В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.

Часть первая

В качестве пролога:

«Этот эпизод по прошествии двадцати с лишним лет я помню отчётливее чем что-либо из того, что было со мной вчера. Я сидел не смея шелохнуться и от постоянных прикосновений моё тело наэлектризовалось вплоть до кончиков волос и коснись меня кто-нибудь иной его наверняка пришибло бы током. Краем глаза, я видел нарочитые почёсывания ножки со стороны моей мучительницы, золотистые волоски на начинающем округляться бедре и белоснежные трусики, выглядывающие из-под сарафана на секунду-две при том или ином прикосновении хозяйки, поправляющей задравшиеся до неприличия края…намеренно, безусловно намеренно.

Я боялся пошевелиться, все окружающее перестало существовать и мысли, эротические фантазии, проносились в голове хаотично, словно слайды одной и той же картины, перемешанные беспорядочным образом.

Она знала, что происходит в моей голове и с моим организмом, как бы это не казалось невероятным, но я уверен, что она знала и если даже не вполне отдавала отчёт, но обескураживающее воздействие своё осознавала на инстинктивном уровне, чертовка!

Лилия, дьявол заложил в неё талант подчинять, крутить вертеть мужчинами в своё удовольствие. Нет, она не копалась в себе (да и могла ли в таком-то возрасте?), но природная смелость и уверенность в силе собственного обаяния подсказывали ей верное направление – она действовала осознанно, словно воспитанная великосветской эскортницей…»

Повесть не задумывалась как порнографическая, особо порядочные и целомудренные, наверняка вскоре забросят чтение и будут проклинать меня как извращённого социопата, опасного, порождённого дьяволом. Но я все же изложу, ибо одной из целей данной писанины является зажигание света над собственной мглой, избавление, исповедь и даже не одной, а нескольких людей.

О нет, откровенной порнографии не будет, порнография все же это не искусство, оно не для художников, ею не возможно восхищаться, а лишь использовать как помощь, как средство для достижения цели, освобождения.

Мной же книга пишется с претензией на художественное творчество и, я надеюсь, после прочтения некоторые из вас в тот момент, когда любящий взор задержится на пробегающем мимо дитятке осознают, что в их головах могут быть совсем не детские мысли. Как-то я послушал рассуждения своего десятилетнего сына и поразился тому, что он уже все понимает. Да-да, они все понимают и порой относятся ко всему, казалось бы не по годам, мудро. Не оставляйте их одних с самими собой и своими проблемами, разговаривайте с ними и пытайтесь понять. Ваши дети, возможно уже и не дети. Вся эта «грязь», описанная в повести существует в реальности, порой происходит в непосредственной близости от вашей неприступной крепости и, возможно, вы даже не замечаете, что она присутствует и в вашей семье также, поскольку заложено самой природой. И прежде чем осуждать вспомните все свои потаённые желания, мечты, воспоминания и не будьте лицемерны – все мы слеплены из одного теста, и мы также, как и вы не выбирали своих родителей, свою судьбу и свой характер – создатели не посчитали нужным предоставить таковую возможность…

Это произведение посвящено всем родителям, которые успели завести детей, будучи детьми сами. Прежде чем решиться зачать, попытайтесь оценить происходящее и понять устроили ли вы собственную жизнь таким образом, что будете в состоянии не испортить детство своему чаду. Я не зря применил это слово «завести», многие молодые семьи действительно именно заводят, поскольку это модно, поскольку «у них же есть» и поскольку так принято.

Все произошедшее я описываю по истечении двадцати с лишним лет, выуживая из уголков памяти те или иные обрезки, посему особо педантичные наверняка заметят некоторую непоследовательность, возможно сумбурность, на что я отвечу о такой же хаотичности своих мыслей, о тут и там и в разное время всплывающих картинках, которые разумеется в хронологическом порядке не возникают, а как вздумается, в зависимости от тех или иных ассоциаций.

1

Я никогда не имел достаточно смелости, чтобы вот так просто подойти, познакомиться, играючи приобнять и уже вечером уложить в скрежещущую кровать! Втайне признавал свою робость, а скорее трусость, впрочем, и бояться было нечего, разве что осуждения или насмешек, в общем же отказа. Поговорка гласит, что бог любит смелых и настойчивых. Но что делать если богом не дана смелость натуры?

В общежитии жили клопы и по коридорам сновали молоденькие в домашних халатиках…как дома. Некоторые в коротеньких, таких что приходилось срочно укрываться в комнате и выпускать на волю тысячи стремящихся соединиться и зародить новую жизнь. Иначе не было мочи заниматься чем-нибудь вовсе, ибо все мысли и желания упирались в одно единственное: овладеть кем-бы то ни было, более-менее симпатичной наружности.

У кого-то это получалось легко и, само собой. И после в кругу представителей одинакового пола я поддакивал с видом искушённого и опытного любовника, и улыбался с понимающим видом, как бы давая понять, что «да, я то знаю».

На самом же деле, как-то не получалось сходу приобнять ненавязчиво таким образом, после которого появляются перспективы. Многие из них, тех, кто в коротеньких халатиках, желали и приняли бы без какой-либо любви. Многие парни подходили и уводили, через время подходили и уводили других, а мне приходилось освобождаться в одиночку, представляя ту самую, которая только что прошлёпала на общую кухню в цветочном халатике. В том случае если была возможность. На металлической кровати, уставившись в потолок и обхватив пятерней твёрдую плоть. Вверх-вниз, вверх-вниз, представляя поочерёдно, начиная с той, которая только что прошла по длинному коридору и заканчивая кем-либо другим, по мере приближения конца…

Позднее я влюблялся в каждую более-менее миловидную особу без памяти, но не настолько, чтобы она затмевала единственную мою страсть, мою боль, отчаяние и ненависть – Лилию.