку» не получилось. Люба продолжала ходить на терапию и исследовать свои желания, страхи и мечты… Наконец, после полугода работы мы с Любовью начали двигаться по семейному древу к предкам. И тут меня ожидал сюрприз.

Ее бабушку звали… Любовь! Люба никого не называла по имени, только «мама», «дедушка», «сестра», а я не спрашивала. Как оказалось – зря. Бабушка была уважаемым в деревне человеком, директором школы. Строгая, отличник просвещения, всегда с прической и на небольших каблуках – такой она выглядит на многочисленных фото в семейном альбоме.

Папину маму – внимание – тоже звали Любовь! И она была, по словам клиентки, беспутной бабой. Ее папа – сын бабушки и дедушки, дядя – плод любви бабушки на стороне. Люба вспомнила, как в детстве ее завораживали рассказы о бабушке Любе в исполнении соседки. С неподражаемым белорусским акцентом та изображала «сцены из любовной жизни»: «Значыцца, так: Любка зранку ў агародзе возiцца. А тут – матацыкл затрашчаў – да яе палюбоўнiк прыехаў. Тут яна ўсе кiдае i бяжыць да забору. А мужык за ёй з хаты: “Стой, заб’ю!” Але дзе там! Увесь дзень нагуляецца, увечары пьяненькая прыедзе i цiха так iдзе дадому… А мужык яе ўжо чакае – i пачынае яе па вёсцы ганяць…»

Два человека из таких разных семей учились в одном классе. Дочь директора школы даже близко не подходила к хулигану, двоечнику и сыну местной гулены-алкоголички. Отзвенел последний звонок, дети пошли встречать рассвет, и хорошая девочка, впервые в жизни попробовавшая вина, неожиданно для самой себя лишилась девственности на берегу реки. В итоге 17-летняя дочь директора школы, поступившая в университет и начавшая там учиться, оказалась беременной. Когда мама это обнаружила, прошло больше половины срока. Мать срочно организовала свадьбу и сказала: «Родишь – разведешься». Но, похоже, это событие не прошло для примерной бабушки даром. Через год она умерла от онкологического заболевания, а дочь – совсем юная 18-летняя девушка – осталась с мужем и ребенком на руках. Развестись не получилось – следующая беременность, вторая дочь, пьющий муж…

Кто же и почему дал девочке это имя? Мама называла Любу в честь своей матери, отец – в честь своей. И эти две разные Любови постоянно сталкивались внутри моей клиентки: девушка чувствовала и вела себя то как взрослая, ответственная внучка директора школы, то как несерьезная, неглубокая и любящая поразвлечься преемница непутевой, но веселой и легкомысленной бабушки, которая пережила свою тезку и здравствует до сих пор.

Последствия неравного брака отражаются на всех аспектах ее жизни, отношении к себе, поведении… Одной из наших задач стало создание ее идентичности на основе «хорошего» и от одной, и от другой бабушки. Мы рисовали, клеили коллаж, говорили с пустыми стульями… Это была долгая работа по разделению и интеграции, и она длилась не один год… Хотя с той поры прошло немало лет, мы поддерживаем связь. Люба вышла замуж, ладит с мужем, ведет семейный образ жизни, продолжает развивать бизнес и гордится своим именем, в котором есть мудрость и достоинство от одной бабушки, легкость и сексуальность – от другой, активность и решительность – от нее самой. Еще раз прикоснувшись к семейной тайне и проговорив «стыдную» историю собственного появления на свет, связанную с ранней внебрачной беременностью, смертью бабушки и соединением таких разных семей, она уверенно строит свое настоящее и будущее.

Ей удалось научиться свободно обращаться с семейной тайной: она, плод любви таких разных людей, нашла в своем сердце любовь и уважение ко всем родственникам. С некоторыми из них она общается, с некоторыми – изредка перезванивается, но признает и тех и других.

5.7. Повторные браки

Повторный брак – одно из частых явлений современной жизни. Это союз, который создается человеком (людьми), ранее уже состоявшим в супружеских отношениях. Он подразумевает объединение уже не двух, а трех и более родов, в результате чего образуется семья повторного брака. Однако многие люди, прежде находившиеся в брачных отношениях, после разрыва и развода хотят начать жизнь с чистого листа. Они меняют документы, место жительства, искажают информацию в целях сокрытия предыдущей семьи. Встречаются разные варианты такого поведения.

1. Сокрытие от второй семьи наличия первой. Если пара хочет жить долго и счастливо, очень важно рассказать друг другу о предыдущих значимых отношениях. До встречи каждый жил своей жизнью, и уважение к ней проявляется в принятии всего того, что в ней было. Некоторые люди предпочитают не рассказывать о предшествующих партнерствах, тем самым вычеркивая их из своей жизни. Однако правда заключается в том, что такие отношения были, и даже если они не сложились, сопряжены с болью, стыдом, злостью – их нужно просто обозначить и проговорить, особенно если это был брак или длительное сожительство.

2. Сокрытие детей от предыдущих браков и отношений. Это «преступление более высокого уровня», потому что здесь символически убивают и собственного ребенка, и его мать.

3. Наличие параллельных отношений и, по сути, нескольких семей.

5.8. Усыновления

В разных странах от 10 до 20 % супружеских пар бесплодны, и они часто решаются на усыновление ребенка. Иногда супруги или одинокие люди хотят взять ребенка, чтобы позаботится о нем и создать полноценную семью с детско-родительской подсистемой. Это очень серьезный шаг, и он заслуживает уважения.

Тайна усыновления на постсоветском пространстве – это пережиток нашего трагического прошлого. Детям репрессированных родителей предстояло стать новыми строителями коммунизма, и они не должны были нести бремя «отцовских грехов». Именно поэтому множество людей не знали, кто их настоящие родители, – «для их же блага» им меняли фамилию, имя и отчество, дату и место рождения. Поломанные судьбы, одинокие дети – это только капля в море боли – наследии тех беспощадных времен.

Менялся политический строй, появлялись новые ценности, но страх, связанный с тайной усыновления, накрепко засел в сердцах и умах людей. До сих пор часто встречаются ситуации, когда взрослый человек не знает, что его усыновили. Даже если нет никакой угрозы, родственники по ряду причин скрывают тайну усыновления.

Несправедливый раздел имущества

Изабелла, 31 год, замужем во второй раз, детей нет, переживает из-за сложных отношений с сестрой. Они не разговаривают больше года. Старшей сестре Диане 44 года, она также второй раз в браке и имеет двоих детей. Их мать умерла семь лет назад. Отец через год после ее смерти женился и оформил трехкомнатную квартиру в столице на Изабеллу. Диана несколько раз возмущалась таким решением отца, но считала, что ей достанется довольно дорогая и хорошо обустроенная дача. Однако год назад отец продал дачу, а деньги положил на сберегательный счет. Диана была страшно недовольна и перестала разговаривать с отцом и сестрой.

Покойная мать очень любила младшую дочь. Изабелла не посещала школу, а занималась дома. Мама при этом не работала. Никаких заболеваний, мешающих обучению в школе, у ребенка не было, однако из года в год мама делала все возможное, чтобы дочь оставалась под домашним присмотром. Мы попытались понять мотивацию матери. И все равно было неясным, по какой причине она испытывала страшную тревогу при любом отдалении дочери. Старшая дочь Диана в это время уже ушла из семьи и жила отдельно. Она училась в обычной школе, и мать никогда не пыталась ее контролировать и удерживать рядом с тем упорством, которое она проявляла в отношении Изабеллы.

Поведение и решения отца также выглядели совершенно непонятными. Почему он лишил наследства старшую дочь и все оставил младшей? Вариант «любил больше» не подходил – отец тепло относился и к старшей дочери, хотя, безусловно, был ближе к Изабелле. Но в вопросах наследования это казалось не самым существенным аргументом.

Параллельно с терапией Изабелла начала собственное расследование. Она тщательно изучила документы и обнаружила, что родители поженились уже после появления на свет Дианы. Набравшись мужества, она решила поговорить с отцом.

Вначале он в штыки воспринял желание дочери «копаться в грязном белье». Однако Изабелла настаивала. Тогда отец открыл тайну: Диана – не его дочь. Они с покойной женой были однокурсниками, девушка ему очень нравилась, но она встречалась с другим парнем. Мать Изабеллы забеременела, и возлюбленный оставил ее на большом сроке. В это время отец предложил ей поддержку. Потерянная и одинокая девушка ухватилась за эту возможность. Родилась Диана, он был рядом, помогал. К ребенку он привязался как к родному. Через некоторое время отец предложил любимой руку и сердце, и она согласилась. Он удочерил Диану, документы с прочерком в графе «отец» за небольшое вознаграждение переделали, и теперь с формальной точки зрения удочеренная Диана не могла даже догадаться об обстоятельствах своего появления на свет.

Пара очень хотела общего ребенка, но лишь через 13 лет после рождения Дианы на свет появилась Изабелла. Она была долгожданным ребенком, рожденным в законном браке у родителей с неплохим материальным положением. Однако чем старше становилась Изабелла, тем тревожнее была мать. Она не отдала ее в детский сад, не позволила ходить в школу. Мать опасалась, что, если с ребенком что-нибудь случится, муж ее оставит. Кроме того, она безумно боялась, что кто-то расскажет Диане о подробностях ее появления на свет. Женщине казалось, что мать, родившая внебрачного ребенка, сразу потеряет авторитет в глазах детей, поэтому со всех родственников были взяты клятвы о неразглашении тайны рождения Дианы. Катастрофические ожидания привели к неврозу, и ей приходилось несколько раз принимать антидепрессанты.

Муж не протестовал против «домашнего заключения» Изабеллы – ему было важно, чтобы любимая жена была счастлива. Она занималась домом, он зарабатывал деньги, Изабелла была под присмотром…

Девушка знала завершение истории: она выросла успешным человеком, окончила вуз и магистратуру, вышла во второй раз замуж. Стало понятно, почему Изабелла потеряла первого ребенка, – похоже, ее преданность матери выразилась в том, что она не стала рожать первенца, так как для матери появление Дианы было сопряжено со стыдом и виной.

Интересной оказалась позиция отца. На просьбу Изабеллы рассказать Диане об обстоятельствах ее появления на свет отец ответил категорическим отказом. Он объяснил это обещанием покойной жене и тем, что это разрушит внутренний мир Дианы. Объяснения Изабеллы, что в случае умолчания ее отношения с сестрой только ухудшатся, не повлияли на отца. Он сказал: «Если кто-то и расскажет ей, то пусть это буду не я».

Пока длилась наша работа и проходили «детективные расследования», Изабелла поняла, почему отец оставил квартиру ей, а не разделил ее на двоих. Однако при обсуждении мы не нашли хорошего решения по поводу отношений с сестрой. Изабелла не готова, не хочет и не может рассказывать сестре болезненную правду. Мы пришли к выводу, что об этом Диане должен сообщить кто-то из старших членов семьи. В результате Изабелле все же удалось наладить хрупкий мир с сестрой.

Сам факт усыновления, когда о нем не говорят открыто, становится тайной, которая начинает разрушать систему. Обозначим варианты развития отношений.

1. Ребенку не сообщают о том, что его усыновили или удочерили. Рано или поздно он узнает об этом, и его мир рушится – те, кого он считал родителями, много лет его обманывали. Вспоминаются все обиды и несправедливости, а пропущенные через призму усыновления, они обретают искаженные черты.

2. Биологические родители (родитель) ребенка живы, и он о них знает. Но при этом ему запрещено упоминать о родителях, общаться, встречаться с ними или принимать от них подарки.

Девочка, которая должна забыть мать

Марта, 29 лет, посещает еженедельную терапевтическую группу из-за серьезных проблем в отношениях с матерью. Она достаточно закрыта и редко говорит на занятиях. Мать постоянно звонит ей, требует отчета о каждом часе, регулярно спрашивает, не пила ли она спиртных напитков, в какой компании находится и т. п.

Когда Марта стала больше доверять участникам группы, она рассказала, что это неродная мать. Марту удочерили в возрасте пяти лет. Ее биологическая мать жила в деревне и имела алкогольную зависимость. У нее было еще трое детей от разных мужчин, и она была лишена родительских прав. Марта до удочерения даже не научилась пользоваться столовыми приборами, соседи регулярно сообщали в милицию, что ребенок роется в отбросах в чужих дворах. Марту жалели, но, когда мать стала напиваться до беспамятства, а очередной сожитель начал избивать девочку, ее забрали в приют, а мать лишили родительских прав. Марту удочерили бездетные немолодые супруги из соседней деревни. Они с девочкой переехали в другую область, чтобы никто не догадался, что они – приемные родители. Купили дом, взяли участок земли, завели кур, корову, козу.

Но через год муж, который в 55 лет вышел на пенсию, умер, и жена осталась одна с большим хозяйством и шестилетней девочкой на руках. Она очень боялась и боится до сих пор, что у Марты плохая наследственность. Поэтому, с одной стороны, Марте с детства запрещено вспоминать о родной матери. Если же она хочет что-нибудь узнать, то должна говорить иносказательно: «Когда я была маленькой и жила с той женщиной…» С другой стороны, мать все время транслирует ей, что она может «спиться, скуриться, сгуляться». У Марты высшее образование, хорошая интересная работа, она переехала из деревни в столи ну, снимает квартиру. Но каждые выходные она едет в деревню и работает в поле – мать по-прежнему засаживает огород свеклой и картофелем. На личную жизнь у девушки нет времени. Очень миловидная, изящная, при этом с натруженными крестьянскими руками, Марта производит впечатление напуганного и крайне неуверенного в себе человека. За ней пробуют ухаживать мужчины, но когда она один раз заикнулась о том, что хочет остаться в субботу в городе, мать закатила по телефону скандал, боясь, что наступил момент, когда Марта «начала пить и гулять». Кроме того, мать регулярно упрекает ее в неблагодарности и опасается, что Марта бросит ее на старости лет.

Группа включилась в историю Марты и поддержала ее как в более уверенном поведении в отношениях с родителем-усыновителем, так и в поисках собственной матери. Через полгода она нашла свою малую родину и узнала, что ее родная мать умерла несколько лет назад. На занятии Марта смогла оплакать эти травмы и потери, и самое главное – она нашла место, где ей разрешали говорить и об одной, и о другой матери.

3. Супруги конфликтовали по поводу усыновления, и один из них пошел на поводу у другого. В результате брак распался из-за усыновленного ребенка, и его косвенно обвиняют в этом.

4. Ребенок оказался трудным, и усыновители постоянно обвиняют его и биологических родителей во всех грехах.

5. У ребенка есть другие родственники, но усыновившие его люди запрещают ему общаться с ними, так как не хотят иметь ничего общего с той семьей.

5.9. Инцест

Под инцестом понимают интимные отношения между членами одной семьи, например между родителями и детьми, прародителями и внуками, братьями и сестрами и т. д. Инцест в узком значении представляет собой сексуальный акт между родственниками.

Человеческая культура налагает ограничения, запрещающие инцест. В современном мире инцест считается преступлением, которое преследуется по закону. В настоящее время лишь в немногих примитивных племенах инцестное сожительство принимается сообществом.

Юридически инцест определяется как сексуальный половой акт между лицами, которые по причине кровного родства или родства, возникшего вследствие брака, не могут пожениться законным образом. Зачастую инцест сопровождается актом прямого сексуального насилия по отношению к более слабым людям (детям), неспособным оказать сопротивление.

Психологический смысл инцеста подразумевает определенные действия с сексуальным подтекстом, которые совершаются по отношению к объекту инцеста (ребенку, подростку, взрослому). Эти действия направлены на удовлетворение сексуальных потребностей агрессора, который эмоционально связан с зависящим от него человеком и авторитетен для него. Инцест не всегда включает сексуальную связь или прикосновения как таковые. Он может иметь только психологическую подоплеку, значение которой состоит в переживании жертвой чувства осуществляющегося над ней насилия. Именно поэтому широкое толкование инцеста – это доминирование, агрессия, власть над более слабыми в любых иерархических отношениях.

Можно выделить следующие типы инцеста.

1. Инцест первого типа, то есть сексуальные отношения между родственниками. В кинематографе мы находим множество примеров инцеста такого рода. Например, в фильме «Правила виноделов» (1985) сборщица яблок Рози Роуз забеременела от своего отца. Пытаясь сбежать, она ударяет его ножом, а он перед смертью просит сказать полиции, что убил себя сам. У. Виртц пишет, что не совсем корректно говорить «сексуальные отношения между родственниками», потому что подавляющее большинство таких отношений – это изнасилование дочери отцом. У. Виртц напоминает, что слово familia в его первоначальном смысле означало «людей, находящихся в чьей-то собственности», a paterfamilias – не «отца семейства», а «господина своих рабов». Таким образом, незамужние дочери и жена находились в полной власти отца, и он ими распоряжался по своему усмотрению.

2. Инцест второго типа: сексуальные отношения с одним и тем же партнером у кровных родственников (например, наличие интимной связи с одним мужчиной у матери и дочери). Примером такого рода инцеста служит фильм «Индокитай», в котором показана непростая история любви владелицы каучуковых плантаций француженки Элианы и ее приемной дочери, богатой наследницы древней вьетнамской императорской династии, круглой сироты Камиллы к молодому французскому морскому офицеру Жан-Батисту.

3. Платонический инцест как образование пары в результате исключения третьего лица (например, платонический инцест матери и дочери в результате исключения отца).

Жертвой инцеста является ребенок или взрослый, по отношению к которым совершено:

♦ физическое насилие с сексуальным подтекстом или непосредственно половой акт;

♦ психологическое насилие, включающее моральное давление с сексуальным подтекстом, разговоры на сексуальные темы;

♦ демонстрация сексуальных действий в присутствии объекта инцеста.

Инцесты между взрослыми и детьми могут расцениваться как одна из форм изнасилования, поскольку ребенок не способен дать сознательного и зрелого согласия на участие в подобных действиях. При этом даже согласие старших подростков не может быть приравнено к согласию взрослого человека. Особенности детско-родительских отношений, основанных на доминировании родителя и подчинении ребенка, не предполагают использования понятия «свободный выбор» в силу зависимости ребенка от взрослого родственника.

Действительно, у ребенка нет выбора: он может бояться репрессий, которым будет подвергнут в случае отказа от сексуальной близости. Родитель обладает достаточной силой, чтобы наказать ребенка, лишить его привычных удовольствий или причинить ему боль. Таким образом, даже заявление родителя о согласии ребенка и подтверждение последним этого факта не может приниматься в расчет.

Возможны случаи, когда ребенок использует инцестуозную связь, чтобы получить выгоду для себя или контролировать родительское поведение. Тем не менее это не освобождает взрослого человека от ответственности за свое сексуальное поведение.

Существуют различные необоснованные убеждения мифы об инцесте, связанные с непризнанием общественным сознанием значимости этой проблемы и широты ее распространения. Хотя в реальности инцест встречается часто, вследствие того что семьи, как правило, скрывают этот факт, его до сих пор считают редким явлением.

Наиболее распространенными являются следующие мифы об инцесте.

1. Инцест совершается людьми, не состоящими с ребенком в близкородственных отношениях. В действительности насилие обычно осуществляется близкими, от которых ребенок полностью зависит. Большинство сексуальных преступлений совершается авторитетными для ребенка взрослыми, находящимися с ним в постоянном, глубоком эмоциональном контакте.

2. Инцест происходит в основном в антисоциальных и/или бедных семьях с низким уровнем образования, среди членов сект или в социальных группах, изолированных от других членов общества. На самом деле инцест регистрируется в различных социальных группах. Комплементарным мифом является представление о том, что богатство и образованность – это факторы, обусловливающие невозможность инцеста.

3. Инцест – удел психопатов и лиц с антисоциальным поведением. В реальности ситуация значительно сложнее. Имеют значение не столько образование или принадлежность к той или иной социальной группе, сколько психологические особенности. Зачастую люди, совершающие инцест, достаточно представительны, социально успешны, пользуются большим уважением, много работают. Поэтому сообщения жертвы об инцесте, как правило, не вызывают доверия.

4. Инцест связан с невозможностью проявлять сексуальную активность по-другому. Эта точка зрения ошибочна. Исследования показывают, что большинство лиц, осуществляющих инцест, ведут активную сексуальную жизнь не только внутри, но и вне брака.

5. Инцест обязательно сопровождается насилием (инцест – это растление малолетних). Это не всегда так: иногда дети и подростки ведут себя провокационно и соблазняют взрослых. Несмотря на возможность такого поведения, ответственность за инцест несет только взрослый.

6. Инцест совершается в измененном состоянии сознания. В реальности инцест происходит между людьми в обычном адекватном состоянии.

7. Заявление клиента (ребенка) об инцесте всегда является правдой.

Примерно в 90 % случаев жертвы инцеста не разглашают информацию о нем. Среди причин сокрытия инцеста можно выделить следующие:

♦ угроза прямой или косвенной агрессии по отношению к ребенку. Нередко ему сообщают, что если он расскажет о насилии, его убьют;

♦ убеждение ребенка в том, что ему никто не поверит;

♦ страх в результате запугивания агрессора по поводу того, что если второй родитель (родители) узнает о случившемся, то не простит этого обоим участникам инцеста;

♦ опасение, что второй родитель (родители) этого не переживет, заболеет и вина за его состояние ляжет на ребенка;

♦ запугивание судом: отца (мать) посадят в тюрьму, а семья не сможет жить без него (нее);

♦ боязнь публичного осуждения.

Таким образом, речь идет о разных формах эмоционального шантажа, которые, к сожалению, оказываются действенными. Причина молчания жертвы инцеста заключается в страхе, с одной стороны, за себя, а с другой – за то, что ситуация в семье ухудшится. Эти действия поддерживаются искаженными представлениями членов семьи о лояльности в отношении друг друга.

Инцест – это тайна, о которой стыдно, страшно и невозможно рассказывать. Вырастая, жертва инцеста продолжает молчать. Часто даже воспоминание об инцесте ведет к глубокому регрессу и возвращению в прошлое, где жертва была беспомощной и уязвимой.

Последствия инцеста разнообразны и проявляются в эмоциональной, когнитивной и (или) поведенческой сферах личности. У детей, подвергшихся сексуальному насилию, создается повышенный риск развития следующих нарушений:

♦ зависимости: имеются данные о том, что такие дети в семь раз чаще злоупотребляют алкоголем или другими веществами, изменяющими сознание;

♦ склонность к суициду: жертвы инцеста в 10 раз чаще совершают суицидальные попытки;

♦ занятие проституцией: большое количество случаев детской и подростковой проституции сопровождается наличием в анамнезе ребенка сексуального насилия;

♦ психические нарушения: у детей – жертв сексуального насилия симптомы психических нарушений возникают чаще, чем у детей, не подвергавшихся ему;

♦ посттравматическое стрессовое расстройство и сексуализированное поведение;

♦ развитие в зрелом возрасте эмоциональных расстройств (фобий, депрессий), мазохистических тенденций, сексуальных и супружеских проблем;

♦ усиление чувства стыда, в случае если жертва инцеста получает удовольствие. У девочки может возникать характерный для многих жертв инцеста вид вины, при котором она ощущает себя женщиной, уводящей отца у матери, что затрудняет поиск поддержки и помощи у последней.

Непережитое

За помощью обратилась супружеская пара. Стаж брака – 16 лет. Жене 36, мужу 45 лет. У пары нет детей, и недавно они воспользовались ЭКО. Однако жена София после наступления беременности очень нервничала, все время просила подтвердить, что с ребенком все в порядке. На фоне повышенной тревожности, бессонницы и общего снижения иммунитета София заболела. Беременность перестала развиваться, и она потеряла ребенка. Пара не знает, что делать – пробовать завести ребенка еще раз или принять тот факт, что они будут жить вдвоем.

В ходе работы над генограммой было обнаружено, что у мужа это второй брак. В первом браке осталась дочь, которой уже 24 года. Выяснилось также, что у Софии тоже есть ребенок, сын 23 лет. Однако София не могла говорить о сыне и все время плакала. Она попросила индивидуальную консультацию. Муж был согласен, так как знал о теме предстоящего разговора.

В ходе работы София рассказала, что в 12 лет была изнасилована своим дядей, братом матери. Она боялась говорить об этом маме и отчиму, но сообщила другим родственникам. Они жили в маленьком поселке, и новость вскоре стала известна всем. Мать не поддержала дочь. София очень нуждалась в помощи, но нигде не могла ее получить. Во всем случившемся окружающие обвиняли саму Софию. Насильника осудили на два года, и во время суда родственники относились к ней агрессивно-презрительно, считая, что она «вынесла сор из избы». София родила здорового мальчика, когда ей было всего тринадцать, и мать с отчимом настояли, чтобы она оставила его в доме малютки. Ее жизнь в поселке превратилась в ад: над ней издевались одноклассники, с ней запрещали общаться соседским детям…

Через год мать заметила, что с дочерью, у которой к этому времени развилась депрессивная симптоматика, творится что-то неладное. К этому времени она развелась со вторым мужем, переехала в город и забрала ребенка Софии. Мальчик рос здоровым, мать Софии его усыновила, и он считал Софию своей сестрой. Через некоторое время мать перевезла в этот город и освободившегося из тюрьмы брата, отца ребенка, купив ему жилье неподалеку. София не могла этого вынести и попыталась покончить жизнь самоубийством. Мать же не видела в поведении брата-насильника ничего страшного и считала, что жизнь продолжается и со старым покончено.

София уехала из дома в 16 лет. Она поступила в техникум и вскоре встретила будущего мужа. После свадьбы они уехали в другую страну. София иногда навещает мать и уже взрослого сына, который знает правду о своем рождении. Ей сложно видеть его, так как он очень похож на своего отца, дядю клиентки.

При этом первая беременность Софии, связанная с насилием, стыдом и виной, так и осталась непережитой травмой. Врачи разводят руками, так как на уровне физиологии и у Софии, и у ее мужа все хорошо. Однако для Софии беременность, даже желанная, связана с амбивалентностью чувств и сильными переживаниями, что она плохая, что может случиться что-то ужасное. Она все время вспоминает о своей беспомощности во время первой беременности, а также о том, что не смогла защитить ребенка, который больше года находился в доме малютки. Фантазии об осуждении со стороны окружающих, ожидание неизбежной катастрофы, вина и стыд привели к приступам тревоги, болезни и потере ребенка.

Сексуальное злоупотребление с высокой частотой сексуальных контактов, большой длительностью, применением силы, связано с многочисленными симптомами психических нарушений. Между ребенком и агрессором зачастую возникает тесная эмоциональная связь (так называемый стокгольмский синдром).

У агрессора появляется ощущение, что жертва инцеста должна принадлежать только ему. В отношениях «отец – дочь» отец может начать ревновать дочь к ее знакомым и мешать установлению контактов со сверстниками. И если большинство родителей испытывают лишь некоторую тревожность, когда их взрослеющие дети уходят на свидания, то агрессор воспринимает это как предательство, нарушение лояльности, продуцируя реакции ярости, обвинения с последующим наказанием подростка. Подобное поведение отца нарушает нормальное развитие дочери. Вместо того чтобы становиться постепенно более независимой от родительского контроля, жертва инцеста все сильнее «сливается» с агрессором, что приводит к усилению ее изоляции от внешнего мира.

Изучение семейных отношений (по воспоминаниям взрослых дочерей, переживших в детстве инцест) показывает, что в ряде случаев девочки были злы на мать больше, чем на отца. Их постоянно преследовали вопросы, на которые они никак не могли ответить: а знает ли об этом мать? Догадывается, испытывает тревогу, переживает, проявляет интерес к происходящему? Многие из них были убеждены в том, что их матери должны что-то знать, так как признаки насилия слишком очевидны. Более того, они были уверены, что если бы матери захотели и обратили на происходящее внимание, то, безусловно, знали бы об инцесте. Однако матерям по ряду причин было удобнее не замечать тревожные симптомы.

Инцест может возникать как результат дисфункции супружеской подсистемы, усугубленный фактом достаточно длительного проживания девочки вне семьи и искажением отношения отца к ребенку как к родному.

Анализ семейной ситуации жертв инцеста позволяет выделить следующие типы материнского поведения.

1. Мать действительно не знает об инцесте.

2. Мать знает об инцесте, но ничего не предпринимает. Такой вариант материнского поведения является наиболее деструктивным: ребенок чувствует себя преданным обоими родителями.

3. Мать предпочитает «не знать» об инцесте. Подобная мать выступает как классический «молчаливый партнер» (соинцестор), игнорирующий инцест и выбирающий избегающее поведение. Это может быть связано с неосознанным стремлением матери уйти от решения существующих супружеских проблем и тем самым защитить себя от болезненных переживаний, тревоги, неопределенности, растерянности, страха, беспомощности и т. д. Психологическими особенностями таких женщин являются пассивность, низкая самооценка, зависимость, инфантильность, потребность удержать мужа и любым способом сохранить семью. Это приводит к возникновению защитного отрицания, которое может лишь усугубить ситуацию.

В связи с особенностями личной и семейной истории многие матери, сами бывшие жертвами инцеста, следуя семейному сценарию, могут неосознанно провоцировать или поддерживать инцестуозное поведение мужа. Повторное столкновение с ним в отношениях «отец – дочь» приводит к актуализации ранних переживаний и дает возможность либо реконструировать собственный опыт (например, узнав об инцесте, развестись с мужем), либо продолжать уходить от реальности, используя различные механизмы психологической защиты (вытеснение, отрицание, проективную идентификацию и др.). Нежелание замечать происходящее в семье часто объясняется бегством от конфронтации со своим страхом и зависимостью.

Существует и другая точка зрения, согласно которой жена «передает» собственные супружеские функции дочери, перекладывая на последнюю ответственность за сохранение семьи. Такая ситуация, как правило, возникает в семьях с нездоровыми супружескими отношениями, которые женщины в силу ряда причин (материальная и другая зависимость, многодетность, страх перед агрессивным мужем, личностная незрелость и др.) не могут прекратить.

В обоих случаях ребенок оказывается жертвой и лишен возможности быть защищенным матерью, так как последняя косвенно поддерживает инцестуозное поведение мужа.

Инцест можно трактовать как глубокое нарушение жизнедеятельности всей семейной системы, остающееся невидимым для социального окружения. В инцестных семьях возникает «внутреннее семейное право», отражающее страх перед внешним миром и запрещающее выход за пределы семейной структуры. Родственники жертвуют своей индивидуальностью во имя лояльности семье. Она же воспринимается как группа, члены которой взаимно принадлежат друг другу, что распространяется и на половые взаимоотношения. Подобная жизнь в семье требует тайного поведения. В ней нежелательны беременности, поскольку, с одной стороны, они приводят к временному распаду семейного монолита, а с другой – способствуют разглашению семейной тайны. Сохранение тайны необходимо прежде всего для того, чтобы не получить репутацию плохой семьи. Поэтому каждый член семейной системы старается быть верным негласному договору о молчании.

Инцестные семьи, как правило, живут замкнуто, имея минимальное количество контактов с внешним миром. Подобный образ жизни может объясняться тем, что общественные нормы противоречат внутрисемейным. Люди извне воспринимаются как чужаки. Внутри закрытой семейной системы может существовать множество причин, предрасполагающих к инцесту. В случае возникновения связи «отец – дочь» мать, как правило, подсознательно или осознанно передает ей обязанность по сексуальному обслуживанию отца (мужа). Установление же связи «брат – сестра» чаще всего имеет целью ослабить воздействие матери на сына. Оба варианта инцестных отношений всегда сопровождаются конфликтами между сторонами, обусловленными либо отсутствием духовной близости, либо неудовлетворенностью в сексуальной сфере. Зачастую мать исключается из супружеской подсистемы и занимает по отношению к дочери амбивалентную позицию.

«Сама во всем виновата»

Ксения, участница обучающей программы по семейной терапии, на протяжении работы группы не рассказывала о себе ничего личного. Вся информация была формальной: муж, двое детей, 15 лет в бизнесе, второе высшее образование в области психологии, работа в университете. Казалось, эта красивая хрупкая женщина вполне благополучна.

Однажды, когда в группе обсуждалась тема насилия, участники начали делиться своими историями. Вся группа переживала сильные чувства, многие плакали. Неожиданно Ксения рассказала, что тоже является жертвой насилия: в 16 лет ее изнасиловал мужчина. Она говорила об этом будничным голосом, спокойно, и группа практически не сопереживала ее истории – лишь некоторые обратили внимание на то, что девушка по ходу рассказа была безэмоциональной.

Ксения закончила обучение, и я потеряла с ней связь. Но через несколько лет я вновь встретилась с ней на занятии летней терапевтической группы. Ксения попросила об индивидуальной сессии. История была все та же – обсуждалась тема насилия, но звучала она совсем по-другому, как будто прошедшие годы и работа с терапевтом возобновили ее чувства.

Первое насилие в жизни Ксении случилось, когда ей было 14 лет. Родители уехали на дачу, и она с братом, старше нее на четыре года, и его другом осталась дома. Они шутили и смеялись, пили фанту и сок. Девочка не знала, что в напитки ей подливали водку. Когда она опьянела и уснула, друг брата ее изнасиловал. Брат стоял рядом и смотрел, а на следующий день описал сестре в подробностях то, что было.

Ксения пребывала в шоке. Она ничего никому не рассказала, но поняла, что в ее жизни появилась стыдная тайна. Ксения стала более замкнутой и боязливой, старалась больше времени проводить дома.

Однажды вечером, когда Ксении было 16 лет, ее мама отправила девушку к бабушке на другой конец города. Бабушка – очень набожная и верующая – жила в микрорайоне, где активно велось строительство новых домов. Дорога к дому, который, кстати, как и весь частный сектор, снесли через несколько лет, проходила через пустырь. На улице быстро темнело, Ксения спешила. Она отдала бабушке передачу и побежала к остановке. Дальше наступил кошмар. Внезапно из-за густой живой изгороди появился крупный мужчина. Он схватил девушку и набросил ей на шею веревку… Остальное она вспоминает отрывками. Он бил и насиловал ее всю ночь в строящемся здании, периодически прикладываясь к бутылке. Утром он привязал девушку к арматуре и ушел. Ей с трудом удалось отвязаться – руки не слушались. Спасло то, что мужчина был пьян. Девушка натянула на себя порванное платье, добежала до остановки, села в автобус и приехала домой. Она постучала, потому что ключ остался в сумочке, которую маньяк унес с собой. Двери открыла мать. Увидев дочь с синей полосой на шее, окровавленную и избитую, она спросила: «Что случилось?» Девушка, начав отходить от шока, рассказала матери о событиях предыдущей ночи. Мама, тоже очень набожная, задала лишь один вопрос: «Ты была девственницей?» «Нет», – ответила Ксения. Мама, подумав, сказала: «Тогда я отправлю тебя дней на десять к своей подруге в другой город – чтобы папа и брат не узнали. – И, помолчав, добавила: – Ты сама во всем виновата – с порядочной девушкой такого бы не случилось».

В этот момент рассказа Ксения горько заплакала. Участники группы тоже переживали – у кого-то текли слезы, кто-то сжимал кулаки от ярости… Родная мать, которая должна была защитить ребенка, фактически оказалась соучастником насильника. Ее дочь чудом осталась жива, а та беспокоилась лишь о том, чтобы все было тихо и члены семьи не узнали о пережитой девушкой трагедии. Маньяк остался на свободе, в районе произошло еще несколько изнасилований, а Ксения получила послание: «Ты грязная, ты плохая, ты сама во всем виновата, мы не готовы заботиться о тебе, и поэтому лучше храни все в тайне».

Но это не стало концом истории и испытаний Ксении. Через полгода после этого события ее брат начал употреблять наркотики. Находясь в состоянии наркотического опьянения, он неоднократно насиловал сестру. Ужас ситуации для Ксении заключался еще и в том, что она одновременно испытывала и жуткий стыд, и возбуждение, и удовольствие от действий брата. Все это продолжалось два года.

На втором курсе института Ксения встретила будущего мужа. Она ничего не рассказывала о прошлой жизни – просто хотела спастись. Религиозная семья, в которой происходили такие события, разрывала ее душу на части. Одна Ксения, верящая в Бога и его милосердие, молилась и думала о том, что за страдания и муки ее ждет награда. Другая – циничная, ни во что не верящая – просто хотела выжить: в последнее время брат начал душить ее во время секса.

Она быстро вышла замуж и переехала к мужу. В это время родители наконец заметили, что их сын употребляет наркотики. Не видеть эти факты было уже невозможно – он стал продавать вещи и воровать деньги. Его на полгода отправили в Россию в реабилитационный центр.

Ксения забеременела. Она думала, что ребенок – это чудо, Божий дар, прошение… Когда брат вернулся после реабилитации, она долгое время не хотела с ним встречаться. Он несколько раз звонил и просил об этом, но Ксения не находила в себе сил увидеть его – слишком яркими были в ее душе воспоминания. Но однажды она все же согласилась на встречу.

Ксения в подробностях помнит их разговор. Брат плакал и просил за все прошения – и за ее первый сексуальный опыт, когда он не защитил сестру, а, наоборот, стал соучастником насилия; и за то, что, находясь в невменяемом состоянии, раз за разом принуждал ее к сексу. Он стоял на коленях и говорил, что очень любит ее и понимает, сколько горя и боли он ей принес… Это была встреча с тем братом, которого Ксения знала с детства. Он вернулся.

Они проплакали вместе до утра. Это были слезы боли и прошения, принятия того, что было. Утром Ксения приехала на такси домой и уснула с чувством, что сбросила с души тяжелый груз.

Брат умер через три дня после рождения ее сына. Во сне у него остановилось сердце – сказалось многолетнее употребление алкоголя и наркотиков. Она даже не пришла попрощаться с ним – все боялись, что от стресса у нее пропадет молоко, и отговорили ее ехать из роддома на похороны.

Брата похоронили, Ксения была занята заботами о ребенке. Через два года появился второй сын. Жизнь шла своим чередом. Дети подрастали, хлопот по дому становилось меньше. Внезапно Ксения с отчаянием обнаружила, что ничего не закончилось. Она чувствовала себя пустой, выпотрошенной, грязной куклой, которая только делает вид, что ей хорошо. Возвращались воспоминания – страшные, отвратительные, в которых она была беспомощной жертвой насилия. И Ксения стала «лечить себя» – раз в месяц она уходила «переночевать у подруги». Оставив мужа с детьми, женщина отправлялась в ночной клуб или ресторан, знакомилась с мужчиной и ехала к нему домой. Она рисковала подобным образом несколько лет – соблазняя, бросая, чувствуя себя в эти моменты живой и сильной… Именно такое поведение привело ее в психологию – она несколько раз была на грани того, что муж обнаружит ее похождения. Ксения пыталась объяснить себе свои действия, но все же решила обратиться к специалисту.

За эти годы ей удалось многое понять: и собственное рискованное поведение, в котором она «контролировала» весь процесс – сама выбирала мужчину, соблазняла его и бросала, отыгрывая силу как противоположность своему беспомощному состоянию в моменты насилия; и сложности в отношениях с мужем, который был хорошим, но эмоционально отстраненным человеком; и разочарование в религии и агрессивное неверие в Бога, который, по ее мнению, оставил ее в трудный момент.

Но то, что ей никак не удавалось пережить, – это отношение к ней матери. Ксения до сих пор страшно злится и обижается на маму за то, что та не поддержала ее в сложный период жизни, а отправила к подруге с целью сохранить тайну. Именно материнское послание – «раз ты не девственница, значит, ты страшная грешница и не заслуживаешь зашиты и любви» – привело к пренебрежительному отношению к себе и к тому, что Ксения не стала защищаться от насилия со стороны брата. Ощущение, что матери никогда не было важно, что с ней происходило, а главным были лишь формальные моменты и «чтобы все было тихо», сформировали у девушки жертвенное поведение и неспособность постоять за себя.

Работа в групповом формате позволила Ксении «высказать» матери все, что она много лет хранила в своей душе. Трогательное прощание с братом, возможность говорить с матерью с позиции взрослой женщины помогли ей пережить ту боль, которую она несла в душе много лет, и наконец осознать, что она была всего лишь 14-летней изнасилованной девочкой; юной девушкой, которая стала жертвой маньяка; дочерью, которая боялась попросить у родителей зашиты, когда ее насиловал и душил родной брат. Ксении предстоит еще долгий путь, особенно в области сексуальных отношений с незнакомыми мужчинами, но она уже может открыто говорить одну прекрасную фразу: «Я – взрослая, и я – не жертва».

Анализ влияния семейных факторов на насилие над детьми включает в себя рассмотрение понятия «соблазняющий ребенок». Если ребенок начинает понимать, что сексуальное поведение – способ добиваться внимания взрослых, то он может использовать его в целях получения определенных выгод. Однако, как уже подчеркивалось, в любом случае за этим стоит нарушение всей структуры семьи, а ответственность лежит на взрослом агрессоре.

Ребенок всегда расценивается как жертва, вне зависимости от обстоятельств, даже если он демонстрирует соблазняющее поведение. В этом контексте он является жертвой семейной дисфункции, а не только сексуального акта или перверсии. Если инцестное поведение в семье обусловлено личной историей родителей, то они тоже могут рассматриваться как жертвы собственного травматичного опыта, а инцест – как результат действия семейных сценариев. Таким образом, он может являться феноменом, передающимся из поколения в поколение.

«Эхо прошлого»

Мать Вероники вышла замуж во второй раз, когда девочке было 11 лет. Отчим быстро начал выпивать, как и родной отец Вероники. Когда ей исполнилось 13 лет, мать на неделю уехала в командировку, и пьяный отчим изнасиловал девочку. Она рассказала об этом матери, но та не поверила дочери, предположив, что та явно «добежала» до своих малолетних кавалеров, а теперь хочет разрушить ее брак.

Вероника оказалась преданной и отчимом, и матерью. Периодическое насилие продолжалось еще три года, пока Вероника не «сбежала» на учебу в город, где жила бабушка, мать отца. Девушка рано вышла замуж, родила дочь, но семейная жизнь не сложилась. Вероника с головой погрузилась в учебу и получила второе высшее психологическое образование, чтобы лучше понять саму себя и переработать травматический опыт. Через некоторое время Вероника встретила подходящего мужчину и вышла замуж во второй раз, когда ее дочери было девять. Сейчас дочери 13 лет, и Веронике кажется, что муж проявляет нездоровый интерес к падчерице: дарит ей дорогие подарки, играя, усаживает ее на колени. Девочка уже полностью сформировалась, выглядит как взрослая и ведет себя по отношению к отчиму провокативно-соблазняюще. Вероника боится, с одной стороны, повторения ее истории, а с другой – того, что она переносит прошлый опыт на нейтральную ситуацию.

При платоническом (символическом) инцесте между его участниками нет сексуальных отношений. Однако его последствия для детей могут быть не менее травматичными. При инцесте этого типа ребенок выступает как суррогат мужа или жены. В ходе образования новой псевдосупружеской пары («мать – дочь», «мать – сын», «отец – сын») взрослый покидает свое место в генеалогической паре, исключая тем самым партнера, и формирует новую пару с ребенком.

При таком псевдосупружестве родитель начинает делиться с ребенком информацией глубоко личного или даже сексуального характера, делает сына (дочь) ответственным за собственные проблемы. При этом у ребенка возникают двойственные чувства и переживания. С одной стороны, он чувствует гордость за оказываемое доверие, ощущение близости с родителем. С другой стороны, переживает отчаяние, страх, неуверенность и злость из-за невозможности нести ответственность, не соответствующую его возрасту и статусу. Часто у таких детей возникают затруднения с обретением идентичности, так как исключение третьего не позволяет формироваться границам в паре, а поддерживает симбиотические отношения.

Признаками платонического (символического) инцеста могут служить:

♦ совместный просмотр порнографических видеофильмов, чтение эротической литературы, рассказывание сальных анекдотов;

♦ использование нецензурной лексики в присутствии ребенка;

♦ пребывание ребенка в одной постели с родителями;

♦ наблюдение родителей в нижнем белье или без одежды;

♦ демонстрация половых органов при ношении облегающей или прозрачной одежды;

♦ откровенные разговоры родителей с детьми о сексуальной жизни, как собственной, так и детской;

♦ запугивание детей беременностью;

♦ строгий контроль над всеми областями жизни ребенка;

♦ проверка одежды, нижнего белья на предмет следов сексуальной близости;

♦ обыск карманов, личных сумок, кошельков;

♦ слишком суровое наказание за незначительные провинности;

♦ запрет на наличие у ребенка секретов и тайн;

♦ контроль дружеских отношений ребенка;

♦ подслушивание разговоров ребенка с друзьями, тайное прочтение его дневников, проверка его электронной почты;

♦ контроль за гигиеной выросшего ребенка;

♦ оскорбительные замечания сексуального характера.

В случае символического инцеста поведение ребенка характеризуется следующими признаками:

♦ амбивалентные чувства любви и ненависти в адрес родителя: ребенок, с одной стороны, ощущает себя в особом, привилегированном положении, а с другой – постоянно испытывает неуверенность в связи с невозможностью соответствовать ожиданиям;

♦ ярость, злость, отчаяние в ответ на адресованные ему неадекватные послания;

♦ чувство вины, неспособность определить собственные потребности и ожидания, что вызывает трудности в самоидентификации;

♦ хроническое чувство неадекватности, недостаточной значимости, несамостоятельности;

♦ стремление устанавливать поверхностные и кратковременные отношения с большим числом лиц.

Становясь взрослыми, такие люди впоследствии испытывают трудности в создании глубоких, основанных на взаимности отношений, легко вступают в поверхностные контакты и, не получая удовлетворения, быстро их прерывают, что способствует развитию зависимостей, сексуальных дисфункций, компульсивности. Это связано с хроническим страхом человека быть покинутым теми, кто ему сопереживает и заботится о нем. Характерен постоянный поиск «совершенного» партнера, желание установления уникальных отношений, основанных на взаимной любви. После очередного разрыва, как правило, возникают чувство вины, сожаления, угрызения совести и недовольство собой.

Последствия травматизации в случаях символического инцеста проявляются во взрослом возрасте в виде сложностей с формированием своего «я», выстраиванием границ и построением зрелых отношений. Часто символический инцест повторяется в следующем поколении.

5.10. «Неправильные родственники»

Для здорового существования семьи важным является процесс эксклюзии[4] – инклюзии, позволяющий различать «своих» и «чужих», правильно устанавливать границы с миром. Например, мы можем услышать, что «наши» так не поступают: это значит, что совершено действие, за которое можно лишиться членства в системе. Или, наоборот, фраза «наш человек» является подтверждением соответствия поступков семейным ценностям и образу мыслей.

Эксклюзия — процесс, описывающий исключение элементов из семейной системы, то есть утрату права быть членом семьи, использовать внутрисемейные ресурсы и т. п. Естественная эксклюзия связана со смертью членов семьи. Однако если семья помнит этих членов, то они особым образом присутствуют в системе – в воспоминаниях, на фото, в семейных историях и др.

Иногда кого-то исключают из семьи несправедливо, потому что человек был не похож на других, имел «не ту» сексуальную ориентацию, вступил в «неправильный» брак, украл, обманул, предал и т. п. Эти люди – так называемый «позор семьи», и о них запрещено помнить. Однако подобное исключение имеет определенные последствия для системы, напоминающие феномен фантомных болей при утрате органа. Впоследствии система зачастую стремится к восстановлению равновесия путем замещения отвергнутого члена кем-то из потомков. Этот участник системы, как правило, ведет себя так же, как исключенный родственник, повторяя его судьбу путем неосознанной идентификации с ним.

Исключенные дети

Анастасия – молодая мать. Ее дочь родилась вне брака. Отец ребенка, мужчина из арабской страны, узнав о беременности Анастасии, бросил ее и уехал на родину. Она пыталась связаться с ним, но безрезультатно. Ее запрос: «Помогите наладить отношения моего ребенка с его отцом».

Анализ семейной истории показал, что это уже четвертый случай появления внебрачного ребенка в семье. Начало было положено сестрой прабабушки Анастасии. Во время войны ее угнали на работу в Германию. Она вернулась оттуда с ребенком и рассказала, что любила молодого человека. Он не воевал, но по национальности был немцем. Он тоже ее любил и хотел, чтобы она осталась в его стране. Но судьба распорядилась по-другому. Он погиб, когда наступали советские освободители. Его просто застрелили, а девушка перед самыми родами осталась одна. В Германии у нее никого не было. Можно только представить, в каких условиях появился на свет ребенок… Она вернулась домой – угнанная на сельхозработы, чудом выжившая, потерявшая любимого… И семья от нее отвернулась. Они не приняли ни ее внебрачного ребенка, ни то, что «наша, советская девушка, комсомолка, отдала девичью честь фашисту». Молодую женщину подвергли травле, и она с маленьким ребенком, без денег, без вещей, без работы ушла из родной деревни. Некоторые родственники хотели даже донести на нее – «чтобы посидела и подумала»…

Позор семьи остался только в памяти того поколения – а дальше, как водится, превратился в семейную тайну. И Анастасия никогда не узнала бы об этом, если бы впоследствии в семье не родились еще двое внебрачных детей – один от поляка, а второй – от американца. Все отцы были выходцами из других стран, все отказались от детей, пропав незадолго до их рождения… Таким образом, несправедливо исключенный внебрачный ребенок регулярно появляется в семейной системе, а Анастасия повторяет судьбу сестры прабабушки с той лишь разницей, что ее дочь в семье не принимает только дедушка, который называет Анастасию блудницей и не желает видеть внучку. Запрос был переформулирован в задачу налаживания отношений Анастасии с собственным отцом, проживающим с ней в одной квартире. Часть дальнейшей работы была посвящена анализу передачи травмы от поколения к поколению и символическому принятию в семью отвергнутых членов, прежде всего ребенка, рожденного во время войны сестрой прабабушки Анастасии. Девушке удалось поговорить с отцом и донести до него, что он «присоединяется» к поведению отца ребенка и также отвергает свою внучку. Ей удалось растопить лед в душе дедушки, и тот смог переступить через жесткую систему брачно-семейных ценностей и принять внучку.

Инклюзия — процесс включения новых членов в семейную систему. Инклюзия может быть обусловлена как возникновением новой системы и включением взрослых людей в расширенную семью (невестка, зять, шурин), так и рождением либо усыновлением детей. В норме этот процесс проходит автоматически, однако иногда семья выстраивает жесткие границы и оставляет новых членов семьи «за бортом», не позволяя им занять место среди «своих».

Вычеркнутые

Стефания постоянно жила с ощущением, что их семья очень счастливая. Бабушка Валентина и дедушка Александр прожили вместе всю жизнь – оба были рождены в начале XX века, прошли вместе войну: они были военными врачами. Ее мама 1934 года рождения и папа 1939-го – пожилые, но бодрые пенсионеры – до сих пор путешествуют летом по России, смотрят новости и бурно обсуждают политические события. Сама Стефания родилась в 1971 – м – и родители считают ее подарком судьбы. Отец и мать встретились, когда ей было 30, а ему – 25 лет. Они поженились, но очень долго мать не могла выносить ребенка – несколько выкидышей, один за другим, приводили пару в отчаяние. Когда на свет появилась Стефания, их счастью не было предела. Больше всех девочку любил и баловал дедушка – бабушка вследствие контузии на фронте оглохла и стала, по рассказам мамы, совсем другой из-за того, что не слышала. В программе по семейной терапии Стефания исследовала свою генограмму, изучала разные «закоулки» семейной истории, вспоминала семейные мифы. Когда мы анализировали теории выбора брачного партнера, юношеские влюбленности, романтический идеал, она неожиданно вспомнила один странный эпизод из своей юности.

Каждое лето Стефания ездила к бабушке и дедушке в Смоленскую область. У бабушки было много родных и двоюродных сестер и братьев, и она проводила много времени со своими многочисленными родственниками, которые съезжались в летний период со всех уголков Советского Союза. В «последнее лето детства», когда ей было 16 лет, Стефания влюбилась в мальчика. Его звали Николай, и у него была очень красивая двойная фамилия. Он отвечал ей взаимностью, и они даже целовались. Стефания не могла поделиться с бабушкой романтическими переживаниями – они не были близки, слух у нее становился все хуже. И девочка решила обо всем рассказать тете. Однако, услышав фамилию избранника, тетя поменялась в лине и рассказала какую-то историю, согласно которой Стефании с Колей никак не следовало связываться.

Стефания не могла ясно вспомнить, что именно говорила тетя, но в ее памяти запечатлелось, как она это говорила. Это была паника. У Стефании возникли предположения о каких-то сложных перипетиях в отношениях предков: род Николая был дворянский, ее бабушка происходила из интеллигентной купеческой семьи. В местном историческом музее стенды с фотографиями и перечислением заслуг и одного и другого рода висели рядом. Ей пришло в голову, что во время революции кто-то кого-то сильно обидел или обманул.

Тете было уже за семьдесят, и Стефания хотела узнать у нее, пока это еще возможно, что же могло произойти, если бы она продолжила встречаться с Николаем. Юность, разные города – все это рано или поздно приводит к изменениям в отношениях и чувствах. Тетин рассказ в то время скорее подогрел ее интерес, и молодые люди продолжили встречаться тайком. Но родственники Николая тоже рассказали ему нечто, после чего он пришел на последнее свидание с цветами и сказал, что они должны расстаться. Это было и романтично, и больно, и непонятно… И Стефания подумала, что сейчас у нее есть возможность узнать правду.

Она поехала к тете с твердым намерением все выяснить. И история ее не разочаровала. Тетя рассказала, что была против ее встреч с Николаем, потому что они – близкие родственники. Ее мама на самом деле – дочь ее бабушки Валентины и Колиного дедушки, которого тоже звали Николаем. В юности бабушка училась в Ленинграде, там же учился и Николай-старший. Они жили вместе – тогда многие люди не регистрировали брак. Родилась дочь, мама Стефании. Но родители Николая были по какой-то причине против отношений сына с Валентиной. Тетя не знает, что именно они сказали Валентине, но она единственный раз пришла в их дом с маленькой дочерью на руках, после чего прекратила все отношения и с Николаем, и с его семейством. Она оставила ребенка у своих родителей и опять уехала в Ленинград. Там она встретила своего будущего мужа Александра, тоже врача, с которым и прожила всю жизнь. Детей у них не было – в тяжелые времена бабушке и дедушке, похоже, было не до этого. Дедушка женился на бабушке и дал матери Стефании свою фамилию.

Стефания нашла один ответ, но озадачилась множеством других вопросов. Почему родители ее настоящего дедушки не приняли ее бабушку? Как случилось, что их родная внучка жила на соседней улице, а они даже ни разу не попытались с ней заговорить? Почему бабушка не сказала маме, кто ее настоящий отец? Почему сама Стефания ни разу не общалась со своим родным дедушкой, которого она неоднократно видела и хорошо помнила? Знал ли всю правду Николай-младший, отец которого был единокровным братом ее мамы, а сам Николай – ее двоюродным братом?

Стефания вряд ли получит ответы на эти вопросы. Она даже не может сказать маме о том, что узнала такую важную для нее семейную тайну, – маме за восемьдесят, и неизвестно, как она отреагирует на то, что человек, которого она всю жизнь называла «папа», был не ее отцом. Но она нашла ответ на другой вопрос: почему ее мама так поздно вышла замуж и так поздно родила дочь. Помимо физиологии, как теперь понимает Стефания, были и психологические причины. Непроговариваемая история о несчастной любви бабушки, ее отвергнутом ребенке, матери Стефании, и семейной тайне проявилась в судьбе мамы через поздний брак и проблемы с вынашиванием детей. Ведь когда ты оказываешься выброшенным из системы, забытым ребенком, это чувствуется в эмоциональном фоне той семьи, которая тебя любит и растит. Стефания проанализировала тот факт, что, несмотря на перестройку и сексуальную революцию, она вышла замуж девственницей в 24 года, – ей даже не приходила в голову мысль о добрачных интимных отношениях: она берегла себя для мужа. Видимо, через эмоциональный канал она получила послание: добрачный секс заканчивается плохо, рожденных вне брака детей отвергают и вычеркивают – поэтому Стефания сделала все «правильно», счастлива со своим мужем и растит двоих детей.

Исключение из семьи за какие-то проступки или просто потому, что кто-то сделал что-то неправильно, может привести к тому, что в последующем потомки, ничего не знающие о своем близком родстве, встретятся и полюбят друг друга. Это еще одна из причин, по которым люди не должны хранить такие важные тайны.

Глава 6. Что с нами происходит, или Последствия хранения семейных тайн

Нет ничего хуже, чем жить с человеком, который принес себя в жертву.

Народная мудрость

6.1. Возникновение жертвенности в семье

Когда семья или кто-то из ее членов держит что-то в секрете, в ней через некоторое время происходит разделение на «знающих» и «незнающих», на правых и виноватых, обвинителей и жертв, на нормальных и ненормальных. Каковы механизмы этого явления? Как случается, что семья расщепляется на отдельные лагеря?

В основе этих процессов лежит ряд защитных механизмов, описанных ранее. Мы уже понимаем, как это происходит и почему не осознаются последствия решения хранить тайну. В нашей стране каждой семье есть что скрывать. Физический дефект, инвалидность, бесплодие, смерть от криминального аборта, гомосексуальная ориентация, убийство, самоубийство, алкоголизм, наркомания, проблемы с законом, приемные и незаконнорожденные дети и многое другое – все то, что может запятнать светлый образ семьи. Но что происходит с теми, кто стал прямым или косвенным виновником неблаговидного поступка, минутной слабости, глупой случайности, сложившихся обстоятельств? Как они живут – и выживают – в поле непринятия, молчаливого укора, обвинений и скандалов, отвержения и презрения?

Очень часто вследствие совершения «неправильного» поступка эти члены семьи обретают особое свойство или качество, называемое виктимностью (от лат. victima – «жертва»). Виктимная личность – это личность прежде всего ограниченная в своих возможностях, лишенная тех или иных условий, необходимых для выживания и развития. Ограничения и лишения касаются двух основных сфер:

♦ межличностных отношений, что проявляется в отсутствии эмоциональной поддержки, человеческих отношений, принятия, тепла от близких;

♦ собственного «я», что заключается в нарушении личных границ, их размывании, потере способности защищать собственное пространство, утрате ответственности за свою жизнь, склонности некритично подчиняться воле других людей.

Виктимная личность не умеет отказывать, защищать свои интересы, самоутверждаться. Виктимная личность – личность зависимая. Ее собственные желания, цели, мнения, интересы подменяются желаниями, целями, мнениями, интересами значимых других. Возникает стремление соответствовать ожиданиям окружающих – ведь «виноват», «натворил дел», а значит, нужно сжать зубы и подчиниться требованиям. Такой человек характеризуется недостатком активности, независимости, самобытности, у него наблюдается низкая приспосабливаемость.

Проблема состоит в том, что в семье младшее поколение явно или неявно выбирает в качестве образца для подражания кого-то из старшего поколения. Защитные механизмы обусловливают переход таких способов поведения к детям и внукам.

Секс и убийство

Вера, 29 лет, жалуется на то, что не может выйти замуж. Все мужчины, с которыми она встречалась, были очень похожи друг на друга: энергичные, успешные. И все вели себя с Верой схожим образом: высокомерно, презрительно, свысока, а некоторые даже применяли физическую силу, если Вера с чем-то не соглашалась. Мне это показалось любопытным: как можно строить отношения с партнером, если сразу видно, что он такой, как описывает Вера? Оказалось, что сразу после знакомства все идет хорошо. Мужчины галантны, ухаживают за Верой, ведут себя достойно. Все меняется, когда происходит первый сексуальный контакт. Я попыталась выяснить, что же происходит с Верой после этого. По ее словам, она начинает чувствовать себя грязной, использованной, той, кого уже нельзя воспринимать как достойную девушку. Кроме того, она употребила странную фразу: «После секса я умираю для мужчины».

Это показалось мне любопытным. Я стала изучать историю семьи Веры. Мама и папа живут хорошо, не конфликтуют. А вот бабушка с дедушкой всю жизнь находятся в очень сложных и деструктивных отношениях. Бабушке сейчас 74 года, дедушке – 76 лет, и дедушка до сих пор поднимает руку на бабушку. Вера до школы жила в деревне именно с ними, потому что у родителей была съемная квартира. Будучи маленькой, Вера не раз становилась свидетелем безобразных сцен, в ходе которых дед избивал бабушку, толкал, таскал за волосы. Он был патологически ревнив и все время припоминал бабушке Петьку, «которого она так любила, что до свадьбы не дотерпела».

От матери Вера знала, что бабушка встречалась с молодым человеком. Они любили друг друга и собирались пожениться. Он служил на флоте, а тогда служба длилась четыре года. Вернувшись, мужчина сказал любимой, что был на атомной подводной лодке, которая потерпела аварию. Он получил высокую дозу облучения. Но девушка все равно решила быть с ним. Они подали заявление в ЗАГС, и, вероятно, у них был сексуальный контакт. Однако через месяц после демобилизации молодой человек попал в больницу, а спустя несколько недель умер. Бабушка была безутешна. Через год к ней посватался дедушка, который жил по соседству. Он был в курсе ее отношений и того, что она собиралась замуж за Петра. Тем не менее после первой брачной ночи избил ее так, что родители увезли молодую жену домой и неделю выхаживали. Она не хотела возвращаться к мужу, но семья настояла – и так голодное послевоенное время, а тут еще свадьбу справили, и такой позор… Вот так и прожила бабушка всю жизнь в страхе и насилии.

Мать Веры, третий ребенок и единственная девочка в семье, вспоминала, что ее отец бил братьев, но ее не трогал. В 14 лет она сбежала из деревни в техникум, в 18 лет вышла замуж и счастливо прожила жизнь с покладистым, трудолюбивым мужем. Но Вера, которая близка со своей бабушкой, неосознанно идентифицирует себя и с ее судьбой, и с ее жертвенной позицией. Интересно, как Вера бессознательно «убивает» себя после первого сексуального контакта с мужчиной, ожидая и того, что он ее бросит (как «бросил» бабушку ее жених), и того, что ее жизнь закончилась (ведь жизнь бабушки – не жизнь, а сплошные мучения). После полугода терапии Вера стала замечать, как она провоцирует мужчин на агрессию, как транслирует им, что она плохая и недостойная, и сколько агрессии направляет на саму себя… Она поучаствовала в расстановочной сессии, где смогла разотождествиться с бабушкой и ее судьбой. Через полтора года Вера вышла замуж, однако продолжает личную терапию, потому что замечает, как иногда впадает в позицию жертвы и демонстрирует виктимное поведение.

Еще одно следствие жертвенности – непринятие ответственности за свою жизнь. Как и Вера, многие люди с виктимным поведением не осознают возможностей изменить собственную судьбу. Они часто приписывают ответственность за их жизнь и делегируют контроль над ней ближайшему социальному окружению.

Еще одна проблема в семье, где появилась тайна и обусловленное ею виктимное поведение, это принятие жертвой ответственности за жизнь других людей. Из-за невозможности разделения «моего» и «чужого» эти люди не способны определить границы личной ответственности.

Жертвы малоинициативны: они живут по принципу «лишь бы было тихо». Их активность давно заблокирована, безопасность недостижима, представления о себе и окружающем мире иррациональны. Поэтому виктимная личность воспринимает внешнюю среду как неконтролируемую и неуправляемую, проявляет пассивность, низкую поисковую способность и готовность подчиняться.

И что самое печальное – это поведение транслируется из поколения в поколение. Огромное количество женщин и мужчин, сломленных, сдавшихся, предавших себя, порождают новые и новые поколения жертв. «Мать – отец – ребенок», «бабушка – дедушка – внук/внучка», «брат – сестра – родитель» – в каждом из этих треугольников может быть сформировано виктимное поведение, виктимное самоощущение, виктимный взгляд на мир и самого себя.

6.2. Жертвы, тираны и спасатели

Невиновных не бывает. Есть только разные степени ответственности.

С. Ларссон. «Девушка с татуировкой дракона»

Проблема власти состоит в том, что рано или поздно хочется ею воспользоваться.

Ф. Бегбедер. «Идеаль»

Превращение человека – ребенка или взрослого – в жертву всегда носит социальный характер и может происходить в любом обществе. Но как театр начинается с вешалки, так виктимизация начинается с семьи. Даже те родственники, которые не являются прямыми объектами агрессии, унижения и нападок, но присутствуют в качестве постоянных свидетелей этого, подвержены вторичной виктимизации. За счет эмпатии, то есть способности вчувствоваться в переживания другого человека, а также благодаря идентификации свидетели насилия и третирования погружаются в те же чувства, которые испытывает жертва. Таким образом, оказывая деструктивное воздействие на отдельных членов семьи, виктимизация становится социальной проблемой и разрушает внутреннюю стабильность всего общества.

Чтобы превратить человека в жертву, нужно время. Когда агрессор и жертва живут в одной семье, их деструктивные действия – унижение, оскорбление, несправедливое разделение обязанностей – регулярно повторяются. Раз за разом один член семьи контролирует другого, управляет его жизнью, издевается над ним. Вначале жертва сопротивляется, пытаясь прямо или косвенно проявить агрессию. Но наступает момент, когда она забывает лозунг «Никогда не сдавайся» и смиряется.

К сожалению, семья с тайной похожа на огромный корабль, оказавшийся на суше. Она малоподвижна, процессы изменения правил, структуры ролей, системы власти в ней проходят крайне медленно. Именно поэтому семья поддерживает сохранение жертвенных сценариев.

Однако дело никогда не заканчивается одной жертвой. В этом же поколении, в следующем или через поколения семья воспроизведет дуэт «жертва – тиран». И конечно, найдется добрая фея – крестная или спасатель. Только в семье у них нет волшебных сил, поэтому гораздо заметнее характерная игра актеров, исполняющих роли жертвы и тирана.

Сразу сделаю поправку: нормальная, здоровая агрессия нужна в семье для поддержания дисциплины и воспитания детей, наведения порядка, обозначения границ. Мы же говорим о таких проявлениях агрессии, которые делают другого марионеткой, куклой, отнимают свободу, заставляют делать нечто, разрушающее его «я». И когда об этом нельзя говорить (как в случае с отцом, бьющим сына, – см. историю «Самурай и Эдип»), возникает тайный сговор между тираном и жертвой. Тайна всегда предполагает союз двух или больше человек, один из которых вынужден молчать. Иногда можно выявить так называемый бытовой стокгольмский синдром – когда возникает симпатия между жертвой и насильником или когда страдающая сторона объясняет поведение агрессора как единственно возможное.

Иногда тиран подхватывает вирус из внешней среды, отождествляя себя с кем-то, кто был сильнее, давил на него, подвергал преследованиям. При этом он начинает использовать аналогичное поведение в собственной семейной системе. То, что вначале является частью игры, разрядкой, проверкой новых типов поведения, при определенных условиях закрепляется и становится стереотипом взаимодействия. В семейной терапии я давно нашла ответ, каким образом это происходит. В любой живой системе есть возможность оповещения о том, что происходит внутри и во внешнем мире. Для этого используется обратная связь, которая представляет собой отклик или реакцию на какое-либо действие или событие. Она может быть позитивной и негативной. Негативная обратная связь используется для поддержки равновесия. Как правило, она приводит к восстановлению баланса в системе. Например, муж, обычно очень сдержанный, повысил голос и накричал на жену, после чего она вышла из комнаты, закрыв дверь, а через некоторое время серьезно с ним поговорила и попросила больше так не делать. Это пример негативной обратной связи. Позитивная обратная связь, напротив, поддерживает происходящее изменение в системе, уводя ее все дальше от имеющегося равновесия. Если тот же муж впервые устраивает жене скандал, а она каким-то образом поддерживает его поведение, давая ему понять, что это правильно и хорошо, он начнет использовать этот способ выражения недовольства все чаще и чаще. Так, он кричит на нее из-за неубранной квартиры, а она вместо объяснения, что ребенок капризничал и не слезал с рук, извиняется и начинает быстро наводить порядок. Тогда муж получает послание: это работает – если повышать голос на жену, можно многого добиться. В итоге шаблон поведения заккрепляется.

Позитивная обратная связь часто ведет к трансформации в новую, более устойчивую систему, где действуют отрицательные обратные связи. Таким образом, когда в семье впервые случается то, что мы относим к психологическим играм садомазохистического толка, в адрес агрессора не поступает негативная обратная связь или он получает позитивное подкрепление, что фиксирует такой способ поведения и влечет его стереотипизацию. Ситуация начинает идти по кругу: период относительного мира в семье, рост напряжения, вспышка ярости и выброс агрессии, успокоение тирана, стабилизация и некоторый период мирного сосуществования в семье. Известная пословица «Посеешь поступок – пожнешь привычку, посеешь привычку – пожнешь характер, посеешь характер – пожнешь судьбу» здесь обретает очень ясный смысл. Если ты делаешь что-то сам или позволяешь делать это другому, поступки будут иметь значение для твоей жизни в целом. Поступок – это судьба, и от разового подыгрывания насильнику лежит прямой путь к образу жизни жертвы.

Мальчики, отцы которых били матерей, нередко также бьют своих жен или, наоборот, становятся спасателями, защищая мать и других членов семьи от агрессора. Девочки чаще отождествляются с матерями-жертвами и безропотно несут свой крест… Самое печальное – что все это происходит при попустительстве остальных членов семьи.

Ведь то, что происходит в системе, происходит в присутствии других. Они видят, что муж бьет жену. Они видят, что жена бьет детей. Они видят, но ничего не предпринимают. И их вина так же огромна, как и вина насильника, тирана, агрессора, потому что они это допустили.

Не хочу как мама

Антонина, 29 лет, находится в длительных созависисых отношениях с мужчиной-игроманом. Он уже должен ей более $40 000, но это как будто ее не заботит. Она живет в съемной квартире – все деньги, накопленные на собственное жилье, она «одолжила» Максиму. Терапевтическая группа, которую она посещает, приходит в возмущение, слушая ее истории, но Антонина не слышит других участников. Однажды, когда ей в очередной раз давали обратную связь о потере себя, созависимом поведении и разрушительном партнере, она обронила фразу: «Он ведь меня не бьет». Я решила подробнее расспросить ее об этом, но Антонина сразу ушла в себя и остановила беседу. Она сказала: «Я не хочу плакать, поэтому не трогайте меня, пожалуйста».

Через некоторое время в контексте отношений с агрессорами в группе была затронута тема физического насилия. Антонина в тот же момент достала мобильный телефон и погрузилась в него. Я, конечно, не могла проигнорировать такое поведение и при первой возможности обратила ее внимание на то, как именно она уходит от обсуждения темы физической агрессии. Я довольно мягко сказала, что, похоже, это сложная и болезненная для нее тема, и спросила, может ли она включиться в процесс. Вначале Антонина вспыхнула – ее щеки залил румянец, а потом она твердо сказала:

– Меня никто никогда не бил.

– Но, похоже, эта тема для тебя «заряжена» – ты или совсем отказываешься в ней участвовать, либо переключаешься на что-то более безопасное…

Она некоторое время смотрела в пол, не реагируя на мои слова, а потом сказала:

– Да, мне очень сложно говорить об этом.

– Но как это касается тебя лично? – не отставала я.

– Меня – никак, – снова парировала Антонина.

– Тогда кого из близких тебе людей это касается? – спросила я как можно более мягко.

И в этот момент Антонина заплакала. Обычно она рассказывала в группе о каких-то своих занятиях, увлечениях, бизнесе, но не лично о себе. Я могла лишь фантазировать, что она чувствует в тот или иной момент, так как ее обычным ответом была фраза «Все нормально». Поэтому ее слезы в присутствии всей группы были чем-то новым и необычным. Впервые Антонина смогла говорить о своем детстве – детстве, которого, по сути, не было. Когда ее маме было 17 лет, она встретила отца – красавца-гуляку из соседней деревни. Она забеременела, он женился на ней, но к браку был совсем не готов. Сам он происходил из семьи, где выпивки и драки были обычным делом. Молодая жена еще не родила, а уже ходила с синяками на скулах и под глазами.

Родился старший брат Антонины. Мама забеременела снова. Отец все чаше пил и бил жену. Появилась на свет Антонина, а мужчина после выписки жены из больницы в белой горячке бегал за ней вокруг дома с топором. Сосед помог женщине с новорожденной дочерью и сыном перебраться к родителям. Спустя месяц синяки сошли, и муж приехал к тестю и теше мириться – пить мировую. И родители со словами «Что делать, как без мужика жить» без малейшего сомнения отправили дочь с мужем.

Все воспоминания маленькой Антонины – как из фильма ужасов. Вот пьяный отец возвращается домой и мама просит ее: «Ты посиди с ним, дочушка, успокой его». Вот отец гоняет мать и брата вокруг дома. Вот он избивает мать ногами. Вот они осенней ночью бредут босиком к бабушке и дедушке – соседям надоели скандалы и ночные просьбы о помощи. Вот она всю ночь стоит в родительской спальне и держит сидящего на кровати, пьяного, раскачивающегося отца за руку, иначе он начнет бить мать…

Вся группа была в шоке, и главный вопрос, на который люди не могли найти ответа, – как? Как такое может быть? Как родители могут выдать замуж свою дочь за такого монстра? Как они могли не замечать, что вся семья живет в страхе? Как они не видели синяков на лине и теле дочери? Как они не переживали за внука и внучку?

Ныне взрослый брат Антонины спился вместе со своей женой и полностью повторил судьбу родителей. Выпивает и ее мать – правда, она научилась давать сдачи мужу, и поэтому их драки теперь носят гораздо более колоритный характер. И только Антонина сломала семейный сценарий – она живет с мужчиной, зависимым не от алкоголя, а от игры. И муж ее не бьет, что дает ей ощущение свободы, избавления от семейных теней. Одна незадача – он «одалживает» и не возвращает деньги. Но и это Антонина рационализировала: «Пусть Господь возьмет деньгами – лишь бы не бил».

Антонина посещала занятия три года, и за это время многое изменилось. Важным моментом было то, что удалось найти основу семейного мифа: «Хоть и бьет, зато мужик в доме, отец у детей». Ее прапрабабушка потеряла мужа и с огромным трудом подняла детей. Бабушкина мама рассказывала о своем тяжелом детстве. Превратившись в миф, эта история в сознании бабушки стала тем, что нам поведала Антонина: «Без мужика в деревне не выжить. Баба сама не справится». И это совершенно не соответствовало объективной реальности – прапрабабушка выжила, а у бабушки и дедушки и вовсе было крепкое хозяйство и хороший заработок. Но они не остановили насилие над своей дочерью, поскольку были движимы мифом, что побои – не самое страшное. Они не замечали, что зять пропивает все деньги, что именно они одевают и кормят внуков. Когда они осознали всю чудовищность положения дочери, это поведение для нее уже стало нормой. И цикл «мирное сосуществование – запой – агрессия – насилие – уход жены из дома – возвращение» стал привычным, как восход и закат. Будучи ребенком, Антонина слышала, как дедушка и бабушка уговаривают мать остаться, на что та отвечала: «Я уже двенадцать лет терпела – авось и теперь не помру».

Она-то «не померла», но полностью передала навыки виктимного поведения дочери. И Антонине пришлось много лет учиться отличать здоровое, суверенное поведение от привычной ей позиции жертвы.

Жертва может вырастить только жертву – поэтому, изучая содержимое прабабушкиного сундучка, слушая истории с присказкой «Уж как он ее любил, как ревновал – даже зубы передние выбил», замечая колонии жертв и насильников, бодрыми рядами марширующих за забором с надписями: «Нормальная семья» и «Зато у детей есть отец», важно задуматься, а нужна ли такая «счастливая» судьба детям и внукам.

Виктимность следует называть своим именем. Потому что ее легче предупредить, чем лечить. Потому что пора начать просто жить, отказавшись быть тираном, спасателем или жертвой. И сделать это можно путем исследования семейных тайн.

6.3. Возмещение ущерба

Репаро (англ. Reparo) – заклинание, с помощью которого возможно восстановление сломанных предметов, таких как вазы, очки, стекла и т. д. Заклинание изучается на 1 курсе в Хогвартсе на уроках по Заклинаниям. Относится к Восстанавливающим чарам.

«Гарри Поттер»

В книгах о Гарри Поттере есть прекрасное восстанавливающее заклинание – репаро. Стоит его произнести – и сломанная вещь оказывается в прежнем состоянии. Однако оно тоже не всесильно, им нельзя, например, чинить одежду. Если вещь вышла из строя очень давно, нужно усилить заклинание, уточнив название того, что мы хотим отремонтировать.

К сожалению, в реальной жизни у нас нет могущественного заклинания, которое могло бы «починить» разбитые надежды и поломанные души, исцелить душевные травмы. Мы часто уповаем на время: дескать, оно излечивает все раны. Но это не так – если они смертельны, то и время не поможет.

X. Арендт в своем труде «Vita activa, или О деятельной жизни» рассуждает о природе человека. Глава 33 носит удивительное название «Неотменимость содеянного и власть прощать». Анализируя человеческие поступки, Арендт говорит, что «спасительное средство против неотменимости – против того, что содеянное невозможно вернуть назад, хотя человек не знал и не мог знать, что делал, – заключено в человеческой способности прощать. А спасительное средство против необозримости… заложено в способности давать и сдерживать обещания». Живя в обществе таких же людей, отвечая за свое прошлое и планируя будущее, мы связываем себя обещаниями, данными другим людям, – и в этом состоит суть человеческих отношений.

Кажется, мы живем в то время, когда написаны миллионы книг об отношениях. Все знают, что не стоит бить детей и оставлять их без присмотра. Всем известно, что супружеские клятвы предполагают добровольный отказ от измен. Все читали о недопустимости инцеста. Но каждый день мы видим в Интернете и на страницах прессы все новые и новые сообщения о том, что с кем-то где-то случилось что-то плохое…

…Пьяная бабушка выронила своего внука-младенца, и он скончался от травм…

…Муж забрал все деньги, отложенные на квартиру, и проиграл их в казино…

…Отец продал свою несовершеннолетнюю дочь в бордель…

…Отчим насиловал пасынка…

Это случалось раньше и будет происходить в будущем. Именно поэтому во всех культурах, во всех религиях так или иначе присутствует идея баланса, уравновешивания в отношении причинения ущерба и его возмещения. Узаконенная в некоторых странах смертная казнь тоже базируется на этой идее: если причинен слишком большой ущерб, если компенсация не представляется возможной, ценой возмещения становится человеческая жизнь.

Почему люди обижают, унижают, убивают, насилуют, обманывают друг друга? «Ибо не ведают, что творят», – говорится в Библии. И это главное, на чем основывается прощение. Противоположность прощения – месть – строится на цепной реакции и привязана к первоначальному деструктивному, неправильному, ошибочному поступку. В ситуации, когда члены семьи вовлечены в мщение, они теряют свободу выбора. Акт прощения – новое начало, освобождающее от последствий прошлого и жертву, и насильника.

X. Арендт говорит о том, что если «месть и прощение состоят между собой в отношении противоположности, то единственную подлинную альтернативу прощению представляет наказание… Мы не в состоянии прощать, когда нам не оставлен выбор повести себя иначе и при случае наказать; и наоборот, преступления, оказывающиеся ненаказуемыми, обычно бывают также и такими, которые мы не в состоянии простить».

Это очень важный момент отношений между жертвами и насильниками в семье. Если жертва уязвима и зависима, если у нее не было и нет возможности восстановить справедливость, требуя наказания для преступника, она не сможет простить его по-настоящему и завершить ситуацию. И это еще одна из иллюзий нашего времени. На многочисленных тренингах людям предлагают простить тех, кто их насиловал, избивал, унижал, обворовывал… И если участник продолжает упорствовать и злиться, его в этом обвиняют (судьба жертвы – быть виноватой, и это воспроизводится в разных системах) и рекомендуют «смирить гордыню» и «открыть сердце для прощения».

Несмирившаяся

Ядвига рассказала на занятии группы о том, что не хочет приглашать на свадьбу своего дедушку. Он помогал растить девочку – она приезжала к нему на каникулы каждое лето, потому что мама после развода с отцом много и тяжело работала. Бабушка была очень больна и умерла, когда Ядвиге было 10 лет. С ее восьми и примерно до 15 лет дедушка осуществлял с ней действия развратного характера. Когда она жаловалась матери, та делала вид, что не слышит ее. Дедушка женился во второй раз, когда ей было 16, и сейчас живет с женщиной, которая моложе его на 24 года.

Теперь, перед свадьбой, все родственники настроены категорично: у тебя единственный дедушка, ему 76 лет, он должен присутствовать на церемонии…

В эмоциональных реакциях участники группы разделились на два лагеря. Часть поддержала Ядвигу и сказала, что люди должны нести ответственность за свои поступки, а старость – не оправдание. Другая часть стала говорить о том, что дедушка, наверное, сожалеет, что она должна его простить, что он умрет и она будет переживать из-за своей категоричности…

Однако Ядвига твердо пресекла попытки изменить ее решение. Она сообщила, что будет непоколебима, а если на нее будут давить родственники – она объяснит им, почему так настроена. И добавила, что мама рассказала ей об аналогичном поведении дедушки в ее отношении. Но, добавила Ядвига, мама уверена, что ничего плохого он не делал – ведь не бил и не насиловал! «Я же все забыла и простила – и ты забудь», – настаивала мать.

Если говорить о маме, то ее позиция – типичное поведение жертвы, которая гордится своей жертвенностью и псевдопрощением. Однако у матери была реальная возможность остановить насилие – ведь она знала своего отца, слышала, что говорит дочь… Подросшая Ядвига отказалась уезжать на лето к деду, и ей пришлось выстоять в баталиях с матерью. И на сессии она сказала, что не готова прощать, потому что не слышит о раскаянии: дедушка ни разу не просил у нее прошения.

Что должно произойти, чтобы между жертвой и насильником установился другой баланс? Есть ли шанс на репарацию – возмещение причиненных другой стороне убытков и исцеление нанесенных ран и повреждений?

На мой взгляд, это требует определенной работы и от насильника, и от жертвы.

Первый шаг. Самое важное – признать то, что произошло. Признание и насильником, и жертвой реальных фактов и называние их своими именами позволяют начать непростую работу по восстановлению справедливости. И с той и с другой стороны нередко происходит сильное сопротивление. Жертва может умалять причиненный вред: («Ничего страшного»; «Я уже забыл»; «Зачем ворошить прошлое»), а насильник – всячески отказываться принимать ответственность («Я не подумал»; «Я была не в себе»; «Что такого ужасного я, в сущности, сделал» и т. п.). Однако без признания того, что было, невозможно дальнейшее изменение отношений, поскольку игры с реальностью получают продолжение.

Второй шаг. Насильник должен признать то, что он нанес вред, причинил ущерб жертве. Именно тому, кто бил, унижал, отвергал, подвергал насилию, надлежит сказать, что он понимает, что именно он делал и как это повлияло на жизнь другого человека.

Третий шаг. Насильник должен искренне попросить о прощении. Это один из сложных моментов. Иногда агрессор извиняется без глубокого раскаяния, просто желая аннулировать событие волшебным способом: я же сказал «прости» – значит, всё, мы вычеркнули семь лет избиений, изнасилование, кражу отложенных денег… Это решение для нанесшего вред должно быть осознанным и значимым.

Четвертый шаг. Аутентичный и честный ответ жертвы является выходом из виктимного состояния. На данной стадии человек перестает быть жертвой. Далее возможен как переход к седьмому этапу, так и диалог с насильником о прошлых событиях. Иногда жертва говорит: «Ты причинил мне много боли. Мне пришлось страдать. И если ты действительно желаешь возобновления отношений, я хочу, чтобы ты…» Это акт восстановления справедливости путем наказания.

Пятый шаг. Насильник должен возместить ущерб – необходима работа по репарации. Бывшие жертвы просят разное: иногда символом восстановления справедливости становятся деньги, иногда – какие-то конкретные действия. Нельзя допустить, чтобы агрессор просто откупился, ему придется кропотливо восстанавливать то, что было разрушено.

Шестой шаг. Результаты процесса репарации необходимо обсудить. Если насильник хочет изменить отношения, а жертва не готова к этому, нужно повторить шаг 5.

Седьмой шаг. Справедливость с точки зрения жертвы должна быть восстановлена, а ущерб – компенсирован. За этим следуют прощение и примирение.

Конечно, здесь описана довольно упрощенная схема – только в музыке семи нот хватает для всех возможных произведений. А вот чтобы душа обиженного человека резонировала, урон был возмещен и отношения возобновились, нужны тысячи шагов и действий. Но без признания того, что было, принятия и прощения семья обречена на вечное раскачивание на качелях «насильник – жертва», ее ждет лишь месть, несправедливость и появление новых семейных секретов.

Глава 7. Что делать с семейными тайнами?

Узнавая тайны, становишься их заложником.

В. Мозговой

7.1. Универсальные характеристики семейных тайн

Как понять, что мы имеем дело с семейной тайной? Как определить – это личная информация, которую человек имеет право хранить, потому что она не имеет влияния на жизнь остальных родственников, или это тот самый секрет, вокруг которого наслаиваются все новые слои липкой лжи, напряжения, тревоги?

Семейным тайнам присущи универсальные характеристики, повторяющиеся в разных контекстах. Любопытно, что английское выражение a skelet on in the cupboard (дословно: «скелет в шкафу») переводится как «семейная тайна; неприятность, скрываемая от посторонних». В системно-аналитическом подходе, используя идею многоуровневого анализа любого события, можно увидеть, как хранение тайны на одном уровне (например, личная тайна) меняет жизнь семьи на других уровнях. Таким образом, независимо от вероисповедания, цвета кожи, возраста люди попадают в сложные жизненные обстоятельства и становятся носителями семейных тайн, схожих по ряду характеристик. Перечислим их.

Системность. Погружаясь в жизнь семьи, человек сталкивается с тем, что тень семейной тайны может быть, как луч, спроецирована на любые аспекты семейных отношений. Например, исследуя, кто принял решение хранить тайну и кто при этом поддержал человека, мы увидим иерархию и систему ролей в семье. Выясняя, кому было выгодно сохранять тайну, мы поймем, кто и к кому проявлял лояльность. Если мы узнаем, кто, как и кому говорил/не говорил о тайне, нам станет известно и о коалициях и стиле семейного взаимодействия.

Тайна никогда не принадлежит одному человеку – она всегда носит системный характер. Ее сокрытие связано с тем, что хранитель/хранители боятся разрушения сложившихся отношений, правил, утраты благ, социального статуса семьи или ее членов. Тайна тем или иным образом касается всех участников системы, всех аспектов сложившихся отношений, и ее рассекречивание может приводить к изменению образа «мы» семьи.

Парадоксальность. С одной стороны, сохранение тайны носит защитный характер: обычно скрывается информация, которая может дестабилизировать или негативно повлиять на жизнь семейной системы. С другой стороны, само наличие тайны разрушает семью. Тайна – это то, что не положено знать и одновременно очень важно узнать.

Таким образом, тайна и защищает, и разрушает семью. Как пишет А. А. Шутценбергер, «тайна – это всегда проблема… Фрейд напоминал нам, что тот, у кого есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, констатирует, что смертные не могут хранить никаких тайн. „Тот, чьи губы хранят молчание, выбалтывает кончиками пальцев. Он выдает себя всеми порами“. Это приводит нас к пониманию и правильной оценке важности невербальной коммуникации и выражения чувств как языком тела, так и красноречивым молчанием».

Кроме того, как при хранении, так и при раскрытии тайны чаще всего страдают минимально вовлеченные люди. «Наказание невиновных и награждение непричастных» – иногда раскрытие семейной тайны описывается именно этой формулой. Подобно женам Синей Бороды, члены семьи, пытающиеся раскрыть тайну, хотят разоблачить монстра, но иногда получают желаемое по слишком высокой цене и расплачиваются за проявленное любопытство своей жизнью в экзистенциальном смысле слова. Однако нераскрытая тайна ведет к тому, что в доме у Синей Бороды появляются все новые и новые невесты.

Конфликт между формой и содержанием. Обычно красивая форма призвана скрыть неэстетичное содержание. Использованные ранее метафоры жемчужины и песчинки, склепа и гроба – это примеры конфликта формы и содержания, порождающего постоянное напряжение при попытках замаскировать неприглядное содержимое красивым фасадом. Чаще всего форма – это мертвая внешняя оболочка, через которую пытается прорваться наружу опасная, неприятная, стыдная, разрушительная сущность семейной тайны.

Поддержка стабильности. Система нуждается в стабильности, порядке, предсказуемости, а раскрытие тайны зачастую приводит к утрате равновесия, что проявляется через нормативный или ненормативный семейный кризис. Поэтому тайна выполняет функцию поддержки гомеостаза в системе, вследствие чего она оберегается даже тогда, когда утрачен первоначальный смысл ее сохранения. Тайна – это способ выражать лояльность, преданность своей системе, и хранители тайны стоят на страже привычного порядка.

Непредсказуемость. Неизвестно, к чему в итоге приведет сохранение или раскрытие семейной тайны. Само возникновение подобного секрета маркирует точку бифуркации, в которой система либо переструктурируется и перейдет в более упорядоченное состояние («Мы связаны навек этим страшным секретом»), либо подвергнется разрушению и распаду. Тщательное утаивание информации связано именно с этим страхом: никто не знает, как на самом деле будет лучше для семьи и что произойдет, если тайна будет раскрыта.

Нужно ли бездетному из-за болезни мужу знать, что он воспитывал не своего ребенка? Нужно ли рассказывать счастливо живущей в браке женщине, что у мужа была другая семья? Нужно ли ставить внуков в известность, что их дедушка в годы войны сотрудничал с оккупантами? Нам никогда не удастся предсказать, что лучше, а что хуже для системы. Но если мы понимаем, что из года в год, от поколения к поколению в семье происходят деструктивные процессы, накапливаются дисфункциональные паттерны, мы можем рискнуть и выбрать правду.

Интроективный характер. Тайна появляется из-за того, что кто-то в семье или социуме считает: так не должно быть – и точка. Женщины не должны беременеть и рожать вне брака. Люди не должны совершать ошибок. Роли мужчины и женщины закреплены навечно и не должны меняться. Дети должны любить и почитать членов семьи, даже несмотря на то что испытывали многолетнее физическое и сексуальное насилие с их стороны. Сор нельзя выносить из избы… Подобные долженствования ведут к тому, что если что-то пошло не по плану, это необходимо спрятать, скрыть, аннулировать.

Работа с интроектами предполагает их извлечение, осознание и принятие решения: нужны ли они или лучше от них избавиться. Семейные тайны чаще всего маркируют интроект: «Мы не должны никому об этом рассказывать». Родители, прародители, другие хранители тайны словами и без них сообщают: не смей про это даже думать, не то что говорить. Главное послание, которое члены семьи получают вместе с интроектами: «Тайна опасна. Мы должны хранить ее любой ценой. Рассказав о ней, ты утрачиваешь право на членство в семье». Именно слова «Я не должен/не хочу/не могу об этом говорить» часто маркируют наличие семейной тайны.

Цикличность. Процесс жизни семьи подчиняется не линейной, а циклической логике. Иногда упрощенное видение ситуации (она была легкомысленной, поэтому забеременела и родила ребенка, и ее выгнали из дома) мешает заметить важные взаимосвязи и взаимовлияния в семье. Когда проблема исследуется системно, оказывается, что все были вовлечены в проблему и каждый вносил свой вклад. И самое удивительное: когда нам удается восстановить цикл, в который вовлечены различные родственники, мы можем обнаружить повторение этого цикла в других семейных отношениях. Семейная тайна, появившись в одном поколении, имеет тенденцию повторяться.

Аксиома осмысления семейной тайны – это отказ от поиска правых и виноватых. Все и виноваты и не виноваты одновременно. Когда люди обращаются к семейному психологу, они должны помнить, что он – не судья. Его задача – разобраться в хитросплетениях и связях, чувствах и переживаниях, фактах и событиях и описать как процесс жизни семьи, попавшей в определенные обстоятельства. Именно поэтому он одновременно и вовлечен в семейную проблему, и сохраняет нейтральность, что позволяет ему не делить членов семьи на «любимчиков» и «изгоев», а обеспечить всем равные понимание и поддержку. При работе с семейными тайнами это особенно трудно, потому что в ряде случаев соблюдение нейтральности осложняется сильными переживаниями самого терапевта, включающегося в семейную историю в роли «спасателя», «третейского судьи» и др.

В конце работы с семейной тайной человек должен найти ответы на следующие вопросы.

1. Почему возникла идея, что в семье хранится тайна? Какие актуальные события (повторения, несчастные судьбы, болезни, разводы) невозможно объяснить или понять, располагая имеющейся информацией?

2. Какие чувства возникают в самом начале поисков? Готов ли человек идти за правдой или боится, стыдится, злится, испытывает отвращение?

3. Какие истории рассказывали в семье, а о чем или о ком никогда не говорили?

4. Кто в семье больше всего сопротивляется исследованию семейных тайн? Кто готов делиться информацией?

5. Когда, в какое время, в какой стране случилось то событие, которое легло в основу семейной тайны? С кем из членов семьи это произошло?

6. Каким отношениям угрожало раскрытие тайны? Угрожает ли сейчас?

7. Как семья справлялась с напряжением? Как мифологизировала произошедшее?

Ответы на эти вопросы дают шанс постепенно продвинуться по пути познания самого себя, своей семьи, своего рода и построить другие отношения – более честные, доверительные, надежные. Отношения, где не придется ничего скрывать ни от других, ни от себя.

7.2. Особенности работы с семейными тайнами

– Знаете, Аврелиус, и с матерями не всегда все так просто и славно, как вам, вероятно, представляется.

– Да? – Похоже, это явилось для него откровением. Он смотрел на меня очень внимательно. – Ссоры?

– Не совсем.

Он нахмурил лоб.

– Взаимное непонимание? – Я покачала головой.

– Еще хуже? – изумился он.

В поисках ответа на эту загадку он обозрел небеса и лес, но ничего там не нашел и напоследок заглянул мне в лицо.

– Тайны, – сказала я.

– Тайны! – Его глаза округлились еще больше, окончательно уподобившись по форме оправе очков. Он покачал головой, безуспешно пытаясь вникнуть в смысл мною сказанного.

– Сожалею, – сказал он наконец, – но я ничем не могу тебе помочь. Я вообще мало что знаю о семьях.

Почти ничего. Невежество мое безгранично.

Мне очень жаль, что у тебя так вышло с тайнами.

Но я уверен, что ты совершенно права.

Д. Сеттерфилд. «Тринадцатая сказка»

Любая работа с семьей предполагает определенный риск, связанный с попыткой легализации семейных тайн. Обсуждение и анализ семейных секретов позволяет членам семьи осознать, что все иногда совершают ошибки, попадают в ловушку обстоятельств и долга, теряют близких и не могут их оплакать, не являются совершенными мужьями, женами, родителями, любовниками. Благодаря работе с семейными тайнами родственники становятся способными к пониманию и принятию друг друга. Раскрытие секрета иногда содействует избавлению от ряда психосоматических симптомов, так как носитель тайны часто пытается сообщить о ней с помощью языка тела.

Однако проникновение в семейные тайны является достаточно сложной, ювелирной и небезопасной работой. Мы можем столкнуться со следующими ситуациями, маркирующими сопротивление выявлению тайной информации.

Мы ничего не знаем

Семья или член семьи действительно ничего не знает о тайне. Однако ее наличие обнаруживается при исследовании повторяющихся в семье событий, симптомов, анализе «заряженной» темы. Кропотливая работа направлена на сбор крупиц информации, свидетельствующих о произошедших событиях, для как можно более целостного восстановления картины. Иногда на это уходит много времени, и изыскания требуют обращения к архивам, живущим родственникам, семейному альбому, переписке, сохранившимся воспоминаниям знакомых и соседей.

Лучше этого не знать

Юрий, возраст 41 год. Пришел по рекомендации друга. Главная жалоба Юрия была сформулирована просто: «Жизнь как-то не клеится». Юрий работает, живет в собственной однокомнатной квартире. Энергии мало, ничего не хочется, увлечений нет, «дом – работа – дом». Периодически возникает ощущение пустоты и бессмысленности жизни, депрессия. Основная проблема – не получается построить отношения с женщинами. Юрий их попросту боится.

Мы начали говорить о женщинах – за страхом кроется злость, отвращение, возбуждение… Слишком много всего намешано. Через некоторое время, продвинувшись к истокам, мы стали исследовать историю Юрия. Он вырос с тетей, сестрой бабушки. Бабушка умерла, когда ему не было и года. Умели его отец, мать, дед… Но Юрий ничего не знает о жизни своих родных – тетя переехала в Белоруссию с Украины. Юрий приходил ко мне еженедельно, но терапия продвигалась медленно… В какой-то момент я снова возвратилась к семейной истории, и мы приступили к изучению фантазий Юрия о его рождении. Он говорил, что ему кажется, что с его рождением связана какая-то постыдная, невыносимая тайна. При этом ему неизвестны никакие конкретные факты.

Однако Юрий сам начинает чувствовать интерес и, как гончая, берет след. Он едет в деревню, где живет тетя, и расспрашивает ее о своей семье. До этого они никогда не обсуждали семейных вопросов – лишь факты смерти родственников. Оказалось, что на Украине у тети живут братья и сестры, есть многочисленная родня. Но когда Юрий задает вопросы о себе, родителях и своем рождении, тетя лишь плачет и не хочет ничего говорить.

Юрий вернулся домой, но через неделю после очередного визита ко мне снова поехал к тете. И под напором та рассказала леденящую кровь историю.

Отец Юрия женился на его матери и привез ее к родителям после первого года службы в армии. Это было советское время, и он должен был отслужить три года. Отец уже 13 месяцев не был дома, когда узнал, что у него родился сын. Он пошел к командиру части, и тот, выслушав солдата, вошел в его положение и отпустил домой, чтобы тот не наделал глупостей.

Приехав домой, он первым делом начал выяснять отношения с молодой женой. Та ничего не говорила и ни в чем не признавалась, только плакала. Он избил молодую жену и пошел по деревне. Случайно встретив одноклассника, парень поговорил с ним, и тот намекнул на такое, что пришлось бежать обратно. Когда он вошел в избу, было уже поздно. Надрывно плакал ребенок, а на столе лежал лист бумаги с одной фразой: «Это твой отец». Не в силах выносить напряжение и стыд, его жена покончила жизнь самоубийством. Прочитав записку, отец Юрия взял топор и убил своего отца на глазах у односельчан, а после этого вернулся домой и повесился рядом с женой.

Бабушка Юрия была в отчаянии. Она понимала, что в деревне все обо всех всё знают и что ей больше здесь оставаться невозможно. Она продала дом, хозяйство и отправилась в Белоруссию. Вместе с ней уехала незамужняя сестра. Прибыв на новое место, бабушка начала болеть. Сказался стресс – за один день она потеряла всю семью, а перед этим жила в доме, где на ее глазах муж приставал к невестке, а она ничего не могла сделать… После инсульта последовал еще один. Перед смертью она попросила сестру: не отдавай ребенка в детский дом, он ни в чем не виноват. Сестра хранила тайну 41 год…

Узнав об этом, Юрий испытал и ужас, и боль, и, как ни странно, облегчение. Мы долго работали с его стыдом и виной. Я помню, как иногда меня захлестывало отчаяние. Юрий много говорил о своих родственниках, о том, что произошло… Однажды он в порыве злости на мать сказал: «Лучше бы она сделала аборт!» Понимая, что в семье было и так слишком много аутоагрессии – агрессии, направленной на себя, я посчитала, что основной задачей является проживание и выражение чувств ко всем членам семьи, в том числе и злости, ненависти, ярости. Было много трудных сеансов, но Юрий регулярно возвращался к идее аборта. Так он пытался взять на себя ответственность за всю семью, за грехи и поступки близких. Семейная тайна оказалась джинном, выпушенным из бутылки. Ничего не помогало – ни понимание иррациональности его вины, ни объяснения и интерпретации, ни поддержка. Юрий все глубже погружался в депрессию. «Я не должен жить, меня нужно было уничтожить еще в утробе матери» – это стало лейтмотивом его жизни. Хотя и ранее он жил с очень низким уровнем энергии. Наконец, я предприняла крайние меры – сказала, что у него есть выбор: жить или уйти. Но предварительно предложила ответить на вопросы «теста».

«Тест», который я увидела в одном из журналов, был следующим. В каждой из ситуаций женщина обнаруживает, что беременна. Я спросила Юрия, кому бы он посоветовал сделать аборт. Ситуация № 1: отец и мать больны, у них трое детей: первый – слепой, второй – глухой, у третьего – туберкулез, четвертый ребенок умер. Ситуация № 2: 13-летнюю негритянскую девушку изнасиловал белый мужчина. Ситуация № 3: незамужняя девушка-подросток беременна, а ее жених не является отцом будущего ребенка и очень переживает.

Юрий долго думал. В итоге он сказал, что ни в одной из ситуаций не советовал бы женщинам оставлять детей. «Прекрасно, – сказала я. – Сейчас ты убил Людвига Бетховена, негритянскую певицу Этель Уотерс и… Иисуса Христа».

Повисла пауза. А потом вдруг что-то произошло, и мы стали говорить о месте и предназначении каждого из нас, об ошибках и искуплении, о любви и прошении. Это была очень тяжелая сессия, но произошел прорыв. После этого мы еще некоторое время продолжали терапию. И Юрий смог простить всех – деда-отца, отца-брата, мать, бабушку – и поблагодарить их за то, что он есть. Нам удалось восстановить порядок в системе, и Юрий примирился и согласился со всем, что было, и с той ценой, по которой ему досталась жизнь.

Сейчас Юрий по-прежнему не женат, но у него появились жизненные силы, уверенность и оптимизм. У него новая работа, а еще есть женщина, и он помогает ей воспитывать сына. Когда я попросила разрешения опубликовать его историю, он долго думал, но потом дал согласие, сказав: «Пусть люди знают, что самая ужасная правда лучше незнания».

Мы знали, но забыли

О содержании тайны известно, однако это настолько болезненно, стыдно, ужасно, отвратительно, непереносимо, что члены семьи предпочитают «забыть» об этом.

Вина перед женой

Александр, мужчина 42 лет, на занятии в группе заявил о том, что он часто испытывает совершенно непонятную, иррациональную вину перед своей женой. Из-за этого может не спать полночи. После расспроса ему была предложена техника «Семейная скульптура». Строя скульптуру, состоящую из себя и жены, он поместил заместителя жены сзади, а своего – впереди. При этом жена обнимала мужа, как ребенка. Некоторое время мы исследовали его чувства и переживания, связанные с явно материнской позицией жены по отношению к мужу. Постояв на месте жены, а потом на месте мужа в скульптуре, Александр сказал, что когда он был женой, его просто захлестывали вина и боль. Однако в его реальных отношениях с супругой не было обстоятельств, которые могли бы привести к таким мощным переживаниям.

Дальнейшая работа была направлена на поиск «виновных» в системе. Вначале мы поговорили о родителях, а затем о прародителях Александра. Он некоторое время выглядел растерянным и не мог вспомнить «ничего такого». Когда я стала перечислять события: предательство, измена, убийство, смерть, он вдруг остановил меня и сказал: «Моя бабушка во время войны потеряла ребенка».

Расспросы позволили выявить следующее. Бабушка находилась в партизанском отряде, а ее ребенку было полгода… И он умер. Больше Александр ничего не мог вспомнить. В ходе дальнейшей работы Александр передал бабушке «вину» (в ее качестве выступил тяжелый стул) со словами: «Я сожалею, что ты потеряла сына, моего дядю. Тебе было очень тяжело, и я взял часть этого груза на себя. Но сегодня я отдаю его тебе». Однако оставалось ощущение, что есть еще какой-то аспект, который по-прежнему скрыт от нас. Но Александр выглядел вполне удовлетворенным. Сессия завершилась, участники поделились переживаниями. Продолжилась работа с другими темами.

Через час, когда подошло время прощаться, Александр вдруг побледнел и сказал: «Я вспомнил. Ребенок не просто умер. Бабушка была в партизанском отряде, и их нашли немцы. Она и еще несколько человек спрятались в землянке, которую почти невозможно было заметить. Но мальчик внезапно проснулся и расплакался… Бабушка прикрыла ему рот, а когда немцы ушли, он уже перестал дышать». В этот момент на глазах Александра показались слезы. И хотя, по сути, наша работа велась в верном направлении, до тех пор пока содержание тайны не было раскрыто, мужчина не осознавал и собственные чувства по поводу этого ужасного события: его бабушка убила своего ребенка. Она не хотела этого, она сделала это не специально, но плач мальчика подвергал опасности всех остальных. Александр также вспомнил, что дедушка, который воевал в другом партизанском отряде, не успел переправить жену и ребенка в безопасное место. В этой семье не было невиновных – у каждого была своя вина, и у дедушки, и у бабушки. Мужчина не смог защитить свою женщину, женщина убила ребенка, чтобы спасти нескольких человек. Но, похоже, говорить об убийстве матерью ребенка и прожить это событие было невозможно – у семьи просто не нашлось для этого ресурсов. В итоге семья «репрессировала» историю. И только иррациональное чувство вины перед женой осталось в наследство Александру как напоминание о страшном событии, которое семья не смогла до конца принять. Завершение нашей работы было связано: с называнием фактов («Моя бабушка убила своего сына»); с предоставлением убитому места в системе («Ты – мой дядя, ты отдал свою жизнь, чтобы остальные смогли жить»); с осознанием готовности делать что-то в память об этом событии («Я буду любить своего сына, и он станет достойным человеком, а когда он вырастет, я расскажу ему о своем дяде»).

Кто-то знает, а кто-то – нет

Некоторые члены семьи знают о тайне, а некоторые – нет. Возникает расщепление семьи на хранителей тайны и непосвященных, которые чувствуют, что от них что-то скрывают. Это классическая ситуация, и сложность заключается как раз в том, что говорящий не знает, а знающий не говорит. На терапию часто приходит тот, кто интуитивно чувствует какие-то подводные камни в тихой семейной гавани, но не может их найти. В этом случае работа связана с поисками свидетелей тех событий, заинтересованных лиц и с расспросами тех, кто знает, но молчит.

Секрет Полишинеля: тайна усыновления

В то время когда в нашей стране было не принято говорить детям, что их воспитывают не биологические родители, супружеская пара С. усыновила новорожденного мальчика. Семья переехала в другой город, и о тайне усыновления никто не знал. В семейной структуре поддерживалась идея, что сын Алесь такой умный, потому что «пошел в своего папу». Алесь увлекался биологией, и сам пришел к выводу, что у двоих родителей с первой группой крови не может быть ребенка с третьей. Он долго переживал, но все же решился поговорить об этом с родителями. Они рассказали Алесю историю, очень переживая, что данная информация сильно травмирует юношу. Однако Алесь был обижен лишь на то, что не узнал об этом раньше. Его отношения с родителями были теплыми и доверительными, и он искренне не понимал, для чего им нужно было столько лет скрывать факт усыновления.

Иногда тайна бывает настолько болезненной и страшной, что те, кто ее хранят, идут на огромные жертвы, чтобы никто не узнал правду.

Братоубийца

Надежда, 35 лет, пришла на консультацию с дочерью из-за ее поведения в школе. Девочка Даша, 13 лет, занимается тайским боксом, хорошо учится, но иногда бьет мальчиков – сильно и жестоко, при этом достается и ей самой. При выяснении всех обстоятельств Даша рационализировала проблему, пояснив, что бьет только тех мальчиков, которые обижают ее подруг.

Мы попытались разобраться, почему Даше так важно защищать девочек. Нашей первой гипотезой была идея о чувстве зависти к подругам – угловатая, коротко стриженная Даша была не очень женственной, и, возможно, для нее было важно внимание противоположного пола. Но оказалось, что поклонников у Даши хватает – более того, есть мальчик, с которым она дружит. Также удалось выяснить, что Дашина агрессия к мальчикам стала ярко проявляться, когда ей исполнилось девять лет. В семье в этот период, по словам Надежды, не происходило никаких особых событий. Даша была готова поработать со своей агрессивностью, и мы практически договорились о том, что она будет посещать терапевта. В конце сессии была составлена короткая генограмма. В ходе работы над ней вскрылись подробности непростых отношений между мужчинами и женщинами в семье. Дашина мать Надежда – младший ребенок, у нее есть старший брат. Отношения между ними в настоящий момент сложные – они не общаются уже пять лет. Дашина бабушка Евгения перед смертью завещала все имущество – дом под Минском и две квартиры – своему сыну Григорию. Дочери Надежде она не оставила ничего. Это показалось нам странным, и мы попытались понять мотивы такого поступка.

При жизни бабушка одинаково черство относилась и к сыну, и к дочери. Она работала в торговле, заведовала крупным универмагом, почти не бывала дома. Завещав всю недвижимость сыну, она фактически разрушила и без того хрупкие отношения между детьми.

Сама бабушка была старшей дочерью, в их семье был еще один ребенок, Гриша, но он умер в детстве. Надежда не помнила, что с ним случилось: родственники никогда о нем не говорили. Мы предложили Надежде узнать подробности семейной истории.

На следующей встрече она рассказала, что ей удалось созвониться с младшей сестрой отца, которая хорошо помнила события семейной жизни. Семья бабушки жила в деревне. Оказалось, что Гриша умер из-за того, что упал с дерева или с крыши дома в день рождения своего отца. Как было принято в то время, празднование дня рождения было многолюдным и шумным, с самогонкой и домашними закусками. Все гости были сильно выпившими, прабабушка Даши (бабушка Надежды) хлопотала на кухне. Она оставила четырехлетнего сына Гришу с дочерью Евгенией. Никто не знает, что произошло: когда мальчика нашли, он был уже без сознания. Во дворе было шумно, гости то и дело выходили из дома покурить и в туалет, который находился на улице. Один из них и увидел лежащего на земле ребенка. Евгения в это время куда-то ушла с соседскими девочками. То, что Гриша потерял сознание, поняли не сразу. Мать положила его в кровать, думая, что он набегался и уснул. Можно предположить, что она тоже выпила, потому что невозможно не отличить спящего ребенка и ребенка, который не реагирует на прикосновения и не приходит в себя.

Спохватились лишь на следующее утро. Гриша так и не очнулся. Только к обеду его повезли в поселковую больницу за 10 километров – в деревне было очень сложно с транспортом. Черепно-мозговая травма, переломы, обширное внутреннее кровоизлияние – диагноз был неутешительным. К вечеру ребенок умер.

Приехав домой, обезумевшая от горя мать набросилась на Евгению. Она била ее и кричала на всю деревню: «Убийца! Ты убила брата! Ты убила брата!» Родственница вспоминает, что после этого Евгению часто избивали и припоминали ей, что именно она виновата в смерти брата. Иногда мать рассуждала, что «может, Женька сама его откуда-нибудь столкнула», проецируя на дочь свою враждебность. Евгения часто приходила в школу с синяками. Поэтому в 14 лет она уехала поступать в техникум и больше не вернулась в родительский дом до смерти отца и матери.

Своего сына Евгения тоже назвала Гришей. Нам стало понятно, что завещание сыну всего имущества – это символический акт, связанный с виной за смерть брата. Однако неудачная попытка компенсации привела к тому, что через год после смерти бабушки Даша начала бить мальчиков.

Мы обсудили, как семья трансформировала реальность и создала миф. Правда заключалась в том, что родители оставили четырехлетнего ребенка на ненадежную няньку – на Западе их бы за это лишили родительских прав. Девятилетняя девочка не может нести ответственность за младшего брата. Но родители, вместо того чтобы признать и разделить вину («Мы праздновали день рождения, выпили, потеряли контроль и забыли о ребенке»), переложили ее на дочь. Она фактически оказалась козлом отпущения в семье. Сделав девочку ответственной за смерть брата, родители пытались избавиться от собственного чувства вины.

Однако это не помогло – отказ от признания и разделения вины привел к разрушительным для всей семьи последствиям. Отец Евгении всю жизнь пил и умер в 45 лет. Мать тоже страдала от алкоголизма и ненадолго его пережила. Дом после их смерти достался Евгении. Имея высокие доходы, она снесла его и построила на этом месте современный коттедж. Но ни символическое, ни реальное разрушение не помогло. Справедливость в семье вновь не была соблюдена, а проблема перешла в следующее поколение.

В первом поколении Евгению незаслуженно обвинили в смерти брата – она стала убийцей, а он умер. Похоже, это событие сильно травмировало Евгению, которая всю жизнь была черствой и отстраненной от собственных детей. Так в семье появился первый козел отпущения.

Во втором поколении таким изгоем стала дочь: она была несправедливо лишена наследства. Мать все оставила сыну Грише, которого звали так же, как покойного дядю, «убитого» сестрой. Евгения старалась с помощью имени Григорий и завещания сыну имущества компенсировать тот ущерб, который она якобы нанесла покойному брату.

И вот уже третье поколение – Даша – пытается восстановить баланс между мужским и женским в семье. Теперь она «мстит» за маму мальчикам. Брат бабушки случайно погиб, дядя получил наследство за счет сестры, Даша бьет одноклассников – на первый взгляд, эти события не связаны. Однако такие защитные механизмы, как смещение и идентификация (с агрессором), привели к появлению симптома у девочки через год после смерти бабушки-«убийцы». Она проявляет лояльность и к бабушке (как и она, бьет-«убивает» мальчиков), и к маме (мстит мужчинам за то, что ее маму-женщину посчитали недостойной наследства и оставили все дяде-мужчине).

Проработка, интерпретация и проговаривание всех аспектов симптоматического поведения позволили Даше изменить взаимодействие с одноклассниками. Ее мама Надежда продолжает приходить на индивидуальную терапию, где исследует свои отношения с матерью, которая никогда не рассказывала дочери, что произошло с ней и ее братом в детстве.

Мы знаем, но никому не расскажем

Члены семьи знают содержание тайны, но тщательно скрывают ее от окружения и психолога. На это у них могут быть разные причины и объяснения. Помимо классического страха и стыда работают защитные механизмы, чаще всего – рационализация. «Это не важно», «Это не имеет отношения к нашим проблемам», «Психолог, если нужно, сам все поймет» – типичные варианты отношения к известной, но тщательно охраняемой тайне.

Криминальное поведение

На протяжении нескольких лет моя клиентка Ангелина периодически демонстрировала асоциальное поведение. Она занималась не совсем легальными делами, которые могли привести к проблемам с законом. При этом у нее был еще один, вполне законный, бизнес, приносивший ей хороший доход. Я долгое время интерпретировала поведение Ангелины как желание получать яркие эмоции, адреналин и ходить по краю, но это не помогало, и она продолжала периодически рисковать репутацией, деньгами и социальным статусом.

В ее родительской семье с отцом-алкоголиком чередовались периоды спокойной и скандальной жизни, что тоже было использовано мной как объяснение ее тяги к риску. Долгое время мы говорили об ее отце и отношении к нему. За время терапии оно трансформировалось из ненависти в смесь злости, обиды, тепла, любви и понимания. Пришел день, когда в ответ на мои вопросы о рискованном поведении Ангелина вдруг сказала: «Я понимаю, что веду себя как отец». И после трех лет терапии она наконец открыла тайну.

Оказывается, отец провел несколько лет в тюрьме. Он сел пьяным за руль и врезался во встречную машину. Погибли люди… Учитывая, что на первых сессиях я всегда задаю вопрос о событиях в семье, которые важны для нашей работы (смерти, суициды, убийства, лечение в психиатрической клинике, наличие в семье людей с отклоняющимся поведением и т. п.), было очевидно, что эту информацию она скрыла. Когда я спросила о причинах утаивания информации, Ангелина ответила, что ей было стыдно рассказывать психологу, что ее отец не просто алкоголик и дебошир, но еще и находился в местах лишения свободы. Однако поведение Ангелины сигнализировало о том, что она лояльна к своему отцу. Чем больше она злилась на него и не принимала, тем более сомнительным становилось ее поведение. И лишь проработав свои злость и обиду, приняв отца таким, какой он есть, и примирившись с ним, она полностью отказалась от незаконного бизнеса.

7.3. Особенности работы с семейной тайной

Если не можете избавиться от скелета в шкафу, заставьте его станцевать.

Дж. Б. Шоу

Цена тайны

Р. Р. Гринсон, описывая работу с секретом, замечает: «Секрет уже по своей природе является важным психическим событием и должен быть проанализирован. Никакого компромисса по этому пункту быть не может. Зигмунд Фрейд выражал это мнение очень ясно, когда объяснял, что если психоаналитик позволит существовать секрету любого рода, все табуированные воспоминания, мысли и побуждения будут скрыты в этом убежище и ускользнут от анализа. Он сравнивает это с тем, что произошло бы в деревне, если бы полиция предоставила возможность существовать какому-то месту, где бы она не осуществляла свою власть. Все отбросы общества собрались бы там и, следовательно, избежали бы обнаружения».

Именно поэтому необходимо тщательно прорабатывать все аспекты семейных тайн. Мы анализируем их так же, как и любые другие формы семейных защитных процессов. Важно избегать давления, запугивания, собственных объяснений, а прорабатывать тайны с необходимой тщательностью и глубиной. На первых этапах терапии большее значение имеет даже не содержание тайны, а те мотивы и чувства, которые заставляют семью держать событие в секрете.

Работа с тайной включает исследование еще двух аспектов: цены за ее сохранение и цены за ее раскрытие.

Ценой за хранение тайны могут стать хронические чувства стыда и вины, тревога, страх, ощущение собственной грандиозности или никчемности, невозможность строить настоящие, искренние отношения, отказ от любви и доверия, отсутствие совместно переживаемого опыта близости и сопричастности, депрессии, панические атаки. Бремя тайны иногда несут на себе несколько поколений.

Ценой раскрытия секрета бывают все те же стыд, вина, злость, обида, зависть, но с появлением важных переживаний и чувств приходят облегчение и надежда. Даже если вначале привычный мир рушится, со временем появляется ощущение устойчивости, стабильности, доверия к новому миру и своей семье. Важно понимать, что главным намерением тех, кто решил хранить тайну, была защита себя, своей семьи и близких. И никто не мог предполагать, к каким последствиям приведет этот «скелет в шкафу», превратившийся в призрака, терзающего несколько поколений.

Тем не менее сохраняется тревога, что раскрывший секрет член семьи понесет наказание за свое «предательство». Интересно, что одним из психоаналитических объяснений болезни Зигмунда Фрейда (рак гортани) было не его постоянное курение, а нарушение табу, связанных с эдипальной фазой развития: его собственное влечение к матери и соперничество с отцом.

Этапы работы с семейной тайной

Мир покрыт знаками, нуждающимися в расшифровке…

П. М. Фуко

Этап 1: «Что-то не так»

Первый этап работы с тайной – обнаружение странного, непонятного, нелогичного поведения у одного или нескольких членов семьи при отсутствии адекватных объяснений. Иногда родственники описывают действия, поведение, выбор, совершенный как бы в измененном состоянии сознания («Не знаю почему, но…»). На этом этапе диагностируется наличие иррациональных чувств и переживаний, необъяснимых тревоги и страха.

Секс только после 50 лет

Участница обучающей программы по семейной терапии Татьяна, 34-летняя женщина, рассказала, что она прохладно относится к сексу. Хороший муж, один ребенок, абортов не было, как и гинекологических проблем. Обсуждая с ней тему сексуальности, я обратила внимание на очень странную фразу: «Сексом можно спокойно заниматься только после 50 лет». Меня это удивило, и я спросила: а кто в ее семье пострадал из-за интимных отношений до пятидесяти? Задумавшись, Татьяна сказала: «Моя бабушка. Она забеременела в 49 лет, сделала подпольный аборт и умерла от сепсиса». Проговоренный и осознанный в этот момент страх «быть как бабушка и умереть из-за секса» много лет мешал супружеским отношениям.

Этап 2: «Белые пятна»

Второй этап работы с тайной начинается, когда при расспросах об определенном времени, событиях, отношениях между членами семьи выявляется наличие лакун, пробелов, непонятных обстоятельств в семейной истории. Иногда возникает нежелание говорить о каких-то людях, поступках, отношениях. Все эти сигналы могут служить показателем определенных семейных процессов: репрессии, расщепления, регресса.

В ряде случаев мы понимаем, что какая-то информация нарочно искажена, «затерта», запрещена к воспроизводству. Белые пятна, в отличие от географического атласа, представляют собой давно открытую, но по каким-то причинам ставшую опасной карту семейной истории.

Этап 3: «Терапевтические гипотезы»

Третий этап работы с тайной – возникновение и проверка гипотез. Если есть предположения, что семейная система что-то скрывает, и накопилось достаточно наблюдений, можно обратить внимание семьи/клиента на загадочное, непонятное, странное в ее/его жизни, отношениях, поведении. Используя терминологию А. А. Шутценбергер, замечая необъяснимое в жизни семьи, мы зачастую сталкиваемся с работой призрака. «Призрак – это образование бессознательного, которое имеет особенность никогда не быть осознанным и возникает в результате перехода (каким образом – еще предстоит определить) из бессознательного родителя к бессознательному ребенка». «Призрак – это работа в бессознательном, тайна, в которой невозможно признаться другому (инцест, преступление, внебрачный ребенок…). Его закон – вынужденное незнание».

Поиск логики происходившего и ответов на вопросы как в рамках жизни отдельного человека, так и в контексте расширенной семьи и иногда даже страны позволяет вплотную приблизиться к тайне. На этом этапе активно исследуются чувства, переживания, фантазии, идеи, связанные с обсуждаемой темой, и выдвигаются предположения о том, что именно может скрывать семейная история.

На данной стадии очень важно замечать подсказки, которые, как крошки хлеба, щедро рассыпаны на полотне семейной истории. Часть крошек склевали птицы, и поэтому бывает очень нелегко обнаружить следы прошлого. Настойчивость, доверие к интуиции, возможность посмотреть на ситуацию с разных позиций помогут встать на правильный путь.

Этап 4: «Археологические раскопки»

На четвертом этапе особое внимание при работе с тайной уделяется исследованию семейной истории. Для этого используются методики «Генограмма», «Геносоциограмма», «Мультифокусированная генограмма», «Семейные фотографии», «Семейная реконструкция» и др. Можно предложить семье собрать дополнительную информацию: где жили члены расширенной семьи, какие семейные реликвии хранятся много лет, какие семейные традиции перешли от предков, какие рецепты «семейной поваренной книги» используются до сегодняшнего дня и др. На этой стадии члены семьи, задающие вопросы, могут столкнуться с нежеланием остальных делиться фактами, информацией, историей. Однако анализ воспоминаний, семейных мифов, разговоры с родственниками зачастую позволяют обнаружить или восстановить содержание семейной тайны.

Дворяне и крестьяне

Альбина пришла на терапию из-за невозможности построить отношения с мужчинами. Мне она показалась очень высокомерной: говоря о своих поклонниках, она все время употребляла слова «крестьянин», «люмпен»… Это казалось непонятным – у родителей Альбины не было высшего образования, в детстве они жили в деревне и были первым поколением, переехавшим в город.

Исследование семейной истории пролило некоторый свет на надменность Альбины. Прабабушка Вера была дворянкой. В середине 1920-х ее отца арестовали. Вера с матерью убежала из России в Белоруссию. Они бросили все: драгоценности, одежду, дом, взяв с собой только оставшиеся деньги, дворянскую грамоту, пожалованную семье в XIX веке, и несколько безделушек, напоминавших о прошлом. В Белоруссии им пришлось нелегко, мать вскоре умерла, а дочь была под подозрением в буржуазном происхождении из-за своих манер и правильной речи. Над ней сгущались тучи, к тому же в нее влюбился немолодой высокопоставленный чиновник из Совнаркома и пытался ее шантажировать.

Ее спас брак с прадедушкой – председателем колхоза. Она не любила его, но он выправил ей новые документы. По семейной легенде, где-то в сарае Вера закопала свою дворянскую грамоту. Вообще о ее благородном происхождении стали говорить только в 1990-х – до этого семейная тайна тщательно скрывалась прабабушкой даже от собственных детей.

Прабабушка Вера всю жизнь проработала учительницей, прожила долгую жизнь и умерла, когда Альбине было три года. Мама рассказывала Альбине, что прабабушка придирчиво рассматривала девочку каждый раз, когда они приезжали в деревню, и говорила о ней: «Наша порода, красавицей будет».

Я попросила Альбину принести на сессию фотоальбом. Несмотря на специфичность кадров 1930-х годов, Вера выглядела вполне счастливой, о чем мы и поговорили с Альбиной. Семейный миф о бедной прабабушке-дворянке, которой пришлось выйти замуж за крестьянина – а точнее, рабочего-пролетария, члена партии, которого отправили поднимать сельское хозяйство, – мешал девушке построить близкие отношения. Неосознанно отождествляя себя с прабабушкой, Альбина обесценивала всех мужчин, тем самым выражая агрессию «за дворянку, которой пришлось унизиться до брака с простым человеком». Наша работа была направлена на принятие всех частей своего рода – и дворянской, и пролетарско-крестьянской (которая, несомненно, была более весомой).

Через несколько лет после завершения терапии Альбина неожиданно мне позвонила и попросила о встрече. Оказалось, в прошлом году умерла ее бабушка. Мама с папой решили переделать дом в деревне, построить баню и для этого снесли сарай. Копая яму для фундамента, они нашли ту самую дворянскую грамоту, серебряное кольцо и серьги XIX века, медальон с истлевшей фотографией – память о прошлом… Альбина говорила о переполнявших ее чувствах, о том, что она многое поняла о жизни прабабушки. Ее душу согревают слова о «нашей породе» – будто она должна помнить об этом. Альбина почистила кольцо и серьги и носит их в торжественных случаях. Также она общается с «очень достойным мужчиной» – все движется к свадьбе, хотя, со смехом добавила Альбина, он не принц, а просто хороший человек.

Этап 5: «Почему?»

На пятом этапе, как только тайна раскрыта, необходимо «распутать» все события, чтобы понять, почему она так тщательно охранялась. Здесь мы работаем прежде всего с фактами – теми реальными событиями, которые произошли в тот или иной период жизни семьи. На данной стадии также важно проанализировать все чувства, релевантные семейной тайне: стыд, вину, обиду, зависть, ярость, ненависть, любовь, боль. Члену семьи, проникшему в тайну, бывает очень тяжело, когда, например, возникают отвращение, презрение, безнадежность. Чем понятнее мотивы, желания, страхи и ограничения членов семьи, которых коснулась тень тайны, тем более близкими и настоящими они становятся для остальных родственников. Проговаривание и проживание этих чувств, возможность заявлять о тайне открыто позволяют избавиться от многолетнего груза и призрака, терзавшего семью.

Дедушка пропавший в блокадном Ленинграде

Дарья, 32 года, замужем, убежденная вегетарианка, пришла на терапию разобраться, почему она не очень хочет заводить детей. Дарья сформулировала запрос так: «Муж хочет спиногрызов, а я не хочу». Это привело к конфликтам – муж искренне не понимает, как можно не стремиться к тому, чтобы стать родителями.

Мы исследовали ее жизнь, историю родителей, бабушек и дедушек. В семье было только одно белое пятно – прадедушка. Они с прабабушкой остались в блокадном Ленинграде с двумя детьми. Прабабушка, бабушка и ее брат выжили, дедушка – нет.

В ходе расспросов открылась очень неясная история. Прадедушка Дарьи пропал зимой 1942 года. В семье так и говорили: «пропал». Никаких подробностей, ничего, что могло бы пролить свет на его судьбу. Более того, Дарья рассказала, что ее мама, психолог по образованию, уже строила генограмму. Она все время удивлялась, что бабушка, ее мама и брат никогда не упоминали о дедушке. Они много рассказывали о голоде, о том, что им совсем нечего было есть… И у мамы – внучки погибшего – всю жизнь было подозрение, что его съела своя же семья, иначе они бы не выжили…

Когда мы стали обсуждать этот неожиданный поворот истории, Дарья вдруг сказала: «Да, как же, заведешь детей – а они тебя потом съедят», после чего с ужасом прикрыла рот ладонью.

Мы никак не могли проверить эту историю – все ее очевидцы уже умерли. Но призрак «съеденного» дедушки терзал молодую женщину. Возможность поговорить о своих страхах и сомнениях с другим человеком, обсудить причины того, как прошлое может влиять на настоящее, помогли Дарье разобраться в собственном двойственном отношении к детям. Зная и не зная одновременно о тех чудовищных событиях, Дарья осознанно стала вегетарианкой, когда ей было 17 лет. «Уж я точно не съела бы своих родителей», – сказала она в один из моментов терапии.

Мы обсудили тот факт, что уже никто не расскажет правду. Если же дедушку действительно съели – эта цена была заплачена за жизнь его детей, внуков, самой Дарьи. Похоже, именно в память о дедушке Дарья перестала есть мясо.

Фантазии, ставшие непроговариваемым семейным мифом, или жестокая реальность одинаково влияют на членов семьи. Иногда тяжелая правда бывает хуже предположений и воображаемых событий.

Этап 6: «Разделение духов»

Шестой этап связан с выходом членов семьи из неосознаваемых слияний (переплетений), следования семейным сценариям, повторений чужих судеб и поступков. Мне кажется, для описания этого процесса удачной является метафора духа, или призрака, который вселился в кого-то из членов семьи. Если дух бабушки продолжает жить и действовать через внучку, она никогда не сможет жить своей жизнью.

Когда мы слышим «голоса» (речь идет не о шизофрении, а о глубоко усвоенных родительских предписаниях: «Ты не должен так поступать»; «В нашей семье такого никогда не было и не будет»; «Члены нашей семьи никогда/всегда…» и т. п.), когда мы делаем малоосознаваемые действия, относящиеся не к нашему опыту, а к опыту родителей и прародителей, это значит, что нами управляет дух или призрак.

Призрак может переживать стыд, боль, печаль, раскаяние и заставляет нас расплачиваться за то, чего мы не совершали. То, что случилось, – уже случилось, и мы ничего не можем изменить. Идея призраков используется во многих фильмах ужасов. Причины их появления бывают разными. Можно выделить следующие категории кинематографических призраков.

1. Мстящий призрак. Он причиняет кому-то зло, потому что когда-то зло причинили ему или члену его семьи.

2. Заботящийся призрак. Он вернулся, чтобы позаботиться о ком-то из членов семьи.

3. Предостерегающий призрак. Он хочет предотвратить что-то ужасное, неприятное, болезненное.

4. Разрушительный призрак. Это неупокоенная душа, которая уже забыла о своем прошлом. У нее осталась одна функция: воевать.

Повторения в семье, обусловленные тайнами, чаще всего связаны с тем, что забыты или спрятаны важные для семьи события, уроки, отношения. И тогда призрак напоминает, заботится, предостерегает и одновременно разрушает, чтобы приоткрыть дверь в прошлое, напомнить, переработать и отпустить.

Как раз на этом этапе мы выявляем призрак, чтобы впоследствии отправить его на свое место – в прошлое. Что бы ни случилось страшного, стыдного, болезненного в жизни семьи много лет назад – это было с кем-то другим, и важно это осознать и обозначить.

Забытая бабушка

На обучающей сессии по работе с семьей одна из участниц, Кристина, включилась в тему отношений с родственниками. Она сказала, что если в семье есть плохие люди, то их можно «выбросить за борт» и больше о них не вспоминать. Я спросила, кого именно она имеет в виду. Кристина ответила: бабушку.

Я спросила, жива ли бабушка. Однако Кристина сказала, что не знает: четыре года назад бабушка… пропала. Она ушла из дома и не вернулась. Бабушке, если она жива, 79 лет. За эти четыре года никто ни разу (!) не пробовал ее искать. Это показалось мне и группе очень странным. Участники начали задавать вопросы. В ответ Кристина заметила, что хотела бы понять свое отношение к бабушке, потому что считает, что с бабушкой поступили справедливо. Однако девушка стала опасаться, что еще кто-то из членов ее семьи может оказаться «выброшенным за борт», и попросила терапевтическую сессию.

Я предложила сделать расстановку и выбрать двух заместителей: для самой Кристины и ее бабушки. Кристина поставила заместителей спиной друг к другу на большом расстоянии.

Мы с Кристиной наблюдали за процессом, когда заместитель бабушки подошел к заместителю Кристины и стал смотреть в глаза внучке. В это время сама Кристина, наблюдавшая за процессом со стороны, сказала, что ненавидит бабушку.

Я спросила:

– Что сделала бабушка?

Кристина ответила:

– Она убивала своих детей.

Пациентка рассказала, что у бабушки было девять детей, однако трое умерли маленькими.

– Но откуда известно, что она их убила? – вновь спросила я.

– Когда пришло время родиться моему отцу, бабушка ушла в сарай на сеновал. Ее не было несколько часов. Ее сестра вошла в сарай, и бабушка держала младенца на руках, собираясь его задушить. Сестра забрала ребенка, и он остался жив, – со слезами сказала Кристина.

В это время заместитель бабушки тяжело осел на пол. Заместитель Кристины, не отрывая взгляда от бабушки, тоже опустилась на пол.

– То есть о том, что она собиралась убить твоего отца, известно только со слов тети? – переспросила я.

– Да, – ответила Кристина.

– И он остался жить, у него родились дети, внуки…

– Да, – подтвердила Кристина.

– А что было с умершими детьми бабушки? Почему они умерли? Что об этом известно?

– Мало информации… Это было после войны, в 1950– 1960-х. Было очень голодное время, дети сильно болели. Но сестра бабушки всегда говорила, что это она их убила.

– А какого возраста были дети? – поинтересовалась я.

– Маленькие. Один вроде бы новорожденный, двое других – до года.

– Но почему никто не провел расследование? Ведь даже тогда, когда дети умирали, легко можно было обнаружить причину их смерти.

В этот момент заместитель Кристины сказала первые слова: «Я боюсь тебя, бабушка».

Но Кристина, стоя рядом со мной, не смотрела в сторону разворачивавшегося действа.

– Скажи, а кто-нибудь еще считал бабушку убийцей? – спросила я.

– Да, вся семья, – ответила Кристина. – Она была жестокой или, если правильнее, ожесточившейся…

– Почему?

– Потому что было тяжело… Жизнь у нее была ужасная. Голод, работа, обязанности… И все же она вырастила столько детей…

– И ты это хорошо понимаешь, потому что у тебя самой четверо детей, – сказала я. – Много, как и у твоей бабушки. Этим ты на нее похожа.

– Да… Я одна такая в семье – у остальных один или двое детей, – задумчиво произнесла Кристина и в первый раз взглянула на сидящих на полу заместителей.

Ее лицо начало меняться. В это время сидевший на полу заместитель Кристины заплакал. А бабушка молча смотрела на заместителя внучки со скорбью и печалью в глазах. Я спросила у заместителя Кристины, что с ней происходит. Глядя на бабушку, она сказала: «Я ничего о тебе не знала и не знаю».

И это было правдой. Кристина не знала многого о жизни бабушки, а сейчас она не знает даже того, жива ли она.

Я предложила Кристине занять свое место в расстановке. Сев на пол, Кристина вначале закрыла глаза. Когда она их открыла, в глазах стояли слезы.

Бабушка молчала. Кристина тоже. Эта пауза была очень долгой, и вдруг Кристина заговорила. Она произносила слова тихо, но в группе, казалось, можно было услышать даже шепот.

– Я всю жизнь считала, что ты плохая. Но ведь я не знаю, какой ты была… Ты вырастила шестерых детей. Это так сложно – я знаю, у меня их четверо. И мне неизвестно, что было в твоей жизни, но все годы я тебя осуждала. Мой папа – он ведь твой сын… Но он не искал тебя, с тех пор как ты пропала. И я почему-то думала, что это правильно, что ты этого заслуживаешь. Но я представила, как пропала я и меня никто не ищет… Значит, я никому не нужна. Я подумала: ведь ты – моя бабушка и во мне течет твоя кровь. Во мне есть часть от тебя. А я о тебе даже не хотела вспоминать…

В этот момент Кристина горько заплакала. Бабушка продолжала смотреть на нее.

– Я сожалею, – сквозь слезы сказала Кристина. – Никто не заслуживает такой судьбы – чтобы родные дети не вспоминали… Я буду помнить о тебе, бабушка… Я буду помнить, что ты у меня была.

В этот момент лицо бабушки изменилось. Она чуть улыбнулась, глядя на Кристину, и кивнула головой.

– Можно обнять тебя? – спросила Кристина.

Бабушка молча кивнула.

Не вставая с пола, Кристина приблизилась к бабушке. Она обняла ее, и от этих людей, наконец-то встретившихся после стольких лет отчуждения, веяло надеждой.

Я попросила Кристину сказать одну фразу: «Сегодня я нашла тебя, бабушка». Плача, Кристина произнесла эти слова. Они с бабушкой долго смотрели друг на друга, и в этом взгляде было больше, чем в словах. На этом мы завершили процесс.

У бабушки были все шансы превратиться в призрака, терзающего впоследствии семью в результате допущенной несправедливости. Признание связи («Мой папа – твой сын»; «Ты – моя бабушка»; «Во мне течет твоя кровь») позволили восстановить членство бабушки в семье и принять ее обратно в «семейную лодку».

Этап 7: «Принятие, уважение, благодарность»

Семье важно не просто узнать обо всем, что было, – важно это принять. Поэтому на седьмом этапе необходимо поддержать процесс выражения уважения и благодарности всем членам семьи. Это позволяет признать факты, восстановить целостность системы, вернуть право на принадлежность всем исключенным и забытым. Все те, кто по факту рождения или брака принадлежат семье, имеют право занять свое место – на генеалогическом древе, в воспоминаниях, рассказах, расстановке, семейной реконструкции. Даже если они были «не такими» – они были, и именно они зачастую служили стимулом для изменений семьи, хотя и по печальным, стыдным или болезненным причинам. Задача этого этапа – помочь семье связать все события в новую историю, придать ей новый смысл, где каждое действие подается как желание принадлежать семье и защищать ее целостность.

Нужно поддержать восстановление у членов семьи способности выбирать и осознавать ответственность за свой выбор. Признаком хорошо проделанной работы является формирование умения у каждого участника найти собственное место в семейной системе. Также следует прояснить границы системы («они – это они»; «мы – это мы»; «я – это я»).

Человек, способный учитывать оба контекста: я – член семьи (принадлежность, включенность) и я – самостоятельная личность (дифференцированность, отдельность), может любить и работать. Он может выбирать: хранить секрет или разделить его с другими. Он может жить, потому что раскрытие семейных тайн – это еще и восстановление жизненной энергии, возможности дышать, рисковать и действовать.

Работа с семейными тайнами – трудная и часто довольно длительная, но всегда очень глубокая и ресурсная. Проходя через отчаяние, боль, погружаясь в депрессию и безнадежность, семья учится видеть, понимать и замечать сложность и неоднозначность любого события. Семейные тайны иногда показывают нам примеры беспредельных человеческих страданий, перед лицом которых члены семьи могли лишь оставаться терпеливыми и стойкими. Работая с семейными тайнами, мы начинаем понимать, что факты никогда не бывают просто фактами – они вплетаются в определенный период жизни социума, семьи и отдельных людей. Свадьба и смерть, чудесное избавление от проблемы и трагический разрыв, благородная жертва и волшебное воссоединение, осуществление заветной мечты и крушение всех надежд – за всем этим стоят не просто люди, но члены семьи, связанные между собой кровными узами, обстоятельствами и обязательствами, жизнью и смертью. Поэтому бережное исследование и принятие этих фактов, а также их реинтерпретация освобождают энергию для жизни и творчества как всей семьи, так и отдельных ее членов.

Приложения

Здесь представлены некоторые приемы, техники и идеи, которые помогут в работе с семейной тайной. Иногда их можно использовать как упражнения в группе, иногда – как технику для индивидуальной работы. Многие методики также подходят для самоанализа, так как позволяют погрузиться в мир семейных отношений и заметить то, на что раньше никогда не обращали внимания.

Техники и приемы индивидуальной работы

Работа с именем

Наше «я», наша идентичность формируются в течение длительного времени под влиянием семьи и социального окружения. Большое воздействие на каждого из нас оказывает имя, данное при рождении. Имя отражает ожидания родителей относительно ребенка: например, называние девочки женским эквивалентом мужского имени может быть свидетельством того, что родители ждали мальчика. Иногда на имя влияют история страны (вспомним о таких именах, как Маркс, Тракторина, Вилора, Майдан), культурный фон (под влиянием романа «Игры престолов» появились имена Дейенерис, Кхалиси, Тирион, Дрого; романы А. и С. Голон обусловили широкое распространение в конце 1960-х – начале 1970-х годов имени Анжелика).

Кроме записанного в документах у каждого из нас были особенные «семейные» имена, клички и прозвища, любимые и нелюбимые варианты имени. Поэтому в работе над семейной историей и семейными тайнами можно использовать необходимые контексты для прояснения ожиданий, посланий, отношений с разными значимыми людьми.

Перечислим направления и варианты работы с именами:

1. Кто дал вам имя, которым вас назвали? Что вы знаете об обстоятельствах выбора вашего имени? Возникали ли конфликты, споры в связи с этим?

2. В честь кого вам дали имя? Это литературный персонаж, герой фильма, родственник? Что о выборе имени говорили родители? Есть ли кто-то в вашей расширенной семье по восходящей линии, кого зовут так же, как и вас? Что это за человек? Как к нему относятся в семье? Какая у него судьба? Что за послание вы получили вместе с этим именем: «будь… делай… следуй…».

3. Что значит ваше имя? Что оно символизирует? Из какого языка оно происходит? Как вы к нему относитесь? Возникало ли когда-нибудь желание изменить его? Если да, то на какое? По каким причинам?

4. Как вас называли в детстве? Какие варианты имени использовались в семье? Какие вам нравились, какие – не очень? Какие прозвища, производные от вашего имени, вы помните? Как к вам относились люди, которые вас называли тем или иным образом?

5. Как вас называли на разных этапах взросления – в начальной школе, подростковом возрасте, старших классах, во время профессионального обучения? Что вы чувствуете по отношению к каждому из вариантов имени?

6. Были ли у вас прозвища и как вы теперь к ним относитесь? Откуда они произошли? Кто именно вас называл тем или иным образом? Как эти имена и прозвища влияли на вас, на ваши представления о себе?

7. Сейчас, когда вы стали взрослым, какие производные или уменьшительно-ласкательные варианты от вашего имени используют окружающие? Как вы к ним относитесь? Отличаются ли варианты вашего имени в семейном и профессиональном кругу? Понимаете ли вы, чем это обусловлено?

8. Попробуйте вспомнить, как именно вы относились к своему имени в разные периоды жизни? Менялось ли это отношение? Как вы сейчас относитесь к своему имени, какие чувства оно вызывает?

9. Какие варианты своего имени вы используете сейчас? Как вы представляетесь в разных социальных средах? В каких ситуациях вас называют по-другому?

10. Что вы чувствуете, когда встречаете людей с таким же именем, как у вас? Как вы к этому относитесь? Возникают ли отрицательные чувства к тем, кого зовут так же, как и вас? Если у вас необычное для данной среды и культуры имя, как вы чувствуете себя с людьми, у которых привычное, типичное имя? Переживаете ли вы из-за того, что носите оригинальное имя, или носите его с гордостью?

11. Если бы у вас была возможность выбрать себе еще одно имя, какое бы вы выбрали? Что оно символизирует? Кому принадлежит? Есть ли в семье те, кто носят такое же имя и в каких вы состоите отношениях? Что это имя «добавило» к вашему «я», к вашей идентичности?

12. Ваше имя относится к женским, мужским или андрогинным (есть и женский, и мужской вариант имени – например, Олег и Ольга, Василий и Василиса). Как для вас связано имя с вашей гендерной и полоролевой идентичностью? Называли ли вас когда-нибудь именем другого пола? Кто и почему? Как вы на это реагировали?

13. Меняли ли вы когда-нибудь фамилию? В связи с какими обстоятельствами (усыновление, установление отцовства, замужество, женитьба)? Как это повлияло на ваше «я»? Были ли обстоятельства, когда окружающие настаивали на смене вами фамилии? Что вы выбрали? Чью фамилию вы носите сегодня и как к ней относитесь? Если вы состоите в браке с человеком, который носит другую фамилию, как вы, он и окружающие относитесь к этому факту?

14. Есть ли в семье ваши полные тезки (имя и фамилия которых совпадают с вашими)? Что это за люди? Как вы к ним относитесь? Какая у них была судьба? Что вы хотели бы сделать так же, как они, и чему вы не хотели бы следовать?

Сочинение истории

Представьте жизнь своей семьи как роман, сериал или сказку. Сочините историю, в которой будет фигурировать семейная тайна. Запишите ее. Сделайте иллюстрации к самым важным частям истории. Выберите актеров из числа участников группы и сыграйте часть истории (для группового формата).

Анализ придуманной истории базируется на выявлении смысла хранения тайны, того, как тайна повлияла на членов семьи и как с ней обошелся рассказчик: предпочел ее раскрыть или «закопать» поглубже. Также важно понять жанр произведения: волшебная или авторская сказка, мелодрама, готический роман, комедия. Это позволит лучше осознать чувства героев произведения, их выборы, закономерность того или иного финала.

Техники и приемы работы с нуклеарной и расширенной семьей

Генограмма

Различные варианты методики «Генограмма» можно найти в учебниках по семейной терапии, а также в Интернете. Здесь подробное описание я приводить не буду. Скажу лишь, что данная методика – один из обязательных этапов изучения семейной истории. При анализе семейных тайн можно фокусироваться на разных областях в зависимости от потребностей человека или группы.

1. Генограмма, сфокусированная на профессии и социально-культурном статусе. В такой генограмме важно обозначить социальный, профессиональный и культурный статус возле каждого значка, обозначающего члена семьи. Например: прадедушка Федор. Значок «бутылка» (алкоголизм), нет в/о (без высшего образования), образование семь классов, крестьянин, работа в колхозе. Такая информация позволяет двигаться по генеалогическому древу и выяснять, что произошло с семьей за несколько поколений.

Можно задать следующие вопросы: кто и чем занимался в семье? Менялись ли профессии от поколения к поколению? Семья повысила или понизила свой социальный статус за четыре-пять поколений за счет профессиональной мобильности, образования, заключения браков?

2. Генограмма, сфокусированная на специфике семейно-брачных отношений. В каком возрасте в семье принято заключать браки? Есть ли в семье мезальянсы? В какую сторону двигался социальный лифт – семья повышала или понижала социальный статус за счет семейно-брачных отношений? Как в семье относились к детям? Были ли предпочтения по полу? Какие отношения преобладали между мужчинами и женщинами? Какова была иерархия в семье?

3. Генограмма, сфокусированная на ценностях. Какие ценности были значимыми в родительской семье? В прародительской? Какие ценности транслировала мать? Отец? Бабушки? Дедушки? Другие родственники? Были ли у вас ценностные конфликты? Какова ваша актуальная система ценностей и что в ней от материнской, а что от отцовской части рода?

Заключение

Пора завершать книгу. Она закончилась – но не истории и жизни тех людей, вместе с которыми мне удалось совершить путешествия в прошлое, познать боль и горе, пережить жгучий стыд и безумный страх, трогательную близость и тихую радость… Я старалась быть рядом – столько, сколько могла. Иногда в конце этих странствий и самого путешественника, и меня ждала награда – нам удавалось склеить осколки разбитого зеркала и посмотреть на множащиеся отражения семейной саги. Иногда в конце мы видели камни, на которых была предупреждающая надпись: «Куда бы ты ни пошел – голову потеряешь», или нам приходилось долго блуждать по лесу, лишь изредка находя хлебные крошки…

Но каждый, кто погружался в семейную историю, узнавал что-то новое о людях своего рода. Что-то новое, что может помочь в наших изменениях, – ведь то, что мы давно знаем, уже не производит на нас впечатления и не способно вдохновлять, манить, побуждать искать нужное и заставлять отбрасывать мешающее… Каждый из нас в конце путешествия узнавал самое главное – все, что делалось в семье, все те причудливые переплетения и страшные узоры несли в своей основе любовь. Иногда болезненную, иногда безрассудную, иногда опасную, иногда разрушительную – это была разная любовь, но она была настоящей, и именно из-за нее так тщательно скрывались те самые семейные тайны.

Спасибо всем, кто доверил мне свои истории, свою боль, свои слезы, страхи и сомнения. Спасибо за то, что выбрали риск и новый опыт. Спасибо за возможность быть рядом в непростые моменты вашей жизни. Нам вместе удалось приподнять завесу над сложными и иногда воистину чудесными историями. Я помню каждого из вас. Вы все в моем сердце и в моей памяти.

Мне нужно ставить последнюю точку. И я хочу завершить эту книгу словами Евгения Шварца из «Обыкновенного чуда», словами, обращенными к каждому из нас: «Любите, любите друг друга, да и всех нас заодно, не остывайте, не отступайте – и вы будете так счастливы, что это просто чудо!»

Список использованной литературы

1. Арендт Х. Vita activa, или О деятельной жизни / Пер. с нем. и англ. В. В. Бибихина / Под ред. Д. М. Носова. – СПб.: Алетейя, 2000. – 437 с.

2. Варга А. Я. Семейные мифы в практике системной семейной психотерапии // Журнал практической психологии и психоанализа. – 2001. – № 1–2. http://psyjournal.ru.

3. Вебер Г. Два рода счастья. Системно-феноменологическая психотерапия Берта Хеллингера – М.: Институт консультирования и системных решений, Высшая школа психологии, 2007. – 332 с.

4. Виртц У. Убийство души: Инцест и терапия / Пер. с нем. – М.: Когито-Центр, 2014. – 293 с.

5. Гольжак В. де. История в наследство: Семейный роман и социальная траектория / Пер. с франц. И. К. Масалкова. – М.: Изд-во Института психотерапии, 2003. – 233 с.

6. Гринсон Р. Р. Техника и практика психоанализа. – М.: [Б. и.], 2003. – 478 с.

7. Джонсон С. М. Психотерапия характера. – М.: Центр психологической культуры, 2001. – 355 с.

8. Дольто Ф. На стороне ребенка. – СПб.: Петербург – XXI век, 1997. – 527 с.

9. Икер Б. Раскрытие семейных тайн в семейной игровой психотерапии // Игровая семейная психотерапия / Под ред. Ч. Шефера, Л. Кэри. – СПб.: Питер, 2001. – С. 145–171.

10. Каприо Ф. Многообразие сексуального поведения. – М.: Артания, 1995. – 350 с.

11. Карягина Т. Д., Иванова А. В. Эмпатия как способность: структура и развитие в ходе обучения психологическому консультированию // Консультативная психология и психотерапия. – 2013. – № 4. – С. 182–207.

12. Ларссон С. Девушка с татуировкой дракона // http://www.litmir.net/br/?b=118722&p=1.

13. Лукьянченко Н. В., Аликин И. А. Системная семейная психотерапия М. Боуэна: Учебно-методическое пособие. – Красноярск: РИО СиБУП, 2005. – 95 с.

14. Маданес К., Маданес К. Тайное значение денег. – М.: Класс, 1998. – 192 с.

15. Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе / Пер. с англ. – М.: Независимая фирма «Класс», 1998. – С. 130.

16. Мизинова А. В. Семейная тайна: отражение содержания секрета в работе с психологом // Журнал практической психологии и психоанализа. – 2012. – № 2. http://psyjournal.ru/psyjournal/articles/detail.php?ID=3267.

17. Олифирович Н. И. Психологическая помощь студенческой молодежи: системно-аналитический подход: монография. – Минск: БГПУ, 2012. – 224 с.

18. Олифирович Н. И., Велента Т. Ф., Зинкевич-Куземкина Т. А. Терапия семейных систем. – СПб.: Речь, 2012. – 570 с.

19. Рубина Д. Синдром Петрушки. – М.: Эксмо-Пресс, 2013. – 512 с.

20. Сеттерфильд Д. Тринадцатая сказка // http://knijky.ru/books/trinadcataya-skazka?page=10.

21. Старович З. Судебная сексология. – М., 1991. – 170 с.

22. Теория семейных систем Мюррея Боуэна: Основные понятия, методы и клиническая практика. – М.: Когито-Центр, 2005. – 496 с.

23. Топоров В. Н. Мировое дерево: Универсальные знаковые комплексы. Т. 2. – М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2010. – 496 с.

24. Трофимова В. Е. Понятие и содержание личной и семейной тайны // Молодой ученый. – 2013. – № 12. – С. 682–685.

25. Фромм Э. Бегство от свободы. – М.: АСТ, 2015. – 288 с.

26. Шефер Ч., Кэри Л. Игровая семейная психотерапия. – СПб.: Питер, 2001. – 384 с.

27. Штейн М. Ульяновы и Ленины. Тайны родословной вождя. – М.: ЭКСМО, 2013. – 304 с.

28. Шутценбергер А. А. Синдром предков. Трансгенерационные связи, семейные тайны, синдром годовщины, передача травм и практическое использование геносоциограммы. – М.: Ин-т психотерапии, 2001. – 240 с.

29. Эстес К. П. Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях. – Киев: София, 2003. – 496 с.

30. Ferreira A. J. Family Myth and Homeostasis // JAMA Psychiatry. – 1963. – Vol. 9. – № 5. – P. 457–463.